Первым противником Эрика был свирепый воин с седой бородой, размахивающий обоюдоострым топором.

Не сходя с коня, Эрик пригнулся, чтобы избежать смертельного удара, и приставил свой меч к горлу противника. Тот рухнул молча, уносясь мечтами в Вальхаллу.

Эрик подумал, что эта битва будет быстрой и безжалостной.

Он превзошел остальных в этом сражении, казалось, вся сила христианских святых вкупе со скандинавскими богами была с ним в тот день. Нападающие устремлялись на него, но он успевал отражать все удары. Ролло сражался бок о бок с ним и тоже преуспевал. Неизвестно, сколько человек пыталось поразить их, но они не дрогнули и не отступили, а по прошествии некоторого времени поняли, что стоят среди поля поверженных врагов. Справа в глубоком лесном овраге они заметили какую-то суматоху. Переглянувшись, поспешили по краю оврага, спускаясь вниз, чтобы поспеть к месту событий.

Саксонцы сражались с отрядом датчан, превосходящим их численностью раза в два. Эрик улыбнулся Ролло:

— Давай?

— Кому охота жить вечно? — спросил его Ролло.

— Да, кому охота жить вечно? — эхом откликнулся Эрик.

Вдвоем они врезались в сражавшихся. Местность была слишком неровной, чтобы маневрировать на коне, и Эрик спешился. Он сразу же был атакован молодым рыжебородым воином, предложившим ему сказать жизни последнее «прощай».

— Сукин сын! — добавил датчанин.

Эрик парировал его удар мечом, отклонился и приставил лезвие своего меча к его горлу. Потом он перешагнул через упавшее тело:

— Парень, я тебя уверяю, что ты никогда не видел женщины, прекрасней моей матери.

Взглянув в другой конец оврага, он увидел, что несколько тяжело вооруженных датчан в кольчугах и шлемах окружили одного саксонца.

Это был Рауен.

Уверенный, что смерть близка, юноша держался храбро, дразня атакующих:

— Давайте, давайте, негодяи, подходите по очереди! Конечно, я умру, но хоть одного утащу с собой в могилу! Кто это будет? Подходи! Вы смотрите на меня, как кучка баб, и от вас идет адская вонь. Подходите!

Эрик чувствовал, что Рауену страшно, но его выдержка заслуживала восхищения. Он размахивал мечом, и его оружие сверкало среди зелени деревьев, когда на него падали солнечные лучи.

Датчане будут рядом с ним через минуту.

Эрик больше не терял времени, а вскочил на коня и помчался к нему, размахивая мечом и врезаясь в толпу. Воины вскрикивали и падали, пораженные внезапностью нападения. Он соскочил с лошади и бросился на врагов.

Рауен закричал и тоже бросился в гущу сражения, яростно наступая и поражая воинов, надвигавшихся на него устрашающей ордой. Через несколько минут Эрик увидел, что к ним присоединился Ролло, и они втроем отражали натиск целого войска, стоя друг к другу спиной, и образуя таким образом стену защиты.

Но вот битва подошла к концу. Масса мертвых тел лежала на земле в нелепом беспорядке. Уцелевшие датчане бежали.

Альфред въехал верхом в овраг. Он посмотрел на своих павших воинов, на множество убитых врагов. Король долгое время молчал.

— Мы многих успокоили навеки, — сказал он.

— Да, кажется, их немало, — коротко отозвался Ролло.

— Рауену пришлось заняться многими, — сказал Эрик.

Рауен вспыхнул и посмотрел на него. Потом он перевел взгляд на короля.

— Я бы уже был убит, сир, если бы не принц Дублинский.

Эрик пожал плечами и прошел среди мертвых, потом пристально взглянул на короля. Священник Ассер шел следом за королем Альфредом.

Нам нужно предать тела наших воинов земле. И если датчане вернутся забрать своих убитых…

— Лучше мы позаботимся о своих, — быстро уверил его король.

Их глаза встретились. Они оба прошли через многие сражения. И оба видели, что делали викинги, одержав победу. Пленных потрошили, жарили живьем, или использовали их органы для приготовления мехов.

Раненым лучше было скорее умереть, а мертвым — оказаться в аду.

Эрик опять сел на белого коня и последовал за королем к стенам Рочестера. Ворота были открыты, и голодающие жители бросились навстречу своим освободителям.

