Старый художник стоял у перил и смотрел ему вслед. Его фигура четко выделялась на фоне освещенного балкона.
НЕСКУДЕЮЩАЯ ЖИЗНЬ
Долгие годы писал Айвазовский и штиль и бури на Черном море. Казалось, что художник запечатлел на тысячах полотен все его состояния и оттенки. Поэты воспевали в стихах его картины. Современники давно называли его певцом моря. Но сам художник в последние годы не вполне был доволен своими картинами.
На шестьдесят четвертом году жизни Айвазовский написал картину и назвал ее: «На Черном море начинает разыгрываться буря». Но потом она получила более короткое и точное название — «Черное море».
Раньше художник любил яркие краски, световые эффекты, сияние прозрачных морских вод в лучах солнца или лунные дорожки на подернутой легкой рябью поверхности моря, волнующие картины стихийных бедствий и бурь. Теперь он написал море по-иному. Не было на картине яркого солнечного освещения. Вода не переливалась всеми цветами радуги. Не громоздились угрожающие высокие валы. Море было простое и сильное, сильнее чем во время самого грозного шторма. День на море серый, облачный. Ветер нагоняет одну гряду волн на другую. Море только еще предвещает бурю, но волны уже упруги и сильны. Нет на картине ни тонущих кораблей, ни людей, спасающихся от кораблекрушения, на обломках мачт. Ничего кроме сурового, величавого моря.
Слухи о том, что Айвазовский написал необычную для себя картину, быстро дошли до Петербурга и Москвы. Павел Михайлович Третьяков, собиратель лучших творений русских художников, приобрел «Черное море» для своей галереи.
В галерее Третьякова перед «Черным морем» стояли толпы народа. Были там просто любители живописи, были и знаменитые художники.
Шумной группой пришли художники-передвижники вместе с Иваном Николаевичем Крамским. Крамской был великим авторитетом в искусстве и строгим критиком. Он и его друзья долго восхищались новой картиной Айвазовского.
— Это одна из самых грандиозных картин, какие я только знаю, заговорил, наконец, Крамской. — На ней ничего нет, кроме неба и воды, но вода — это океан беспредельный, не бурный, но колыхающийся, суровый, бесконечный, а небо еще бесконечнее. И обратите внимание, она выделяется даже здесь, — Крамской сделал широкий жест в сторону многочисленных зал, где находились величайшие произведения русского искусства, — даже в таком собрании она поражает смыслом и высокой поэзией…
По выходе из галереи Крамской и его друзья не разошлись, а гурьбой направились по узкому переулку к Москве-реке.
Здесь на свободе они продолжали говорить о новой картине Айвазовского. Давно художники уже не были так взволнованы. А Крамской горячо заявил:
— Вот человек молодеет. И какой он молодец! Конечно, он много пишет неважного, но тут же дает вещи феноменальные в полном смысле слова… Да, что и говорить… Он звезда первой величины, и не только у нас, а в истории искусства вообще.
Иван Константинович был стар. В таком возрасте рука слабеет, воображение и чувства не так пылки, как в молодые годы. Но возраст не имел власти над художником. Его талант с годами окреп, углубился. Айвазовский и раньше постоянно работал, теперь же он трудился еще энергичней. На душе у него было мирно и спокойно.
Он снова женился, на этот раз на армянке, молодой, очень красивой вдове. Вторая жена Ивана Константиновича, Анна Никитична, благоговела перед своим мужем и создала в доме счастливый семейный уют. Дочери от первой жены часто навещали своего знаменитого отца. Они повыходили замуж, у них были уже свои дети. Одна из дочерей со своей семьей жила в его доме. Большая семья окружала теперь Ивана Константиновича.
В Феодосии он был самым известным и уважаемым человеком.
Прохожие любовались им, когда он совершал ежедневно свой обход — не прогулку, а именно обход — города.
