Оксана начала читать: «Обманная вербовка заключается в том, что человеку не сообщают цели, методы и задачи организации, то есть скрывается её истинная суть. Вербовщики держат в тайне методы воздействия на сознание, умалчивают о настоящем названии организации, не говорят, откуда она, и не называют имя её лидера. Таким образом нарушается конституционное право граждан на получение достоверной информации, без которой никто не может сделать свободный выбор».

Читать дальше не хотелось.

– Хорошо, мам, я поняла. Не буду вступать в эту секту. А как она хоть называется-то?

– А тебе зачем? – насторожилась мать.

– Ну как зачем? – развеселилась Оксана. – Чтобы я в неё нечаянно не вступила. Я же должна знать, куда можно вступать, а куда нельзя.

– А никуда нельзя! – повысила голос Елена Сергеевна и добавила спокойнее: – Кроме истинной святой Православной церкви.

– Ладно, мам, никуда вступать не буду. Обещаю.

Елена Сергеевна явно осталась не удовлетворена ответом. Выдержав паузу, она завела шарманку снова, оторвав Оксану от телевизора:

– Ксюш… А может, сходишь в церковь да окрестишься?

– Зачем? – вздохнула Оксана.

– Ну… надо.

– Мам, у каждого «надо» должно быть обоснование. Объясни, зачем мне это надо, тогда я обдумаю твоё предложение.

– Я хочу, чтобы ты тоже имела шанс попасть в царствие небесное.

– Вот ничего себе заявочки! А без церкви, получается, у меня даже шансов нет, что ли?

– Да, Ксюша, нет шансов.

– Ладно, пойду в синагогу. Обращусь в иудаизм.

– Почему в синагогу? – Елена Сергеевна даже побледнела, не поняв, что это шутка.

Оксана знала, что разговор приближается к критической точке, после которой мамина истерика будет неизбежна. Сейчас ещё можно остановиться, если сказать: «Ну что ты, мамуля, шуток не понимаешь?», поцеловать её, пожелать спокойной ночи и уйти в свою комнату. Но вместо этого с языка спрыгнули совсем другие слова:

– Ну а почему бы не в синагогу? Или не в мечеть? Какая разница-то? Или ты думаешь, у них в раю территория не зарезервирована?

У Елены Сергеевны задрожали губы. Когда ей нечего ответить, она всегда начинает реветь. А Оксану начинает мучить совесть.

На следующий день разговор продолжился. Первую половину вечера Елена Сергеевна обиженно молчала, но потом, глядя мимо Оксаны, скорбно запричитала, обращаясь как бы к себе самой:

– Забыли! Забыли мы корни! Предков наших предали, забыли. Веру родную растоптали…

Оксана прикусила язык и закрыла глаза. Ядовитый ответ бился о зубы, но она молчала.

– Да что же мы за Иваны, не помнящие родства своего?! – продолжала Елена Сергеевна. – Как же нас земля-то носит?

Оксана молчала, хотя чувствовала, как накапливается в районе загривка ненависть к собственной матери, как отливает кровь от лица и всё крепче сжимаются челюсти.

Елена Сергеевна, выдав весь арсенал заготовленных претензий, беспомощно посмотрела на дочь.

– Ну что ты молчишь?! – со слезами в голосе воскликнула она.

– Мама, – стараясь быть как можно спокойнее, сказала Оксана, – когда я отвечаю, ты ревёшь, когда не отвечаю, тоже ревёшь. Чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты пришла к вере!!!

– Мама! К вере люди должны приходить добровольно! А ты меня шантажируешь своими истериками! Может, попробуешь огнём и мечом, как Русь крестили?

Елена Сергеевна опешила.

– В какой секте тебе наболтали этой гадости?!

– Об этом написано в учебнике истории! Почитай на досуге! И батюшке своему дай почитать!!!

– Неправда!!! – Елена Сергеевна зарыдала и бессильно опустилась на диван.

– Родство, говоришь, забыли? – раз уж муки совести неизбежны, Оксана решила высказать всё, что накопилось. – А ты помнишь, кем был мой прадед?! Он был католиком. А прабабушка со стороны отца была еврейкой. Так почему же я должна стать православной и предать их? Почему бы мне не выбрать веру своей прабабки? А дед мой, если помнишь, был коммунистом и абсолютным атеистом. Я и его веру не хочу предавать! А кем был мой далёкий прапрапрапра… Правильно! Он был язычником! И его веру я тоже хочу помнить!

