Он думал, что потом станет легче. Не стало. Артас не мог отступить. Люди смотрели на него как на пример. Если бы его решительность пошатнулась – то же было бы и с его людьми, и скоро Мал’Ганис одержал бы победу. И он надел свой шлем, чтобы никто не видел его лицо, и сам лично зажег факел, пламя которого распространилось по всему дому, сжигая его дотла вместе с людьми, запертыми внутри. Так он почти не слышал их криков и воплей.

Стало чуточку легче, когда жители Стратхольма начали сопротивляться. Конечно, они мало что моги противопоставить солдатам старой закалки и обученному паладину. Но теперь это уже было не так похоже на резню на скотобойне.

– Я ждал тебя, юный принц.

Глубокий голос эхом отдался в его голове и ушах, гулкий и… сложно было подобрать другое слово, кроме как… злой. Повелитель ужаса, как сказал Кел’Тузед. Темное имя для темного существа.

– Я – Мал’Ганис.

Артас почувствовал что-то вроде радости. Вот оно, доказательство. Мал’Ганис здесь, он стоял за чумой, и когда люди Артаса, также услышавшие голос, оглянулись и стали искать источник голоса, дверь дома, где прятались крестьяне, распахнулась, и из нее вышли ходячие мертвецы, чьи тела уже налились зеленым болезненным цветом.

– Как видишь, твои люди отныне принадлежат мне. Дом за домом, я порабощу этот город, и огонь жизни угаснет здесь навсегда.

Мал’Ганис засмеялся. Ужасным и глубоким, сухим и темным смехом.

– Я не допущу этого! – вскрикнул Артас, и его сердце вдохновилось пониманием того, что они поступают справедливо. – Лучше эти люди погибнут от моей руки, чем станут твоими рабами после смерти!

Вновь раздался смех, и затем голос утих так же внезапно, как и появился. Артас отвлекся, чтобы защитить свою жизнь – на него наступала толпа нежити.

Как долго продолжалась резня всего живого – и мертвого – в этом городе, Артас не вспомнит никогда. Но вот никого не осталось. Он был истощен и весь дрожал от отвращения к запаху крови, дыма, и приторно-сладкому, болезненному аромату хлеба, что витал в воздухе, когда горела сама пекарня. Его яркие доспехи потемнели, испачканные кровью и сукровицей. Но дело еще не было сделано. Он ждал, что это случится – и вот его враг опустился в воздуха на крышу одного из немногих чудом уцелевших зданий.

Артас оступился. Существо было огромно. Синевато-серая, как оживший камень, кожа. Кривые рога, что росли из лысого черепа, и два громадных крыла, как у летучей мыши, расправились позади него, как жуткие тени. Его ноги были закованы в железо, из которого торчали шипы и внушающие страх изображения костей и черепов. Они выгибались назад и завершались копытами. Глаза пылали зеленым светом, и он обнажил острые зубы в высокомерной усмешке.

Артас смотрел на чудовище с восторгом и ужасом. Такого не могло быть наяву – но вот он стоял перед его глазами. Он слышал рассказы. Видел картинки в древних книгах у себя дома и в архивах Даларана. Но теперь этот монстр стоял перед ним, и небо за его спиной налилось кровавой краской и дымом…

Повелитель Ужаса был демоном. Чудовищем из мифов. Многие считали это враньем – но вот, один из этих тварей стоял перед ним во всем своем ужасном величии.

Повелитель Ужаса.

Страх вот-вот мог одолеть Артаса, но он знал, что он этого ему станет только хуже. Он умер бы в лапах чудовища – умер бы даже без борьбы. И силою воли он сменил бессмысленный страх другим чувством, что оказалось сильнее. Ненависть. Жажда мести. Он вспомнил тех, кто пал от его молота, живых и мертвых, кровожадных упырей и перепуганных детей, которые знать не знали, что этим он спасает их души. Их лики придали ему сил. Они не могли умереть бесцельно. Так или иначе, Артас нашел в себе силы чтобы посмотреть в пылающие глаза демона, сжав покрепче свой молот.

– Сейчас мы покончим с этим, Мал’Ганус, – крикнул он сильным голосом. – Один на один!

Повелитель Ужаса лишь откинул голову назад и засмеялся.

– Храброе сердце, – прогремел он. – К несчастью для тебя, мой юный принц, все только начинается.

Мал’Ганис усмехнулся, его черные губы обнажили острые клыки.