Заложив руки за спину и слегка подавшись вперед, всегда строго одетый, с пышными седыми бакенбардами и чисто выбритым подбородком, он прохаживался по улицам Феодосии, взыскательно оглядывая все: и давно построенные дома с их портиками и колоннами, и недавно начатые строения, и людей, почтительно приветствовавших его…
Айвазовский любил свой родной город. С годами любовь к Феодосии, как и к дорогой его сердцу живописи, все возрастала. Иван Константинович многое сделал, чтобы Феодосия стала красивее, благоустроеннее.
Долго, очень долго страдали феодосийцы от недостатка питьевой воды. Маленький Ованес сам в детстве подолгу стоял в очереди к фонтану за ведерком воды. Теперь художник решил спасти Феодосию от этого постоянного бедствия.
Недалеко от Феодосии Иван Константинович приобрел имение Субаш. В Субаше был прекрасный водный источник. Но Иван Константинович не мог сам спокойно пользоваться этой водой, пока остальные жители Феодосии страдали от безводья. И он пишет в городскую думу: «Не будучи в силах долее оставаться свидетелем страшного бедствия, которое из года в год испытывает от безводья население родного города, я дарю ему в вечную собственность 50000 ведер в сутки чистой воды из принадлежащего мне Субашского источника».
В городе построили водопровод, и жители получили воду. Феодосийцы сложили песни о добром художнике и распевали их по всему городу, а потом воздвигли три фонтана. Один из них стоял на бульваре. Он изображал женщину. В руке она держала раковину. Из этой раковины лилась струя воды в каменный бассейн. А внизу, у подножия статуи, была палитра, украшенная лавровыми листьями. На палитре — надпись: «Доброму гению».
На собственные средства Айвазовский выстроил здание для Археологического музея.
В Феодосии не было тогда театра. У Айвазовского часто гостили его друзья — знаменитые музыканты и артисты. Иван Константинович всегда просил их давать концерты феодосийцам на сцене его картинной галереи.
Феодосийцы слышали здесь известного русского композитора и пианиста Рубинштейна, знаменитого польского скрипача Венявского, великого армянского композитора Спендиарова, видели игру многих петербургских и московских артистов.
Те годы были глухими и мрачными в жизни русского общества. Антон Павлович Чехов сказал о той поре: «Боялись громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, боялись помогать бедным, учить грамоте». Айвазовский ничего этого не боялся.
В Феодосии он создал приходскую школу и отпускал деньги на ее содержание, постоянно помогал гимназии. Феодосийские учащиеся были частыми гостями в доме великого художника. Иван Константинович всегда принимал их приветливо, радушно дарил им свои рисунки.
В Феодосии не было железной дороги и большого морского порта. Айвазовский, пользуясь своим влиянием, добился, чтобы в городе построили железную дорогу и улучшили порт.
В Петербурге, где художник постоянно хлопотал в правительственных учреждениях о нуждах родного города, Феодосию стали называть «страной Айвазовского».
Но Иван Константинович делал все это не из честолюбия. Скромный и приветливый, он всегда приходил на помощь бедным людям. Художник был счастлив в родном городе — здесь он родился, жил и работал. Он заботился о Феодосии потому, что это была его родина. Он был добрым и славным гражданином родного города. Человек, любящий родной город, любит всю свою страну. Айвазовский был патриотом в жизни и в искусстве.
В эти годы, на склоне лет Айвазовский создал задуманную им еще в юные годы серию картин о Пушкине.
Россия чествовала своего великого поэта Александра Сергеевича Пушкина. 6 июня 1880 года на Страстной площади и Тверском бульваре, на прилегающих к ним улицах и переулках Москвы с самого раннего утра наблюдалось большое скопление публики. В этот день на Тверском бульваре открывали памятник Пушкину.
Перед памятником прошли представители многих русских городов. При открытии присутствовали знаменитые писатели и поэты: Тургенев, Достоевский, Островский, Аксаков, Писемский, Майков, Плещеев… Произносили горячие, страстные речи. Гора живых цветов скрыла гранитный постамент памятника.
