Странно, почему она так напряжена в его объятиях? Он заглянул ей в глаза.

— Келли, поверь, я очень сожалею. Извини за все, что я наговорил, за то, что разозлился на тебя. Извини.

Девушка покачала головой:

— Это… это не имеет значения.

— Имеет. Я ощутил обиду в твоем поцелуе.

Келли снова покачала головой и, казалось, очень расстроилась.

— Нет.

— В таком случае иди сюда, — сказал, он и стал снова целовать ее, вкладывая в поцелуи всю свою страсть, всю нежность и желание.

Она вдруг снова напряглась. Камерон недоуменно отстранился и заглянул ей в глаза. Глаза были полны слез и от этого вовсе отливали серебром.

— Келли, мне не стоило возвращаться.

— Нет, я очень хотела, чтобы ты вернулся.

— Но…

— Не здесь, Дэниел. Не у двери. И не с саблей на боку — она нас разъединяет.

Боже, какая она податливая, какая женственная… Голос ее дрожал, руки тоже. Она была так красива!

— Келли… — пробормотал он, целуя ее в висок, потом в пульсирующую жилку на шее. Пальцы его подобрались к застежке на ее платье. Она застенчиво уклонилась, щеки ее пылали. Казалось, девушка как будто боялась, что кто-то увидит их интимные ласки.

Он тихо рассмеялся:

— Келли…

— Пойдем со мной, Дэниел, — прошептала она. В глазах ее застыла мольба, сладкий серебристый соблазн.

— Я пойду за тобой хоть на край света! — воскликнул он, подхватив ее на руки. Она обняла его за шею, не отрывая от него серебристо-серых глаз.

Они добрались до спальни. Келли облизала пересохшие губы и опустила ноги на пол. Положив ладони ему на грудь, торопливо поцеловала его и отступила назад.

Озадаченный ее поведением, он протянул к ней руку, но девушка с робкой и какой-то жалобной улыбкой попросила:

— Давай сюда саблю, Дэниел.

Затем отстегнула ножны и чуть не согнулась под тяжестью оружия. Камерон подхватил клинок, и Келли, улыбнувшись, направилась к кровати.

Сев на краешек постели, она вдруг откинулась на спину.

Волосы ее рассыпались и запылали золотистым пламенем на белоснежном покрывале.

У Камерона вдруг перехватило дыхание.

Келли встретилась с ним взглядом и обвела губы кончиком языка.

— Дэниел, оставь саблю, прошу тебя. — Она зазывно провела рукой по покрывалу рядом с собой. — Иди скорее ко мне.

Цирцея над морем, наверное, не пела так сладко, заманивая моряков.

А в эту Цирцею он был влюблен.

Положив саблю на кресло возле камина. Камерон приблизился к кровати. Чуть помедлив, расстегнул единственную пуговицу на рубахе и сдернул ее через голову.

Потом улыбнулся и проговорил одними губами:

— Я люблю тебя, ангелок.

Он хотел было примоститься рядом с Келли, как вдруг услышал за спиной чьи-то шаги. Мгновенно насторожившись, он резко обернулся.

И получил сокрушительный удар кулаком в челюсть.

В глазах у него потемнело, тем не менее синие мундиры янки он распознал безошибочно. Северяне! В комнате были враги.

Но куда сильнее, чем удар в челюсть, его поразило другое. Келли! Она предала его! Умышленно привела сюда и соблазнила, как последнего идиота, и он, разрази его гром, поддался ее чарам!

— Шлюха! — взревел Камерон, и тут перед ним вновь мелькнул кулак человека в синем. — Ну уж нет! — крикнул Дэниел и заорал так громко и так грозно, что Келли, соскочив с кровати, прижалась к стене и завопила от ужаса.

Мужчины-северяне, заслышав боевой клич мятежников, разом побелели от страха.

Дэниел, поигрывая бицепсами, двигался по комнате с ловкостью танцора. Подчиненные Эрика по очереди наваливались на южанина, и он одного за другим укладывал их отработанными меткими ударами: одному заехал кулаком в челюсть, другого пнул в пах.

— Будь ты проклят! — услышала Келли голос Дабни.

Еще один глухой звук, и Эрик покатился по полу, прижимая руку к окровавленной челюсти. Он вытащил пистолет.

— Нет! — взвизгнула девушка.

