— Хэтто, какое число будет через неделю? — спросил он.

— 21 июня, сэр.

— Тогда встретимся 21-го, Лоренс. Девять вечера тебя устроит?

— Вполне, — ответил Билл.

— Похоже, ты один из этих нервных субъектов, которые пребывают в постоянном напряжении. Будет любопытно понаблюдать за твоими рефлексами через неделю. Au revoir![41]

Когда Билл вышел на Сент-Джеймс-Плейс, ему в голову пришла та же странная мысль, что и при подходе к дому номер 68. С этими широкими выступами и шаткими окнами, подумал он, грабитель с крюком на крепкой веревке легко может проникнуть внутрь.

Быстро пройдя под тусклыми газовыми фонарями Сент-Джеймс-Плейс, Билл повернул налево, на Сент-Джеймс-стрит, и подошел к остановке, как раз когда к ней подъехал автобус номер 8. Уплатив кондуктору за проезд, он поднялся на пустой верхний этаж и сел. Послышался звонок, и красный монстр двинулся дальше.

Дома нужно отыскать адрес Марджори, продумать план кампании и повидаться с ней вечером.

Открыв «Следы африканской дичи», Билл машинально провел большим пальцем левой руки по краю форзаца, просунул палец внутрь и внезапно застыл.

Левый большой палец и правая ладонь были покрыты кровью.

Несмотря на шок, Билл сохранял спокойствие. Он внимательно посмотрел на форзац и увидел, что из сложенной вдвое карты торчат края трех лезвий для безопасной бритвы, почти полностью скрытые плотной бумагой. На лезвиях виднелись коричневатые следы.

«Кураре — густая темно-коричневая жидкость…»

Держась за переплет, Билл вытянул вперед правую руку с книгой, чтобы кровь не капнула на одежду. На пол упала белая карточка, исписанная микроскопическим почерком.

Положив книгу на соседнее сиденье, Билл достал правой рукой носовой платок, вытер им кровь и туго обмотал левый большой палец. Потом он поднял карточку и прочитал текст:

«Нет, лезвия не отравлены, но могли быть отравлены. Видите, как легко застигнуть вас врасплох. Дважды…»

Билл не расслышал шаги в проходе.

— Что-нибудь не так, сэр? — сочувственным и в то же время заговорщическим тоном осведомился кондуктор.

— Нет, просто я порезал палец об острый лист в книге, которую дал мне приятель. А карточка выпала из книги.

Он продолжил чтение:

«Дважды обследовав безвредную книгу, вы решили не выпускать ее из рук. Но вы страдаете недомыслием, свойственным многим. Никто не может держать книгу, просовывая руки в рукава пальто. В таких обстоятельствах человек редко замечает, когда кто-то, находящийся сзади, — в данном случае я, — быстро забирает у него книгу перед тем, как он сует руку в рукав, и тут же возвращает ее. Я вернул вам заранее подготовленный второй экземпляр книги, который прятал под одеялом. Яда там нет, но посудите сами — можете ли вы надеяться перехитрить меня?»

Билл сунул карточку в жилетный карман. Платок на пальце стал красным.

— Сильно кровоточит? Послушайте моего совета, сэр. Сойдите у аптеки и обработайте палец как следует. Кто знает…

Разум подсказывал Биллу, что такой псих, как Гей, не стал бы пытаться убить его в первый же вечер. Тем не менее…

— Разве аптеки работают так поздно?

— На Пикадилли-Серкус есть дежурная аптека. Не ждите остановки. За лишний пенни я высажу вас прямо у входа.

Подобрав книгу, чтобы она не повредила кому-нибудь еще, Билл поплелся за кондуктором.

В просторном помещении почти никого не было. Аптекарь в белом халате и пенсне обработал рану, краем уха слушая рассказ Билла.

— Ничего страшного, — сказал он. — Даже зашивать не нужно.

— Но эти лезвия… Вы видели темно-коричневые пятна?

— Это йод. У вас глупый приятель, но он позаботился, чтобы вы не внесли инфекцию.

Пульс Билла постепенно нормализовался. Ловкие пальцы аптекаря быстро выполняли свою работу.

Аптекарь бросил взгляд на часы — стрелки показывали без одной минуты десять.