Вскоре стало ясно, что датчане действительно бежали поспешно. Они оставили своих пленников и множество лошадей.

Альфред был рад и тому и другому.

Ночью они пировали в крепости Рочестера. В огромном зале горел камин с боровом на вертеле. Оленей в овец доставили из ближайших деревень, нанизали на вертела и подвесили над огнем, чтобы их поджарить для голодных защитников Рочестера, для короля и его свиты Эрик сидел рядом с королем, наблюдая, как мальчишки и девушки-служанки срезали с туш, жарившихся на огне большие куски мяса, и разносили бойцам.

Настроение было ликующим и разгульным. Английские сказители вставали и говорили о подвигах своего короля, а один из ирландских бардов Эрика создал прекрасную поэму о доблести своего принца в этот день. Затем поднялся Рауен и поднял кубок в его честь:

— За принца, который дважды сохранил мне жизнь! Я клянусь ему в своей вечной преданности!

Последовали другие тосты. Эрик, к собственному удивлению, почувствовал некоторое смущение. Рауен подошел к нему и преклонил перед ним колена:

— Твой вечный слуга, принц, — смиренно произнес он. Эрик наклонился и силой заставил его встать, обнимая его за плечи:

— Нет, Рауен, — сказал он мягко. — Не нужно быть мне слугой. Будь моим другом.

Приветственные возгласы раздавались все громче и громче.

Юная, торжествующая улыбка Рауена тронула Эрика. Этот мальчишка не был трусом и не был глупцом. Он был сильным, скромным и честным.

Рауен любил Рианон, и Рианон любила его. Было не просто сбросить со счетов их юную безрассудную влюбленность. А может, это просто ревность и гнев обуяли его? Но теперь ему нравился этот молодой человек, и он жалел их обоих. Они ведь любили друг друга.

Как он любил Эминию.

Пока они пристально смотрели друг на друга, послышалась необычная музыка.

Она началась с протяжных звуков лютни, и в зале установилась полная тишина.

Темнокожая девушка с миндалевидными глазами появилась перед камином. Волосы ее были эбонитово-черными и спадали ниже талии. Сначала она стояла не двигаясь, потом ее тело начало извиваться в такт музыке, а затем пришли в движение руки и ноги.

Она была чрезвычайно красива и грациозна и выглядела весьма необычно со своими раскосыми глазами теплой медовой кожей, а когда она двигалась, легкие прозрачные одежды, в которые она была облачена, развевались и открывали взору ее совершенные формы. Музыка была медленной, она проникала в душу, будоражила кровь и завораживала зрителей.

В зале не слышалось ни одного звука, кроме музыки и шороха ее движений. Все глаза были устремлены на девушку.

Что-то в ее танце напоминало Эрику недавнее выступление Рианон. Она так же соблазнительно двигалась, когда рассказывала легенды своим мягким, страстным голосом сирены…

Тогда зал тоже молчал. Ее волосы струились золотыми волнами, когда она насмехалась над ним, хитрая как лисица. Она завораживала всех мужчин изгибами своего тела.

Даже теперь, наблюдая за этой соблазнительницей с миндалевидными глазами, он вспоминал свою жену. Он сжал зубы и выругался про себя. Ему не хотелось думать о ней в этот волнующий момент.

Ролло сидел рядом с ним. От огня поднимался дым. Девушка все больше и больше уподоблялась какому-то сказочному, призрачному созданию.

— Она одна из пленниц, которую датчане бросили в спешке, мне рассказал об этом слуга. Она была взята в плен в одном из их набегов на Средиземном море, и мне шепнули, что она ищет себе нового хозяина. Мне кажется, что она частенько посматривает на тебя.

— Неужели?

Эрик смотрел на девушку, а мысли его были далеко. Она извивалась перед ним, все ускоряя свои движения в такт экзотическому ритму музыки. Материя, окутывающая ее, постепенно исчезала, по мере того, как она сбрасывала один за другим свои покровы. Медовые руки и плечи, и соблазнительные холмики грудей теперь были ясно видны. Ее бедра прикрывали облегающие шаровары, а узкая полоска ткани прикрывала только соски. Она кружилась все быстрее и быстрее, и вдруг музыка внезапно прервалась. Она откинула голову назад, а потом вперед и упала перед Эриком на колени.