Но ее никто не слушал. Противникам Камерона наконец удалось броситься на него всем скопом, и пока Дэниел расправлялся с двумя нападавшими, третий ударил его пистолетом по затылку. Схватившись за голову. Камерон рухнул на колени.

Эрик тотчас, зайдя со спины, приставил к голове отбивавшегося пистолет. Послышался звук взводимого курка.

— Не шевелиться! — предупредил капитан.

Келли молилась, затаив дыхание.

Дэниел, скрипнув зубами, зажмурился, а когда открыл глаза, они были не того синего цвета, который поражал девушку.

Нет, в них пылала черная ненависть.

Один из людей Эрика завернул ему руки за спину, надел наручники. Келли болезненно поморщилась, услышав лязг металла.

Затем, схватив Камерона за плечи, Эрик резко рванул его К себе. Келли до сих пор не замечала, что Дэниел такой высокий. Он почти на целый дюйм возвышался над Дабни и его солдатами.

— Как тебе нравятся оковы, приятель? — издевательски спросил Эрик. — Ведь именно это ваши южане надевают на своих рабов. Не жмут, а?

Камерон неожиданно развернулся и пнул мучителя в живот.

Откинувшись назад, Эрик схватился за живот и грязно выругался.

Дэниел, воспользовавшись замешательством, подошел к Келли. Она видела капельки пота на груди, слышала его учащенное дыхание и поежилась под его колючим ледяным взглядом.

— Дэниел, — прошептала она, вздрогнув.

— Стальные кандалы меня не удержат. И тюремные решетки тоже. Обещаю тебе, я вернусь. Вернусь, чтобы посчитаться с тобой.

— Заткнись, мятежник! — вдруг ожил Эрик. — Она поступила, как подобает добропорядочной янки. Молодец, Келли! Хорошая работа!

Ей хотелось орать, визжать, рвать волосы у себя на голове. Понятно, что Дэниел поверит самому худшему — поверит, что она давно замышляла предательство. «Я спасала твою жизнь, глупец!» — хотелось крикнуть ей, но сейчас любые оправдания были бы неуместны. Тем более в присутствии Дабни и трех солдат.

Во рту у нее пересохло и, заметив презрительную ухмылку на его лице, она решила было объясниться:

— Дэниел, я не…

— Бедняжка янки, — прервал ее Эрик. — Лакомый кусочек, правда, южанин? У нас на Севере свое оружие. А она вообще смертельное оружие, не так ли, парень?

— Я вам не парень, — решительно заявил Камерон и улыбнулся Келли. Да так, что у той мурашки по спине побежали. — Я вернусь, Келли. И тебе негде будет спрятаться. Поверь мне, я вернусь. Обещаю.

— Ну хватит! — грубо оборвал Дабни. — Уведите его, капрал Смитерс!

Нерасторопный Смитерс замешкался. Дэниел усмехнулся.

Они все еще боятся его сапог.

Келли не сдвинулась с места, готовая сквозь землю провалиться. Она чувствовала запах любимого, слышала биение его сердца.

И снова поймала на себе его взгляд.

Эрик тотчас со всей силы ударил Дэниела пистолетом по затылку. Не издав ни звука, неистовый мятежник наконец упал, и черные ресницы, опустившись на глаза, прикрыли рвущуюся из них холодную ненависть.

Октябрь 1862 года

Было еще светло, когда фургон, в котором везли Камерона, остановился перед зданием тюрьмы Олд-Кэпитол в Вашингтоне, округ Колумбия, так что Дэниелу удалось разглядеть его как следует. При безжалостном свете дня перед ним предстали мрачные, сырые, обветшалые стены. Над этим гиблым местом поднималось страшное зловоние. Здание было обнесено высоким дощатым забором, а окна забраны металлическими решетками.

Как любой гость, до войны частенько бывавший в столице, он довольно хорошо знал эту тюрьму.

Ему всегда нравился Вашингтон: изумительно красивые длинные аллеи, внушительные административные здания, широкие улицы и зеленые бульвары… Река несла городу прохладу, всюду пахло цветами. — Когда во время Войны за независимость тысяча восемьсот двенадцатого года был разрушен Капитолий, на Первой улице построили кирпичное здание для временного размещения правительства. Потом конгресс переселили, а здание, в просторечии называемое Олд-Кэпитол, стало постепенно ветшать.