– Наверное, вы правы, Роберт. Но у вас все еще остается возможность вернуться домой, а у меня ее нет.

– Но и я не могу вернуться, – возразил Максвелл, – потому что у меня нет дома. – Он внезапно рассмеялся и ласково погладил Джесси по щеке. – Ах, Джесси, вы сами-то хоть понимаете, насколько вы лучше всех нас? Пусть вас сколько угодно уличают в незаконном происхождении, вы умудрились унаследовать лучшие качества и от благородныхпредков, и от простых трудолюбивых людей. Вы не просто выживете в любых условиях – вы будете процветать и всех нас заткнете за пояс. Пока мы будем стонать и охать, как это было на корабле, вы проложите свой путь в будущее.

– Но я ничего особенного не сделала…

– Сделали, сделали. Вы оставались отважной и упорной, и мы привязались к вам искренне, всем сердцем.

Его ласковый, но уверенный голос развеивал застарелые страхи, так терзавшие Джесси в последнее время. И она не удержалась – привстала на цыпочки и поцеловала его. В ее поцелуе не было и намека на страсть – это был знак чистой, сестринской любви, которую Джесси питала теперь к Роберту.

– Доброе утро, Джесси, Роберт.

Голос мужа заставил ее отшатнуться и резко повернуться. У подножия лестницы стоял Джейми, язвительно улыбаясь и не сводя с них тяжелого взгляда.

– Доброе утро, Джейми, – радостно отозвался Роберт. – Я слышал, ты уезжаешь. И немного теряюсь от того – что придется обходиться без твоего руководства.

Роберт галантно предложил Джесси руку, и она оперлась на нее, чтобы спуститься с лестницы, и пусть Джейми сколько угодно сверлит ее осуждающим взглядом. На поздней ступеньке Роберт церемонно уступил даму Джейми, тот повел жену к столу. Джесси чувствовала, как гнев сковал напряжением его сильное тело, но старательно игнорировала его раздражение.

– Роберт, я не сомневаюсь, что ты отлично справишься без меня, – сухо промолвил Камерон. – Почаще заглядывай па стройку своего дома, приятель: он почти закопчен, и паши рабочие потрудились на славу. А теперь пора завтракать – я хочу выехать пораньше.

И »се направились к столу, туда, где жарко пылал камин и что-то ароматное кипело и кастрюле над огнем. Эми, как всегда, суетилась, подгоняя молодых служанок. Экономка просияла при виде хозяйки. Джесси милостиво улыбнулась в отпет, стараясь не обращать внимания па железные пальцы, до боли стиснувшие ей локоть.

– Овсянка по-шотландски! – провозгласила Эми. – Лучшее средство против здешнего холода и сырости, миледи!

– Пахнет просто чудесно.

– Ну и конечно, стол не без дичи. Его светлость – отличный охотник, и мяса у пас всегда вдоволь. Я уже подала холодную оленину, свежее молоко и хлеб.

Джесси освободилась от суровой супружеской хватки и заняла свое место за столом. Джентльмены последовали за ней, и все воздали должное трапезе, нахваливая искусство Эми. Она смущенно похвасталась, что готовила овсянку сама – Джонатан слишком занят, он потрошит и ощипывает уток, которых лорд Камерон настрелял утром.

Джесси исподтишка покосилась на мужа – оказывается, он только того и ждал и многозначительно улыбнулся

– Дневные труды начинаются здесь очень рано, моя милая.

– Ты успел сходить на охоту? – удивился Роберт. – Сегодня?

– Да, как видишь.

– Перед тем как отправиться в путь? Трудно себе представить, что вместо этого ты мог бы преспокойно отсыпаться до полудня у себя дома, в Англии!

– Возможно.

– Ну, – решительно промолвил Роберт, – а вот я бы непременно выбрал жизнь в Англии… если бы мог.

– А ты, Джесси, – нарочито небрежно поинтересовался Джейми. – Ты тоже, наверное, предпочла бы спокойную жизнь?

А она-то размечталась, что их отношения налаживаются! Значит, она ошибалась? В это утро он был прежним – язвительным и циничным, и это ранило Джесси до глубины души. Она не хотела ссориться с Джейми именно сейчас, но он застал ее вдвоем с Робертом и срывает гнев, не потрудившись разобраться, что к чему. А все потому, что он ей по-прежнему не верит – И это после всего, что было между ними!