— Жаль, что сегодня приходится дежурить. В половине одиннадцатого будет радиопередача «Роковая молния», о которой трубили несколько недель… Что с вами?

Билл вспомнил о своем обещании. Его ведь ждут на Би-би-си! Вальтер Кун, режиссер передачи, хотел, чтобы он исправил часть сценария. Там ему предстоит встреча с лощеным Чивером, а потом разговор с ним о Марджори…

Подобрав «Следы африканской дичи» и заплатив аптекарю, Билл выбежал на улицу и остановил проезжающее такси.

— Дом радиовещания, — сказал он шоферу.

Билл, не проходивший через вращающиеся двери Дома радиовещания с конца войны, подошел к дежурной с приветливым лицом и назвал свое имя.

— А, мистер Досон! — Девушка быстро нашла нужную карточку. — Вы встречаетесь с мистером Чивером в комнате для прослушивания студии 8-А. — Она посмотрела направо. — Боюсь, лифты не работают, а студия на верхнем этаже. Вам придется подняться по лестнице.

— О, я в отличной форме.

— Лестница слева от лифтов.

Мраморные ступеньки были зажаты между стеной и лифтовой клетью. Каждый шаг отдавался гулким эхом. Хотя несколько стеклянных панелей дневного света были включены, освещение напоминало факелы внутри пирамиды.

Билл медленно поднимался, жалея, что не может избавиться от «Следов африканской дичи». Но выбрасывать в мусорную корзину книгу или хотя бы вырванный форзац с бритвами было чревато неприятными последствиями. Шагая вверх по ступенькам, Билл размышлял о последней маленькой шутке Гейлорда Херста.

Открывая форзац большим или указательным пальцем, ничего не стоило порезаться отравленными лезвиями. Гей с его извращенным умом рассудил правильно — никому бы не пришло в голову, что книга в руке, только что просунутой в рукав пальто, не та же самая, которая была в ней до этой процедуры.

«Можешь ли ты надеяться перехитрить меня?»

Теоретически — нет. Тем не менее Билл поклялся сделать это. Нужно только заставить свой ум функционировать так же, как ум Гея. Сама мысль об этом возмущала его, как и воспоминание о старом сатире, хладнокровно объявившем о намерении соблазнить Марджори. Трудно было не испытывать тошноту, представляя себе девушку в объятиях Гея. Лучше об этом не думать — нужно лишь сосредоточиться на том, как ему обвести старого негодяя вокруг пальца.

Внезапно Билл остановился и прислушался. Кто-то поднимался по лестнице следом за ним.

Конечно, это мог быть абсолютно безобидный служащий. Но ритм шагов, точно соответствующий шагам Билла, выглядел подозрительно. Когда Билл останавливался, шедший за ним останавливался тоже.

Стараясь сохранить хладнокровие, Билл думал, как ему поступить. «Нужно взглянуть на этого типа. Я не считал этажи, но следующий, должно быть, пятый. Если метнуться вниз, он может убежать. Нет, лучше подняться выше и застигнуть его врасплох, когда он будет приближаться к шестому этажу, используя трюк старины Снаффи».

Поднявшись на пятый этаж, Билл быстро пробежал по ковровой дорожке к следующему пролету, присел на третью ступеньку и снял одну туфлю.

Покойный мистер Хорас Снафферли — не пользующийся популярностью заведующий пансионом в подготовительной школе Билла — любил ловить маленьких озорников, покидающих спальни после того, как гасили свет. В начале коридора он снимал левый ботинок и бежал в другой конец, где, как подозревал, шла игра в карты. Нога в носке не издавала никаких звуков, а топот обутой правой ноги, учитывая интервалы, создавал впечатление тяжелых, неторопливых шагов…

Держа левую туфлю в левой руке, а книгу в правой, Билл побежал вверх по лестнице. Медленные легкие шаги преследователя соответствовали глухому стуку правой туфли Билла по мраморным ступенькам.

Внезапно левая нога поскользнулась на мраморе. Билл смог удержать равновесие, сильно топнув обеими ногами. Шаги внизу смолкли, но вскоре послышались опять.

Билл достиг шестого этажа, значительно опередив преследователя. Надев и зашнуровав ботинок, он огляделся вокруг.