— Этан предупредил меня, что с тобой придется потрудиться, — с порога произнесла она. Китти принесла свернутые одеяла и жаровню и сложила все на стол вишневого дерева возле двери. — Мне не очень-то по душе, что тебя запирают здесь, но Этан считает, что ты не в себе от холода. — В подтверждение Китти постучала пальцем по виску. — Его можно понять, стоит только посмотреть на тебя. Я — Китти Лонг. Этан просил меня сказать, что я сестра Оби. Только не понимаю, зачем это ему понадобилось.

Но Мишель все поняла. Даже если Китти узнает об ограблении, что теперь казалось Мишель невероятным, она ни за что не выдаст брата. Это было предупреждение Этана. Мишель оглядела незваную гостью. Китти была очень похожа на брата льняными волосами и бледным лицом, но больше всего — одинаковыми очертаниями губ. Если Оби был высоким, довольно тощим и сутулым, то его сестра отличалась приятной полнотой. Кроме того, в Китти не чувствовалось и следа застенчивости, присущей ее брату.

— Дай-ка мне одеяло, — начала она. Поскольку Китти почти сдернула одеяло с плеч Мишель деловитым жестом, слова прозвучали как приказ, а не как просьба. — А у тебя неплохие волосы, правда, сейчас спутались, похожи на воронье гнездо. Ничего, мы их высушим, как только ты снимешь мокрую одежду, ладно? Постараюсь не задевать тебе лицо — вот это синяк! Но не беспокойся, мы его чем-нибудь замажем. Это джинсы Оби, верно? Я узнала их по заплатке — сама ставила ее на колено. Бог ты мой, я бы никогда в них не влезла. Какая же ты худенькая — просто прутик, верно?

Болтая без устали, Китти хлопотала вокруг Мишель. Она засыпала гостью лавиной вопросов и не дожидалась ответа. Странно, но ее заботы постепенно приводили Мишель в себя, и, оцепенев от тягостных мыслей и ощущений, она вскоре обнаружила, что на глаза навернулись слезы.

Китти грела постель, передвигая по ней жаровню на длинной ручке, наполненную горячими углями. Тем временем Мишель натягивала через голову ночную рубашку Этана.

— Ложись сейчас же, — приказала Китти. — Вот так! Осторожнее, не обожгись. Тяжелыми выдались для тебя последние деньки, верно? Ручаюсь, ты думала, что путь на Запад — приятная прогулка! Хорошо еще, тебя нашли на станции Стилуотер, а не то попала бы в заведение Энджел Мэдден. — Круглое лицо Китти исказилось комичной гримасой полнейшего отвращения. — И тогда тебе пришлось бы несладко.

Мишель позволила Китти укрыть ее до подбородка толстым пуховым одеялом и подоткнуть со всех сторон.

— Хочешь, я расчешу тебе волосы? — предложила Китги.

Мишель слабо покачала головой.

— Ладно, с этим успеется завтра, когда тебе полегчает. — Китти развела огонь в железной печке, в дальнем углу комнаты. Она собрала мокрую одежду Мишель, вытерла лужу на полуджинсами брата и неслышно удалилась из комнаты.

Лишь несколько часов спустя, когда щедрая добыча была поделена и спрятана в надежном месте, Этан смог вернуться к себе в комнату. Он вконец вымотался, хотел поскорее поужинать, вымыться и лечь спать — не важно, в каком порядке.

На подносе стояли блюда с огромным бифштексом, толстыми ломтями хлеба с маслом, внушительными кусками вишневого пирога, чайник и две кружки. Осторожно удерживая поднос одной рукой, Этан открыл дверь. До тех пор пока он не увидел Мишель в своей постели, он не сознавал, как жаждет остаться в одиночестве. Подавив взрыв раздражения, он поставил поднос на стол и запер за собой дверь.

— Просыпайся, — грубо приказал он. — Ужин готов.

Мишель не ответила, даже не пошевелилась. Этан подошел к постели и приложил руку к ее лбу. Лоб был не горячим, и Этан испытал облегчение. Он был не в состоянии исполнять роль сиделки для кого-нибудь, в особенности для этой упрямой, своевольной и неизменно неблагодарной пациентки.

