— Ох Рис, — вздохнула Кенна.

— Не думай об этом, малышка. Помни, я зову тебя Эльфом потому, что это трогает какие-то струны, созвучные твоей душе. Когда ты была маленькой, я любил тебя, как сестру. Но ты должна понять: сейчас я люблю тебя только так, как мужчина может любить женщину. И так было многие годы.

— Ты никогда не говорил… Я думала, ты пытался лишь защитить меня. Я думала, ты пожертвовал своим будущим ради меня.

— Я вовсе не такой человек, — сказал Рис. — Я очень эгоистичная личность и буду беречь тебя, как умирающий от жажды охраняет последние капли воды.

— Я люблю тебя. — Кенна прижалась лбом к его плечу. — Видит Бог, как я люблю тебя.

— Ты чувствуешь, что возвращаешься домой? — спросила Кенна. Она стояла впереди Риса и держалась за поручни. Он положил ей ладони на плечи и с волнением всматривался вдаль. По мере того как «Морской дракон» приближался к гавани, Бостон становился для Кенны чем-то большим, чем просто точка на карте.

— Да. И, если честно, это удивляет меня. Я не думал, что буду испытывать нечто подобное.

Кенна прижалась спиной к его груди и положила ладонь поверх его руки.

— Ты узнаешь что-нибудь? — Он кивнул:

— Видишь вон то здание в конце причала? Это главное правительственное здание Бостона. Когда-то с его балкона бостонцам была провозглашена Декларация независимости.

— Красивая и высокопарная, но лживая, — усмехнулась Кенна.

— Примерно так.

— А там что за дом? — Она указала на еще один купол, возвышающийся слева от правительственного здания.

— Это Фанейл-Холл. По крайней мере мне так кажется. Мне было девять лет, когда я покинул Бостон. Боюсь, память может подвести меня. Там должны быть рыночные ряды, а в одной из комнат наверху Сэм Адамс замышлял свое «чаепитие».

— Зачем понадобилось устраивать вечеринки над рынком?

Вместо ответа Рис громко рассмеялся:

— Чему тебя только в школе учили? Я говорю об известном, хотя и не всем, событии времен борьбы за независимость — знаменитом бостонском чаепитии.

— Хм. Я никогда о нем не слышала. Прошу меня простить, если я уколола твою вновь обретенную американскую гордость, но мне пришлось изучать многовековую английскую историю. Ваше маленькое восстание было всего лишь мгновением в масштабе времени.

Рис снова засмеялся и слегка сжал ее плечи.

— Я надеюсь, ты не станешь доводить до всех свою точку зрения. Американцам нравится думать, что англичане все еще немного дуются из-за потери своих колоний.

— Сомневаюсь, что эта тема когда-нибудь всплывет, но если это все же случится, я постараюсь, чтобы тебе не пришлось за меня краснеть.

— Я никогда не краснею. — Он поцеловал Кенну в макушку. — Ты что-нибудь слышала о Поле Ревире[3]?

— Нет. Он один из тех, с кем тебе предстоит вести дела?

Рис закатил глаза и, указав на старую церковь, преподал Кенне импровизированный урок американской истории. Он рассказал, что помнил, о ранних колонистах — бывших горожанах, пожелавших стать цивилизованными фермерами, но плохо представлявших, как возделывать землю. Он объяснил, что колонисты не смогли прокормиться на неосвоенных землях и были вынуждены заняться рыбной ловлей. Сначала поселенцы ловили треску и этим спаслись от голода. Потом стали строить корабли для доставки рыбы на продажу другим поселенцам. Когда Новая Англия освоила мореплавание, Бостон стал центром прибрежной торговли.

Кенна ловила каждое слово, стараясь узнать как можно больше о родине своего мужа. К тому моменту когда «Морской дракон» причалил к пристани, она почувствовала, что частичка гордости американцев за свою страну, которая должна стать теперь ее второй родиной, передалась и ей.

Пока багаж Риса и Кенны грузили в коляску, к ним подошел капитан Джонсон.

— Буду рад лично сопроводить вас домой, — предложил он.

— Нет, — возразил Рис. — У вас слишком много других дел. Вы и так проявили любезность, наняв для нас экипаж. Дайте нам пару человек помочь довезти вещи.

