Серена ждала, что они снова пойдут на танцы и скинут пять килограммов только от того, что на них кожаные лосины. Как будто им вообще нужно худеть. Будут старыми добрыми Блэр и Сереной, как раньше. Скорее бы.

– Я принес тебе выпить, – сказал Чак Басс, расталкивая толпу и протягивая Серене стакан виски. – С возвращением, – добавил он, наклонившись для поцелуя в щеку, но специально промахнулся, попав в губы.

– Ты не изменился, – сказала Серена, забрав стакан и делая большой глоток. – Ну что, скучал по мне?

– Скучал по тебе? Вопрос в том, скучала ли ты? – ухмыльнулся Чак. – Давай, крошка, выкладывай. Что ты здесь делаешь? Что случилось? Нашла парня?

– Да ладно, Чак, – ответила Серена, сжимая его руку. – Ты же знаешь, я вернулась только потому, что хочу тебя. И всегда хотела.

Чак отшатнулся, закашлявшись; его лицо покраснело. Она застала его врасплох, а это мало кому удавалось.

– Ну, на этот месяц у меня все занято, но могу внести тебя в список ожидания, – раздраженно буркнул Басс, пытаясь вернуть себе хладнокровный вид.

Но Серена его уже не слушала. Ее темно-синие глаза изучали комнату в поисках двух людей, которых она хотела видеть больше всего: Блэр и Нейта.

Наконец они нашлись. Нейт стоял у входа в зал, а Блэр позади него вертела пуговицы на своем черном кардигане, склонив голову. Нейт смотрел прямо на Серену. Когда их взгляды встретились, он прикусил нижнюю губу – он всегда так делал, когда смущался. И улыбнулся.

Эта улыбка. Эти глаза. Это лицо.

– Идите сюда, – позвала Серена, махнув рукой.

Ее сердце забилось чаще, когда Нейт пошел навстречу. Он стал еще симпатичнее. Намного симпатичнее.

Сердце Нейта билось даже быстрее, чем ее.

– Ну, привет, – выдохнула Серена, когда тот обнял ее. Снова этот запах – самого непорочного, самого замечательного парня в мире. Слезы навернулись ей на глаза, когда она прижалась лицом к груди Нейта. Теперь она точно дома.

Щеки парня покраснели. «Успокойся», – сказал он себе. Но не получалось. Хотелось подхватить ее и кружить по комнате, покрывая лицо поцелуями. «Я люблю тебя!» – хотел бы закричать он, но не мог.

Нейт был единственным сыном морского капитана и француженки – светской львицы. Его отец был превосходным моряком и невероятно красивым мужчиной, но достаточно сдержанным в проявлении чувств. Мать же – полная противоположность, не скупилась на ласки и позволяла себе эмоциональные вспышки, запираясь в спальне с бутылкой шампанского и звоня сестре, которая жила на личной яхте в Монако. Бедный Нейт всегда был на грани откровенности, но не хотел устраивать сцен или говорить то, о чем мог бы пожалеть. Приходилось молча отдавать штурвал кому-то другому, а самому плыть по течению, мерно покачиваясь на волнах.

Со стороны казалось, что он тот еще жеребец, но на самом деле Нейт был довольно нерешительным.

– Ну что, чем занималась? – спросил он Серену, пытаясь дышать ровно. – Мы скучали по тебе.

Заметили? Ему даже не хватало смелости сказать: «Я скучал по тебе».

– Чем занималась? – повторила Серена и хихикнула. «Если бы ты только знал, Нейт. Я была такой плохой девочкой!»

Кулаки Нейта непроизвольно сжались. Боже, как он по ней скучал.

Никто, как обычно, не обращал внимания на Чака, поэтому он отошел от Серены с Нейтом и направился прямо к Блэр, которая снова вернулась к Кати и Изабель.

– Ставлю тысячу баксов, что ее оттуда вышвырнули, – сказал им Чак. – Вам не кажется, что она выглядит затраханной? Думаю, ее хорошенько поимели. Может быть, она подрабатывала там проституткой. Задорная Мадам Ганноверской академии, – добавил он, смеясь над своей глупой шуткой.

– Мне кажется, она под кайфом, – сказала Кати. – Может, на героине.

– Или на таблетках, – добавила Изабель. – Ну, типа, валиум или флуоксетин. Вдруг она совсем спятила.