Скользнув ладонью под подбородок Мишель, Этан слегка повернул ее лицо, разглядывая синяк, оставшийся от удара. Опухоль была почти незаметной, синяк потускнел. Завтра его смогут разглядеть только те, кому известно о его существовании, например Китти. Об этом синяке Китти спросила Этана в первую очередь, едва успела спуститься вниз. По ее словам, синяк у Мишель расплылся на половину лица. Этан сочинил правдоподобную историю о том, как ему пришлось приводить гостью в чувство, и Китти удовлетворилась этим. Больше всего Этана раздражало то, что ему придется сообщить об этом Мишель, чтобы их рассказы совпадали. Раздражение нарастало. Схватив Мишель за плечо. Этан грубо встряхнул ее.

— Просыпайся. Ужин остывает.

Мишель заморгала, выплывая из глубин сна. Инстинктивно она отдернулась от руки, вдавившейся в плечо.

Этан убрал руку.

— Не бойся, не укушу, — буркнул он. — Твой ужин на столе — вместе с моим, так что оставь половину. Вставай, я не стану подавать тебе поднос в постель. Придется научиться заботиться о себе самой.

— Я привыкла сама заботиться о себе, — холодно отозвалась Мишель, села и откинула одеяло. Одолженная Эта ном ночная рубашка оказалась надежным и скромным прикрытием — подол свисал до щиколоток, но у Мишель были свои понятия о приличии, и потому она попросила халат.

— О Господи! — Этан раздраженно отвернулся от постели, не желая дожидаться, пока остынет еда. Присев в большое кресло у стола, он взял с подноса тарелку с бифштексом и поставил на колени. — Нет у меня халата!

— Я всего лишь спросила.

Этан ответил ей презрительным фырканьем, затем сосредоточился на тарелке и принялся за ужин. Прошло всего несколько минут, прежде чем перед его глазами промелькнули босые ступни и тонкие щиколотки — Мишель торопливо подошла к столу, взяла тарелку и бегом вернулась к постели. Услышав скрип пружин, Этан обернулся.

— Ты ждала нападения? — спросил он.

— Почему? Конечно, нет.

Этан решил, что Мишель действительно удивлена этим вопросом.

— Тогда зачем тебе понадобился халат?

— Мистер Стоун…

— Этан, — перебил он. — Зови меня только Этаном. Мы ведь женаты, помнишь?

Мишель не забыла об этом, но не видела смысла в притворстве наедине с Этаном. С другой стороны, по-видимому, он не собирался потворствовать ей. Густая хрипота в голосе усилилась, раздражение стало более заметным. Вокруг глаз собрались морщины, угловатые очертания челюсти подчеркивала густая темная щетина.

Смутное воспоминание вернулось к Мишель. Она всмотрелась в лицо Этана и попробовала представить его побритым. Может, все дело в бороде, задумалась Мишель. Неужели он намеренно изменил внешность?

— Что это ты уставилась на меня? — спросил он, предчувствуя ответ.

— Что? — Мишель очнулась от размышлений. — Ничего. Просто задумалась.

— Прежде чем впасть в задумчивость, ты начала объяснять мне про халат. — Этан склонил голову, избегая пристального взгляда Мишель и подхватывая на вилку картофель с морковью.

— Да, про халат, — подтвердила она и, покачав головой, чтобы прояснить мысли, продолжала: — Я не привыкла расхаживать по комнате в ночной рубашке.

— В моей ночной рубашке, — уточнил Этан, заметив, как на лице Мишель вспыхнул легкий румянец. Он припомнил, как при первой встрече с Мишель решил, что эта женщина вообще не способна краснеть, однако уже не сколько раз наблюдал обратное.

— Вот именно, — подхватила она, стараясь сдержаться. — Я жила с матерью и четырьмя сестрами. Надеюсь, вы понимаете, что сейчас я чувствую себя неловко.

Этан чуть не подавился куском.

— Это еще слабо сказано, — заметил он, запивая кусок чаем и с трудом проглатывая хлеб. — Когда сегодня днем я принес тебя сюда, ты окоченела от страха.

— От холода, — поправила Мишель. Этан устремил на нее пристальный взгляд:

— Нет, от страха.

Мишель рассеянно водила вилкой по тарелке.

— Да, — наконец согласилась она. — От страха. Но у меня были причины бояться, верно?

Даже если бы он смог разуверить Мишель, ответ на ее вопрос не изменился бы.

— Да, причин бояться у тебя немало.

Мишель кивнула, другого ответа она и не ожидала. Несмотря на голод, у нее не было аппетита. Она поставила тарелку на тумбочку у постели, подтянула одеяло повыше и прислонилась к спинке кровати.