На это Джонсон только усмехнулся:

— Я вряд ли могу вам кого-нибудь дать. Но вы можете нанять их.

Теперь усмехнулся Рис:

— Нам еще предстоит к этому привыкнуть.

— Спасибо, капитан, за вашу помощь, — искренне поблагодарила Джонсона Кенна. — Вы сделали наше путешествие замечательным. Как только мы устроимся, я буду рада видеть вас первым гостем.

— С удовольствием, мэм. С огромным удовольствием. — Внезапно улыбка исчезла с лица капитана. Он взглянул поверх голов Риса и Кенны и задумчиво потер подбородок.

Кенна и Рис обернулись, чтобы посмотреть, что привлекло внимание Джонсона. К пристани быстро приближалась трехмачтовая красно-белая элегантная шхуна. Судно выглядело безупречно.

— Какая прелесть! — восхищенно прошептала Кенна. — Как бы я хотела, чтобы у нас была такая же. Посмотрите, как она летит!

— Это ваши конкуренты, миссис Каннинг, — мрачно сказал Джонсон, хотя по его голосу чувствовалось, что и он восхищен прекрасным судном. — Это шхуна Гарнета. Простите меня за эти слова, мистер Каннинг, но ваш отец мало хорошего сказал бы об этом семействе. Говорят, они самые настоящие пираты. Между компаниями порваны всякие отношения.

— Мой муж не такой, как его отец, — сказала Кенна, не зная, что произнесла вслух мысли Риса. — И Гарнеты скоро убедятся в этом.

Джонсон закашлялся, чтобы скрыть изумление. Надо же, как решительно миссис Каннинг бросилась на защиту своего мужа!

— Гарнетов нет уже лет восемьдесят, мэм, хотя и сейчас это семейное предприятие. Теперь делами управляет Тэннер Клауд. У его жены и сестры с мужем тоже доля в этой компании. Кстати, жена Тэннера происходит из рода средиземноморских корабельщиков. Вы слышали когда-нибудь о семействе Квинтон?

— Я слышал, — сказал Рис. — Оно упоминается в записках отца.

— Судоходная компания Квинтонов — это миссис Клауд. Тэннер оказался не промах. Только, благодаря женитьбе на Алексис Клинтон Гарнетам удалось удержаться на плаву, когда во время войны дела пошли неважно.

Позже, когда они проезжали через центр Бостона, Кенна спросила Риса о том, что занимало ее мысли задолго до того, как капитан Джонсон рассказал об Алексис Квинтон-Клауд.

— Ты расстроен, что у меня нет приданого?

— Так вот почему ты все молчишь? — буркнул он. — Собиралась с силами, чтобы задать этот дурацкий вопрос?

Кенна действительно почти не слушала Риса, когда он показывал достопримечательности Бостона. Этот вопрос ее мучил настолько, что она не могла радоваться ароматному весеннему воздуху и первой зелени, покрывшей землю. Для нее этот вопрос не был дурацким, и она так ему и сказала:

— Если бы все случилось по-другому, то и я могла бы иметь наследство. Но вышло так, что я не могу предложить тебе даже весельную лодку.

— Мне не нужна ни лодка, ни самый быстроходный корабль. Мне кажется, я выразился ясно. Мне нужна ты.

Это немного успокоило Кенну.

Рис откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

Карета остановилась перед большим трехэтажным деревянным домом, расположенным в пригороде Бостона. Черные ставни, закрывавшие окна, подчеркивали нетронутую белизну здания и придавали ему величественный вид, который усугубляли четыре белые колонны перед главным входом, поддерживающие балкон второго этажа.

Рису нравился этот дом, но он молчал, ожидая, какой будет реакция Кенны. В конце концов, она ведь выросла в роскошном особняке.

— О, Рис, какая красота! Почему ты не сказал мне? — Она потянула его за рукав пальто к выложенной булыжником дорожке.

— Это не Даннелли. — Кенна остановилась как вкопанная и с любопытством осмотрела на Риса:

— Я и сама вижу. Несмотря на то что я люблю Даннелли, это всего лишь гробница! А твой дом теплый и живой. Бьюсь об заклад, здесь не найдется ни одного коридора, где бы пахло плесенью. Когда его построили?