Он поднял руку, указав на людей Артаса своими длинными острыми когтями, блестевшими в свете пламени, в котором полыхал великий город.

– Собирай свои войска и отправляйся за мной, в Нордскол, царство вечных снегов. Там мы и уладим все наши дела. Там ты узнаешь свою судьбу.

– Свою судьбу? – голос Артаса хрипел от гнева. – Что ты…

Слова застряли у него в горле, когда воздух вокруг Мал’Ганиса закружился в уже знакомом вихре.

– Нет! – закричал Артас. Он опрометчиво кинулся к нему, но не успел добраться до демона прежде, чем тот завершил телепортацию. Его сердце тяжело забилось, и он поднял молот вверх, пригрозив им воздуху.

– Будь ты проклят, Мал’Ганис! Я отыщу тебя и на краю земли! Ты слышишь? На краю земли!

Словно безумный, он яростно кричал, размахивая оружием над головой, пока усталость не заставила опустить его на землю. Он оперся на молот и тяжело задышал, весь мокрый и дрожащий от слез отчаянья и гнева.

Хоть на краю земли.

Три дня спустя Леди Джайна Праудмур шла по улицам когда-то славного города, гордости северного Лордерона. Теперь это было место из кошмара.

Зловоние было почти невыносимо. Она приложила к лицу платок, обильно надушенный экстрактом мироцвета, чтобы не вдыхать хотя бы часть этого смрада. Пожар, который уже должен был сам поглотить себя и хотя бы идти на спад из-за недостатка пищи для огня, продолжал бушевать во всю силу, что говорило Джайне о том, что тут замешана темная магия. Помимо едкого запаха дыма, жалящего ее глаза и горло, в воздухе витал сильный запах гниения.

Они лежали там, где пали, большая их часть была безоружна. Слезы текли из глаз Джайны и скатывались вниз по ее щекам, она двигалась словно в трансе, осторожно переступая через обмякшие тела. Приглушенный стон боли вырвался из губ, поскольку она обнаружила, что Артас и его солдаты в своем заблуждающемся сострадании не щадили даже детей.

Их тела лежали тихо и неподвижно. Могли ли они встать и напасть на Джайну, если бы Артас не убил их? Возможно, да. Почти наверняка, многие из них; зерно было распределено и употреблено по всему городу. Но не каждым же? Она никогда не узнает ответ на этот вопрос – и он тоже.

– Джайна... Прошу, пойдем со мной, – его голос был напорист, но было ясно, что мысленно он находится за тысячу миль отсюда. – Он сбежал от меня. Я спас жителей города от превращения в его рабов, но в самую последнюю минуту он скрылся. Он в Нордсколе. Пойдем со мной.

Джайна закрыла глаза. Она не хотела вспоминать эту беседу, произошедшую полтора дня тому назад. Она не хотела вспоминать, каким он выглядел – холодным, сердитым и отдаленным, жаждущего лишь убить Повелителя ужаса – о, Свет, демона! – не останавливаясь ни перед чем.

Она запнулась об труп, и вновь ее глаза расширились при виде этого ужаса, созданного человеком, которого она любила – и все еще продолжала любить, несмотря ни на что. Как она могла любить его после этого, она не знала, но, храни ее Свет, так оно и было...

– Артас... это ловушка. Он же повелитель демонов. Если он был силен, когда ускользнул от тебя в С... Стратхольме, то он, несомненно, без труда справится с тобой на своей территории, где он будет еще сильнее. Не иди туда… пожалуйста…

Она хотела броситься ему на шею, удержать его у себя. Он не мог идти в Нордскол. Это означало бы верную смерть. И хотя он обрек на смерть стольких людей, Джайна не желала ему такой судьбы.

– Сколько мертвых, – пробормотала она. – Не могу поверить, что все это дело рук Артаса.

И все же она знала, что это сделал он. Целый город …

– Джайна? Джайна Праудмур!

Джайна резко вышла из тошнотворного транса от звука знакомого голоса. Утер. Она ощутила странное чувство облегчения, повернувшись на зов паладина. Утер всегда немного ее пугал; он был таким большим, сильным и… ну… глубоко верующим в Свет. Она с чувством стыда вспоминала, как она и Артас, когда они были моложе, высмеивали за спиной рыцаря благородство Утера, граничащую по их мнению с напыщенностью и ханжеским поведением. Он был довольно легкой мишенью. Но по завершению этих мучительных трех дней, она и Утер вместе противостояли Артасу.