– Да она и сама может экстази изготовить, – согласилась Кати. – Химия ей всегда хорошо давалась.

– Я слышал, она вступила в секту, – вставил Чак. – Ну, там ей промыли мозги, и теперь все, о чем она думает, это секс, и ей приходится заниматься этим все время.

«Когда будет готов ужин?» – подумала Блэр, игнорируя нелепые предположения друзей.

Она и забыла, какие красивые волосы у Серены. Как прекрасна ее кожа. Какие у нее длинные и стройные ноги. Какими глазами на нее смотрит Нейт – как будто боится моргнуть, чтобы ничего не упустить. Он никогда так не смотрел на Блэр.

– Эй, Блэр, Серена, должно быть, сказала тебе, что возвращается, – предположил Чак. – Давай, расскажи нам. В чем дело?

Блэр безучастно уставилась на него, и ее маленькое личико, похожее на лисью мордочку, залилось краской. На самом деле она не общалась с Сереной больше года.

Сначала, когда Серена уехала в пансион после второго курса, Блэр действительно скучала. Но вскоре поняла, насколько легко быть звездой без Серены. Внезапно Блэр стала самой красивой, самой умной, самой модной и самой популярной девушкой. Той, на которую все смотрят. И тогда Блэр перестала тосковать по Серене. Она чувствовала себя немного виноватой из-за того, что не поддерживала общение, но даже это чувство улетучилось, когда она стала получать небрежные и безразличные электронные письма, в которых Серена рассказывала, как весело было в новой школе.

«Путешествовала автостопом до Вермонта, чтобы покататься на сноуборде, и всю ночь танцевала с самыми горячими парнями!»

«Вчера была сумасшедшая ночь. Черт, у меня болит голова!»

Последнее, что получила от нее Блэр, была открытка этим летом:

«Отметила семнадцатилетие в день взятия Бастилии. Франция – супер!! Скучаю!!! С любовью, Серена».

Вот и все, что в ней говорилось.

Блэр сунула открытку в старую обувную коробку «Фенди», к другим символам их дружбы. Дружбы, которой она будет дорожить вечно, но которая, как она думала до этого момента, изжила себя.

Серена вернулась. Пора открывать обувную коробку, и все станет как раньше. Как раньше, когда были Серена и Блэр, Блэр и Серена, где Блэр – низкая, толстая, серенькая и менее остроумная лучшая подруга супердевочки Серены ван дер Вудсен.

Или нет. Что, если Блэр сможет сдержаться?

– Все, наверное, так рады, что Серена здесь! – щебетала Изабель. Но, увидев выражение лица Блэр, сменила тон. – Разумеется, ее приняли обратно в «Констанс». Естественно. Они слишком боятся потерять кого-либо из нас. – Изабель понизила голос. – Я слышала, прошлой весной Серена тусовалась с каким-то парнем в Нью-Гемпшире. Пришлось делать аборт, – добавила она.

– Могу поспорить, он был не первый, – сказал Чак. – Просто посмотри на нее.

Так они и сделали. Все четверо повернулись к Серене, которая все еще мило болтала с Нейтом. Чак видел девушку, с которой хотел переспать с того момента, как вообще захотел спать с девушками, – вроде как в первом классе.

Кати видела девушку, которую копировала с тех пор, как сама начала выбирать себе одежду, – третий класс, кажется?

Изабель видела ту, кому досталась роль ангела с крыльями из настоящих перьев на рождественском спектакле в церкви Блаженного Упокоения, пока сама Изабель играла невзрачного пастуха в холщовом мешке. Снова третий класс.

Вместе Кати и Изабель видели девушку, которая неизбежно украдет у них Блэр и оставит их наедине друг с другом, а об этом даже думать было скучно. И, наконец, Блэр видела Серену, свою лучшую подругу, которую она всегда будет любить и ненавидеть. Подругу, с которой она никогда не сможет сравниться и чье место она так старалась занять. Ей хотелось, чтобы эту девушку все забыли.

Секунд десять Блэр думала рассказать друзьям правду: она не знала, что Серена вернется. Но как бы это выглядело? Все считают, что Блэр всегда в курсе событий, и то, что она не знала о возвращении подруги, тогда как остальные владели большей информацией, выглядело странно. Но и стоять молча тоже становилось подозрительным. Слишком очевидно. Ей всегда было что сказать. К тому же кому нужна такая невероятно скучая правда? Блэр обожала драмы. Это был ее шанс.