— Заткнись, с тобой никто не разговаривает, — отмахнулась я. — Ты, наверное, и Безумного Пророка ни разу не видел.
— А ты как будто видела, — не сдавался побитый.
— А вот спорим, что на этой перемене я к нему схожу, — я потерла руки. Безумный Пророк не значился в числе моих друзей, только близких знакомых. Жил он в занятой нашим интернатом реальности еще до адаптации, звали его Майкл Смит, и был он, как считала я, самым великим ясновидцем среди знакомых мне. Я знала, о чем говорю, — мой личный коэффициент вероятности составлял от 35 до 75 %. У Майкла он был куда стабильнее. Кроме будущего любой дальности, он также видел и прошлое, на что меня всегда не хватало. Меня уже давно интересовало, почему он молчит насчет меня.
— Не верю, — фингал не унимался, и мне очень захотелось поставить ему и второй — для симметрии.
— Пойдем вместе, — отрубила я и с тоской повернулась посмотреть на часы, отсчитывающие время до конца занятия. Оставалось целых сорок минут.
— Мэл, будь другом, залезь в омнисеть,[12] у меня сегодня совсем голова не варит, — тихонько попросил ровно через две минуты мой единоверец. Просить ему больше некого…
— Что такое? — обернулась я. Эти две минуты я потратила на безуспешные попытки поляризации защиты на колонне — так, чтобы нас не слышали, а мы, наоборот, были в курсе всего окружающего. Уроки истории мне все же нравились, хоть и не сильно. Иногда препода пробивало на демонстрацию интересных фильмов вместо простой лекции, да и хотелось бы не упустить парочку очередных перлов в стиле «Вас тут пятьдесят штук, а я вижу, что на меня смотрят максимум пятнадцать глаз!». И не надо думать, что у нас в группе есть одноглазые учащиеся — хотя в параллельной их, кстати, трое. А еще там то ли пять, то ли шесть полухоббитов, два самых натуральных монстрика неясного происхождения и еще несколько редкостно неординарных личностей. Кстати, по странной иронии судьбы к нам как раз попали исключительно похожие внешне на людей ребята. Если еще Сулмор поменять на Ксари, то вообще будет деление на частично человеков и частично всех остальных. Так что то ли историк в том конкретном случае опять обсчитался, то ли нарочно перепутал нас с параллелками — неясно.
— Залезь в омнисеть, пожалуйста, — снова протянул единоверец. — Мне надо узнать насчет сборища наших анархистов.
— Ладно, — я на пару секунд сосредоточилась. Омнисеть — вещь доступная, особенно для тех, кто про нее знает. Чтобы там лазить, компьютер не особенно нужен. Достаточно мозгов. Если, конечно, требуемая информация не занимает пять-шесть листов. — Завтра в обычном месте в обычное время. А зачем тебе меня просить было? — опомнилась я.
— Заблокирован я, — почему-то шепотом сообщил единоверец. — Поспорил с одним козлом, пришлось ему доступ отдать. Вот меня из сети и выбросило.
— Поздравляю с самым идиотским поступком в твоей жизни, — с равными дозами искренности и ядовитого презрения ответила я. Действительно, большего идиотизма в своей жизни, чем отдать личный доступ в омнисеть, даже придумать было нельзя. По сравнению с этим меркли такие выдающиеся достижения, как приход на урок в голом виде, рассказывание пошлых средиземских анекдотов при Сулмор и прочие глупости. Все еще создающаяся омнисеть была сводом информации, часто являвшейся наиболее ценным предметом обмена. Разумеется, доступной эта информация была не всем. Даже самая безобидная — дата и время флеш-мобберских сборищ членов «Вечной анархии» или свежие сплетни. Мало у кого был свой доступ в сеть — не через компьютер, их как раз можно было легко подключить, — и проводить дни в сети в поисках по-настоящему нужных вещей, натыкаясь на горы бесполезного мусора, параллельно думая, что кто-то точно сошел с ума, и скорее всего — ты сам. А вот чтобы лезть в сеть «на чистом энтузиазме», то есть с использованием собственных мозгов и самодельного интуитивного интерфейса, требовался доступ и определенное количество знаний. Кое-кто приноровился шлепать по несколько кодов доступа, так ведь отдать за них нужно было много чего. Я сама в свое время продала второй доступ за некоторое количество мало кому известных секретов, — например, секрет колонны, исписанной маркером, способ поиска Безумного Пророка и еще парочка таких же приятных мелочей.
