Уильям

Гамильтон-Хаус был украшен именно так, как я распорядился — хрусталь и свечи, камелии и японские пионы… И музыка Чайковского. Поскольку я жил уединенно, оставаясь недостижимым для большинства обитателей Саванны, мои приемы походили на званые вечера в Европе времен монархий. Пышность и блеск. Мне нравилось удивлять смертных… и обирать их карманы для своих собственных целей.

Плохо лишь то, что звездой вечера сегодня окажется Ридрек. И он станет последним моим воспоминанием, которое я заберу с собой в ад.

Я отвлекся от великолепия интерьеров и сосредоточился на Ридреке. Мне нужно остановить его. Иначе все, кого я любил, умрут… снова. Стоя в фойе, я гадал, что же придумал Джек.

Что он приготовил для нашего создателя?

Именно в этот миг я нашел взглядом Элеонору — и у меня перехватило дыхание. Она вовсе не сгорела. Это была всего лишь очередная пытка, придуманная Ридреком. Что ж, шутка удалась на славу. В подобных делах ему не было равных. Впрочем, мерзавец все равно сожжет Элеонору, если я проиграю.

Она увидела меня, и на ее лице отразилось невероятное облегчение — словно Элеонора весь вечер ждала, когда же я наконец войду в эти двери. Моя прекрасная леди была одета в вечернее платье, которое вполне могло оказаться частью коллекции Джеки О; ее длинные темные волосы были скручены в причудливый узел на затылке. Даже в своем скромном наряде Элеонора могла дать сто очков вперед многим в этом зале. Я, впрочем, помнил слишком много ночей, когда эти волосы были рассыпаны по моей груди и животу, а Элеонора готовилась подарить мне высшее наслаждение…

Сегодня она превратилась в холодную неприступную королеву, а этот мир — мой мир — был определенно более жестоким, чем Камелот. А может, и нет. Элеонора молча смотрела на меня, а я мог лишь сказать ей безмолвное последнее «прости», прежде чем вновь обернуться к своему создателю.

Взмахом руки Ридрек утихомирил публику, точно искусный гипнотизер. Люди замерли в тех позах, в которых их застигло заклинание Ридрека. Время застыло. Музыканты продолжали играть, но звуки, которые они извлекали из своих инструментов, были нестройными, беспорядочными — одна хриплая нота, растянутая до бесконечности. Даже я был поражен. Сейчас в зале собралось трое отпрысков Ридрека, и силы у него хватало с избытком.

Я же был ослаблен до последней степени — и совершил ошибку. Не стоило надолго задерживать взгляд на Элеоноре, но я не сумел совладать с собой. В следующий миг Ридрек подошел к моей женщине, увиваясь вокруг нее, словно надоедливая пчела, кружащая над росистой лилией. Он наклонился к шее Элеоноры, вдыхая ее запах, но взгляд старого вампира был прикован ко мне.

— Она пахнет дымом. Какая досада, что ее чудесный домик сгорел. — Ридрек печально вздохнул. — Полагаю, я разберусь с этой малышкой, когда закончу с тобой, — сказал он. Вывалив язык, как довольный пес, Ридрек лизнул шею моей женщины, оставив влажное пятно. — Из нее получилась бы отличная секс-рабыня. Как ты полагаешь?

Я видел растерянность в глазах Элеоноры, но она не могла сдвинуться с места. Элеонора не видела это страшное создание, однако смутно осознавала опасность. Я мог унять ее страх, но не стал этого делать. Пусть лучше боится. Я загородил мысли моей женщины от Ридрека и сам старался не думать о ней, когда мы двинулись дальше и вошли в зал.

— Если у тебя столько отпрысков, почему ты явился один? — спросил я. — Почему не привел свору своих псов?

Он колебался лишь мгновение, прежде чем ответить, но между слов я уловил мимолетное видение — звук раздраженных голосов в темной комнате.

— Ты мой, — сказал Ридрек. — И мне не нужна ничья помощь, чтобы избавиться от тебя.

— Возможно. Но почему бы не привести с собой безупречных свидетелей? Или собираешься провернуть все втайне? Я-то думал, ты хочешь покрасоваться перед своими друзьями. А откуда им знать, что здесь произошло? Только с твоих слов? Они не поверят, что это правда.

— Поверят. Потому что твоя маленькая контрабандная авантюра закончится… Потерпит крах, как говорится.

А ты станешь королем Запада, — мысленно сказал я. Ридрек не стал со мной препираться. Его рука легко коснулась груди Элеоноры.