– Но ведь я не привыкла к такой жизни, милорд, – напомнила Джесси, отлично понимая, что Эми рядом и ловит каждое слово. – И если я не ошибаюсь, все было выбрано и решено за меня заранее. К тому же, сэр, вы сами часто напоминаете, что мое место на помойке.

Эми так и застыла, держа в руках кастрюлю с овсянкой. Судя по тому, как засверкали глаза Джейми, он разъярился не на шутку. И как бы машинально провел пальцем по запястью Джесси. Она не посмела отдернуть руку.

А Камерон поверх ее головы улыбнулся Эми – надменно, язвительно, не скрывая брезгливости.

– Понимаешь, она вышла за меня ради денег. Представь себе, как была разочарована наша миледи, как она рвала и метала, когда выяснила, что продалась не за серебро и хрусталь, а за бревенчатую хижину в лесных дебрях.

Джесси покраснела до корней волос. Джесси чуть не пнула Камерона под столом. Роберт неловко рассмеялся.

Джейми Камерон, как ты посмел… – закричала и, вскакивая с места.

– Я всего лишь закончил твою мысль, дорогая, – отрезал Джейми, угрожающе прищурившись. – Присядьте миледи, вы еще не завтракали. А вам надо хорошо питаться. Не правда ли, миссис Лоутон? Здешние места славятся суровым климатом – нужно поддерживать силы. – Милорд, я уверена… – заговорила Эми Лоутон.

– Что это не вашего ума дело. Совершенно верно, миссис Лоутон. Вы отлично знаете свое место, и мы памп весьма довольны. – И он встал, так как больше не мог оставаться за столом. – Леди Камерон в тягостях, Эми. И ребенок родится в феврале, хотя она умудряется скрывать свое положение в этих юбках. Надеюсь, я могу положиться на пас и препоручить ее вашим заботам на время моего отсутствия?

– Миледи, да я ни сном ни духом… – затараторила Эми, уставившись на хозяйку.

– Так значит, вы беременны, – вторил ей пораженный Роберт.

– Да. – Джесси не обращала на них внимания, она не сводила разъяренного взгляда с Джейми.

– Но вы даже не заикнулись об этом на корабле, – удивлялся Роберт. – И никто из нас ничего не знал. Вот И теперь вы молчали…

– А зачем говорить об этом?

– Но мы бы относились к вам с большей заботой!

– С какой стати? – с иронией осведомилась Джесси. – Ведь о Джоан Таннен никто и не подумал позаботиться! Ее поместили внизу, в трюме, вместе с остальными рабочими. И там умер ее ребенок, и умерла она сама. И никому не было дела. Ведь она – простолюдинка, черная кость, в точности как я! – Джесси повернулась, чтобы уйти.

– Но ты моя жена, – негромко напомнил Джейми, ловя ее за руку. – И хотя бы поэтому обязана быть более осмотрительной.

Джесси вырвалась, гадая над тем, что означали его слова: должна ли она осторожничать ради своего здоровья или здоровья ребенка, или ей следует опасаться, как бы Джейми снова не застал их с Робертом врасплох, как нынче утром?…

Слезы обиды подступилик глазам, и Джесси прокляла это злополучное утро, закончившееся ссорой. Ведь Джейми уезжает бог знает куда, к индейцам, и они расстанутся на ножах…

Ей пришлось напомнить себе, что они были на ножах всегда, с самого начала. И она обманывала себя, воображая, будто что-то изменилось.

– Джесси… – Джейми снова поймал се руку.

– Я обещаю быть чрезвычайно осторожной милорд! – выпалила она, отважившись наконец поднять полные слез глаза. – И вы позволите мне, милорд, попроситьвас о том же?

Он внезапно улыбнулся – неловко, напряженно – и крепко обнял Джесси на виду у всех.

– Поцелуй меня на прощание, – шепнул Камерон.

Джесси не успела исполнить его просьбу. Он поцеловал ее сам. Поцеловал жадно, страстно, до боли… а под конец ласково и нежно. У Джесси сердце готово было выпрыгнуть из груди, она задыхалась, она впитывала в себя этот прощальный поцелуй, соленый от слез. И когда Джейми наконец разомкнул объятия, слезы окончательно ослепили ее.

– До свидания, милорд, берегите себя! – промолвила она трясущимися губами, развернулась и помчалась прочь.

Десятого декабря, через две недели после отъезда Джейми Джесси впервые столкнулась с индейскими воинами.