Возвратившись в дом, он медленно прошелся вдоль галереи портретов своих предков. Вот Джесси и Джеми, основатели династии, в костюмах XVII столетия — это его прапра… — он уж и забыл, сколько «пра» — дедушка и бабушка.

Согласно семейному преданию, когда они встретились с лордом Камероном, у них ничего, кроме силы воли и упорства, не было.

Они вместе заложили здесь плантацию, отвоевав землю у диких зарослей.

«Боже милостивый, сделай так, чтобы Камерон-холл выстоял», — подумал Дэниел.

Но их предки построили не просто дом, а оставили и что-то такое, что позволило, скажем, ему и Джессу пойти каждому своим путем и все так же любить друг друга. Это «что-то» не смогло бы жить в камне или дереве. Оно живет и будет жить в Джоне Дэниеле и, если Господь того пожелает, в них самих.

Камерон-младший отвернулся от портретов и, пройдя по коридору, громко постучался в дверь Кирнан. Она сразу же открыла — испуганная, растрепанная, одетая в белую хлопковую ночную рубашку, с малышом на руках.

— Дэниел?

Он улыбнулся:

— Хочешь Джесса, а Рождество? Ну что ж, одевайся, собирайся, поехали!

Она на мгновение застыла и тотчас расплылась в улыбке.

Только ради этого стоило пожертвовать остатками отпуска и раньше времени вернуться в часть!

— О Дэниел!

Она чмокнула его в щеку, потом, выставив его из комнаты, захлопнула дверь. Полчаса спустя она была одета, а Джейни и малыш готовы в дорогу.

Жаль, конечно, раньше времени расставаться с Кристой, но она была очень рада за Кирнан.

До Ричмонда они доехали без приключений, и поскольку ночевать предстояло там, пришлось им присутствовать на приеме в Белом доме Конфедерации. Там собралось множество офицеров и офицерских жен, а также политиков и известных граждан.

Эта странная война странным образом подействовала на людей. Кирнан здоровалась со старыми знакомыми, но некоторые из них презрительно отворачивались: она была замужем за янки. Барина, правда, взяв Кирнан за руку, заметила, что если у миссис Камерон найдется время, то они были бы рады воспользоваться ее помощью в госпитале, поскольку она, вероятно, приобрела большой опыт, работая рядом с таким превосходным хирургом, как ее муж.

На следующее утро Дэниел с Кирнан снова двинулись в путь. Дороги были свободны, погода тоже благоприятствовала путешествию. Поздно вечером они добрались до места. Янки разбили лагерь на противоположном берегу реки.

— Добро пожаловать, полковник! — крикнул Дэниелу Билли Будэн, увидев своего командира. — Что это у вас там, сэр… ох, извините, мэм…

Камерон рассмеялся:

— Я привез рождественский подарок для брата, который сейчас там, за рекой. Билли, будь добр, направь туда человека с белым флагом. Пусть попросит у янки частное свидание с полковником Джессом Камероном из санитарного корпуса. Я хочу встретиться с ним на понтонном мосту.

— Слушаюсь!

Под покровом ночи Дэниел подъехал к понтонному мосту, который янки использовали для сообщения с противоположным берегом, не забывая громко оповещать пикеты, что встреча разрешена. Ему вовсе не хотелось, чтобы их всех троих подстрелили. Оставив Кирнан в тени деревьев, он подошел к кромке воды.

На другой стороне виднелся силуэт всадника.

— Джесс?

— Дэниел! Счастливого Рождества, брат!

— У меня есть для тебя подарок, Джесс.

— Главное, что ты живой и невредимый, Дэниел.

Младший брат покачал головой:

— Нет, подарок еще лучше.

Он поманил Кирнан, и она с ребенком на руках медленно приблизилась к реке.

— Джесс, — раздался В ночной тишине ее мягкий и женственный голос, — Кирнан! Боже мой, Кирнан!

Она тотчас рванулась по мосту ему навстречу. В это мгновение на луну набежало облачко, и супруги исчезли в темноте.

Дэниел слышал лишь их радостные восклицания.

Вернувшись в свою палатку, он вежливо отказался от компании своих однополчан и удалился к себе с бутылкой бренди.

Уже ночью к нему в палатку заглянули Билли Будэн и еще несколько кавалеристов. За их спинами слышалось женское хихиканье. На фоне неяркого света лагерных костров он увидел в проеме своей палатки женский силуэт.