— Стоит ли игра свеч? — спросил я. — Если ты убьешь меня, то потеряешь энергию моего гнева. Зачем разбазаривать собственное имущество?

Моя уловка удалась. Ридрек отвлекся от Элеоноры и обернулся ко мне.

— Как будто ты был моим имуществом с той поры, как переехал в это богом забытое место. Слыхал о законе сокращающегося дохода? Я вложил в тебя две сотни лет, но после твоего побега с каждым голом получал все меньше и меньше. Ты бесполезен. Я раздавлю тебя, а заодно и твоих друзей.

Друзья…

Я оглядел комнату и увидел Джека с Оливией. Еще — Мелафию и Рени. Я быстро отвел от них взгляд, стараясь унять тревогу, потом мельком глянул на Конни. Они не были заморожены, подобно всем прочим гостям в зале, хотя Конни двигалась невероятно медленно, словно лунатик. Ридрек не мог этого не заметить.

Мы сошлись с Джеком, Мелафией и Рени в центре комнаты.

— У тебя в кармане и впрямь флакон с кровью вуду или ты просто пришел меня повидать? — сказал Ридрек Джеку, ухмыляясь во весь рот.

Джек проигнорировал его и уставился на меня. Он был одет в тот самый синий пиджак с магией вуду и одну из моих лучших рубашек. Пока я разглядывал Джека, он демонстративно поддернул манжеты, сверкнув моими серебряными шпонками.

Настоящий бунт на корабле. В другое время я бы или рассмеялся, или дал ему в зубы. Но время зуботычин прошло. Гонг возвестил о начале боя в тяжелой весовой категории.

— Ты выглядишь лучше, чем можно было ожидать, — скачал Джек.

— Ты тоже, — кивнул я. — Рубашка тe6e к лицу.

Он поморщился. Ридрек держал меня за плечо. Теперь рука его соскользнула и переместилась мне на шею. Предупреждение или готовность убить — все было возможно. Когда Джек отдаст флакон, Ридреку я стану не нужен. Я чуть повел плечами и придвинулся поближе к нему. Если он вздумает подкинуть меня в воздух или толкнуть на Джека, я постараюсь ему помешать. В мои планы отнюдь не входило сдаваться без борьбы.

— Где кровь, Джек?

— У меня в кармане, как мы и договаривались, — отозвался он.

Ридрек протянул руку.

— Ну?

— О, сперва нам нужно обсудить пару вопросов.

— Кажется, мы уже все обсудили. — Сознание Ридрека снова потянулось к Джеку, но на этот раз я был наготове. Видение — неон, гоночная машина и полицейская красавица Конни. Горячий ветер пустыни, вопящие толпы и восхищенные женщины. Все, чего только может пожелать мальчишка.

Свобода.

Так вот что он предложил Джеку. Я отказывался даже разговаривать с ним о таких вещах. Да, Ридрек умел искушать. Если бы я не знал, что он живет на свете всего-то тысячу лет, то держал бы пари, что именно Ридрек стал прототипом христианской версии Сатаны. Все мифы на чем-то основаны.

Джек смотрел в одну точку в пространстве, ничего не видя вокруг себя. Перед его мысленным взором разворачивалось шикарное шоу Ридрека. И мой отпрыск хотел все, что видел. Разумеется, он хотел…

Ледяная рука сжала мое мертвое сердце. Глаза Джека стали красновато-черными, в них отражалась жажда крови. Он готов был убить за свою мечту. Нет, я боялся не за себя. Если бы я беспокоился о собственной шкуре, то давно бы зачах — этот страх просто раздавил бы меня. Но здесь были те, кого я любил. Я боялся за Мелафию, Рени, Элеонору, даже за человечество в целом. Одному Богу известно, что способны учинить в мире Ридрек и Джек, работающие вместе и ничем не связанные. Более же всего я страшился за самого Джека — единственного своего отпрыска, которого знал с тех пор, как потерял Уилла. Некогда я угрожал убить Джека, лишь бы не отдать его во власть Ридрека. Сумел бы я это сделать? Хватило бы мне воли и стойкости спасти своего отпрыска от того монстра, в которого старый мерзавец желал его превратить? Если да, то я ненадолго пережил бы его. Я не желал провести остаток вечности, горюя по Джеку, погибшему от моей руки. А ведь может выйти так, что у меня не останется иного выхода… От этой мысли мне стало больнее, чем от всех пыток Ридрека.