После этих слов Оксана почувствовала, как к горлу подкатил ком. Она развернулась и ушла к себе, хлопнув дверью.

На следующее утро Оксана, как обычно, вышла к завтраку, который Елена Сергеевна, как обычно, приготовила. Пока Оксана ела, мать сначала задумчиво и грустно глядела на неё, а потом тихо спросила:

– Ты считаешь, я предала веру своего деда?

– Мам, давай закончим религиозную войну, а?

– Так я же не воюю, я размышляю. Имею право?

– Ну, если размышляешь, то размышляй, а не задавай провокационные вопросы.

– Я хочу знать твоё мнение.

– Моё мнение? Я считаю, каждый человек имеет право выбрать ту религию, которая для него максимально удобна.

– То есть как это «удобна»?! – вскинулась было Елена Сергеевна, но остановилась.

– Очень просто. Значит нигде не мешает, не жмет, не трет и, кроме пользы, ничего не приносит. Ну, например: дед был католиком. В детстве он ходил в воскресную школу, где его обучили не только грамоте, но и музыке, рисованию и другим наукам и ремёслам. В его окружении все были католиками, и он был счастлив в своей вере, ему не с кем было спорить, он чувствовал себя под защитой Бога, и это было для него абсолютно удобно. Но когда после революции его семью раскулачили и сослали с Западной Украины сюда, они оказались иноверцами. Прадед прекрасно понимал, что отец прабабушки ни за что не отдаст дочь замуж без венчания в церкви. И тогда он принял православие, несмотря на протест своего отца. Он выбрал ту веру, которая стала удобнее. Получается что? Он предал свою веру? Но если бы он её не «предал», откуда бы появились все мы? И разве правильнее было бы предать свою любовь?

– Вот видишь! – обрадовалась Елена Сергеевна. – Значит, дед мой всё-таки стал православным!

– И что? Прадед-то твой остался католиком.

– Но для меня тоже удобнее всего православие.

– А я разве возражаю? – улыбнулась Оксана. – Ходи в церковь, молись, но ко мне не приставай! Дай мне самой свою веру найти.

– Но как же ты её найдёшь, если ты её не ищешь?

– Да с чего ты взяла, что не ищу?

– И где же ты её ищешь, интересно? – опять встревожилась Елена Сергеевна. – И какую такую веру ты ищешь?

Оксана задумалась, стоит ли продолжать разговор. Объяснить матери, где и что она ищет, за пять минут невозможно. Не объяснить – значит оставить её в этом напряжении на весь день и к вечеру опять получить истерику.

– Мам, – нашла она решение, – я хочу познакомиться со всеми религиями, прежде чем выбрать.

– Тогда почему бы тебе не начать с православия? – обрадовалась Елена Сергеевна.

– Хорошо. У тебя есть Библия?

– Конечно! – Елена Сергеевна вскочила и выбежала из кухни. Вернувшись, она положила перед дочерью толстенную книгу.

Оксана открыла Библию на первой странице и прочитала: «Вначале сотворил Бог небо и землю».

– Надо же! – покачала она головой. – А учёные говорят, что вначале был большой взрыв.

И тут за окном засигналил автомобиль – Алексей приехал за начальницей на своём любимом «мерседесе».

Всё-таки он уговорил Оксану не продавать эту машину, а взять кредит. Под залог «мерседеса» они получили ровно половину его стоимости, чего оказалось вполне достаточно, чтобы выдать людям зарплату.

А потом дела в фирме наладились и кредит вернули. Уволившихся почти всех пригласили обратно, но не на работу, а для свободного сотрудничества.

Алёна лично объясняла каждому, что такое «свободное сотрудничество» и какие преимущества оно даёт фирме и человеку. Те, кто понял эту новую модель, остались, а те, кто решил, что это слишком сложно и ответственно, ушли.

Таким образом сформировался новый коллектив энергичных, творческих и вольных людей, которые начали работать на самих себя, друг на друга и на благо фирмы в целом с таким увлечением и даже азартом, что дела не только поправились, но и значительно улучшились. А главное, Оксане теперь дышалось свободнее. Конечно, по-прежнему приходилось выполнять свои обязанности, но сейчас она была возницей в «телеге», а не лошадью.