— Полковник, это Бетси. Она о вас наслышана и хочет пожелать вам счастливого Рождества! «

Почему бы и нет? Бетси, кажется, молоденькая и, видимо, совсем недавно стала заниматься своим ремеслом. Небольшого роста, темноволосая, стройненькая… Черт побери, все-таки сегодня праздник! А праздников не было так давно. «Забудь про все, забудь про войну, забудься на одну эту ночь», — уговаривал себя Дэниел.

Но забыться он не мог. Перед ним пронеслись воспоминания: шелковистые, пылающие словно огонь волосы на его бронзовом от загара теле. И серебристо-серые глаза, и голос — ласкающий, манящий и предающий…

Нет, он не сможет прикоснуться ни к одной женщине, пока либо не отомстит, либо не обретет покой.

— Спасибо, Билли, — тихо сказал Камерон. — И вам спасибо, молодая леди, — обернулся он к девушке, — но я… гм-м… я уже собрался спать. А вам всем счастливого Рождества!

Билли был явно разочарован, но он уже привык, что приказы, отданные даже самым вежливым тоном, следует выполнять неукоснительно. Пожелав командиру спокойной ночи и счастливого Рождества, он ретировался.

Счастливого Рождества. Да. Где вы сегодня, миссис Келли Майклсон? Тепло ли вам в это Рождество и принесло ли оно вам какое-нибудь чудо?

Прошло Рождество. Наступил новый год. И начались новые битвы.

Но он пока еще и представить себе не мог, что принесет ему год 1863-й.

И только через несколько месяцев они впервые услышали о городке Геттисберг в Пенсильвании.

Май 1863 года

— Боже милосердный, его тяжело ранили! Джексона Каменная Стена застрелили! — взволнованно прокричал прискакавший верхом мятежник. Так Дэниел впервые услышал о ранении Джексона Каменная Стена.

«Он выбит из седла, но это еще не значит, что снова не поднимется», — промелькнула у Камерона-младшего мысль.

И все же ранение зачастую означает смерть.

Дэниел диктовал донесение о текущей обстановке Билли Будэну, который оказался на редкость умелым писарем. У полковника никогда еще не было столь расторопного и понятливого порученца.

Сражение на сегодня закончилось. Такого яростного боя Дэниел еще не видывал. Здесь, в Чанселлорсвилле, Джексон только что завершил один из своих поразительно смелых и ловких маневров.

Двадцать первого апреля, услышав, что федеральные войска численностью сто тридцать четыре тысячи человек, которыми теперь командовал генерал Джо Хукер, форсируют реку Раппаханнок, окружив Фредериксберг, генерал сократил до минимума свидание с супругой и прибыл на передовую. В этот день он впервые увидел свою новорожденную дочь и тем не менее вернулся, чтобы принять командование операцией.

Рассредоточив силы, он направил часть на левый фланг войск генерал-майора Джона Седуика, а большую часть своих людей увел в глухие заросли Спотсильвании. Эскадроны Дэниела погнали янки назад в Чанселлорсвилль.

На следующий день Джексон и Ли снова разделили армию.

Войска Ли встретили Хукера в лобовой атаке, а Джексон, обойдя Хукера с фланга, атаковал его с тыла, и утром второго мая они полностью освободили территорию от северян.

— Солдат! — крикнул Дэниел, делая шаг вперед. — Это правда? Джексон ранен?

— Тяжело ранен, сэр. Его унесли на ближайшую ферму.

— Да поможет ему Бог, — пробормотал Камерон.

— Ваша правда, сэр!

«Господь должен ему помочь, потому что Каменная Стена глубоко верующий человек», — надеялся Дэниел. Поборник строгой дисциплины, он многим казался странным, поражая своим стоицизмом и фанатичной преданностью долгу.

А как он нужен Мастеру Бобби Ли!

Дэниел ничем не мог помочь Джексону, правда, гонцы сновали всю ночь — сообщали последние сведения о состоянии здоровья генерала.

К полуночи ему ампутировали руку. «Он еще может выжить», — подумал Дэниел и не мог не вспомнить наставлений Джесса. Он мог бы выжить, если бы в рану не попала инфекция, если бы… Было слишком много этих «если бы».