— Слышь, ты ведь умеешь их делать, — ответил на мои мысли единоверец. — Назови только цену, я ж для тебя все сделаю.
— Доступ сделать — это тебе не пельмени сварить, — отмахнулась я. Только сейчас я поняла, что опять забыла имя единоверца. Вертится на языке, а вспомнить не получается. Пришлось копаться в чужих мозгах, чего я делать не очень люблю, но в своей памяти разгребаться еще противней. — Энвин, откуда ты взял, что сможешь мне предложить ценный веник за мой доступ?
— Не знаю, — Энвин натуральным образом повесил свою русую голову. Так, что лопатки стали видны. — У меня ж и нет почти ничего, — шпоры по стихийной магии тебе не нужны, ты и так знаешь больше, чем там написано.
— Ладно, будешь моим вечным должником, — я снова по-вампирски усмехнулась. Двадцать пять минут до конца занятия… Уже двадцать четыре. Обозлившись на козла-единоверца, я уперлась в преграду и вдруг ощутила, как она поддается. Секунда — и перед изумленными глазами Сулмор и двух слаборазвитых животных с задней парты предстала поразительной прозрачности односторонне поляризованная защитная стена. Кто бы ее ни ставил, увидь он меня сейчас, у него челюсть стала бы напоминать ковш экскаватора. Вот как у синякастого. Тут я вспомнила, что свой второй доступ когда-то продала именно ему…
— Мэлис, ты знаешь, что сейчас сделала? — фингал не скрывал своего восхищения. — Здесь же блок стоял девятого уровня!
— Действительно, как ты это смогла? — зачем-то спросила Сулмор, отлично понимающая, что если я не хвастаюсь своими достижениями специально, то, значит, сама не понимаю, как у меня получилось то или иное действие. Что часто со мной бывает, кстати.
— Просто, — отбрила я фингала, мысленно сделав замечание Сулмор, — пусть уберет с лица свое сомнительное украшение. Осталось перетерпеть еще минут двадцать. Я перевела глаза с часов на преподавателя, отрывавшегося на полную. Садюга решил поиздеваться над одним из наших пацанов, который не мог правильно ответить даже на вопрос «Между кем и кем была русско-японская война»? или «В каком месяце прошла Октябрьская революция»? Кстати, хорошая была вещь, я революцию имею в виду. Теперь целая куча реальностей в течение более чем семидесятилетнего периода не нуждается ни в какой коррекции. К сожалению, далеко не все самоорганизовавшиеся системы бывают одновременно и самоподдерживающимися. Фразочка из учебника, в которой я разбиралась целых две минуты, после чего поняла, что мне попался учебник старшего курса. Но ничего страшного — остальные предложения пошли легче. Теперь я часто почитываю учебники для старших курсов, потому что там есть много того, чего нам якобы читать рано. Но это так, вольное отступление, а пока садист-историк пытает охламона Стана, которого опять обманули, сказав, что сегодня обещали показывать какой-то фильм. Стан не из нашего интерната, у него родители не только в теории есть. На курсах все вперемешку занимаются, безотцовщин и безматерщин просто больше.
Насколько я знаю, Стан, как и Флейм, из менталов,[13] но только разных. Нам рассказывали на истории, что менталы бывают двух разновидностей, и первая хуже. В смысле, что менталы первой разновидности обычно страшные гады, а менталы второй разновидности — мирные, даже не сумасшедшие ученые, в основном клонированные. Так вот как раз Флейм из первых менталов, а Стан из вторых. Оба, судя по их поведению, — исключения из общего правила. Исключение номер один, то есть Стан, сейчас оправдывает свое потрясающее невежество тем, что нас якобы не предупреждали насчет опроса. Сулмор давится смехом, потому что историк только что завернул одну из своих коронных фраз, смысл каковой заключается в том, что нас предупреждай, не предупреждай, — результат все равно будет один и тот же. Потому как мы, свиньи полосатые с мозгом, пересаженным от сорок третьего президента США[14] по частям, способны исключительно на жалобное блеяние в ответ на все вопросы преподавателя. А глобальная причина всей этой громадной проблемы в том, что все мы какой-то частью люди, а значит — родня самому неорганизованному, ненормальному и тупому народу во всех реальностях.
