Собравшись с духом, она рассказала ему о том, как увидела статую обнаженного мужчины в зимнем саду леди Истленд и сделала рисунок. И как потом леди из литературного общества, прочитав о Франкенштейне, решили соорудить идеального мужчину. Она рассказала ему все, в заключение добавив:
– Так что, как видите, Франклин существует только в нашем воображении. И вот в таком виде. – Она приподняла туловище Франклина и приложила к нему голову.
– Значит, никакого голого мужчины не было?
– Не было реального голого мужчины, – поправила его она. – Кроме… вас.
– Да, кроме меня, – вкрадчивым голосом произнес он.
Глаза его блеснули, он сделал шаг по направлению к ней.
Испуганная цирковыми трюками, которые от его близости проделывало ее сердце, Сара сделала два торопливых шага назад. И уперлась спиной в стену.
Он сделал еще один шаг.
– Скажите мне, Сара, – произнес он тихим глубоким голосом, звук которого ощущался как нежная ласка. – Вы рисовали меня?
У нее перехватило дыхание. Он смотрел на нее тем самым взглядом, от которого подгибались колени и которого она ни разу не видела за последнюю неделю. Его глаза потемнели и горели таким же огнем, как это было перед его поцелуями. И его интимными прикосновениями.
Ее охватило желание, и она была вынуждена признать, что контролировать свою тягу к нему в течение последней недели ей удавалось лишь потому, что он не смотрел на нее таким взглядом. Как будто он изголодался по ней.
Она вдруг рассердилась. На него – за то, что заставил ее хотеть себя. За то, что он олицетворял собой все, о чем она мечтала, но не надеялась получить. И на себя – за то, что ей мучительно хотелось забыть о том, что по целому ряду причин ей нельзя желать его. За мучительное желание взять то, что хочется, – и пропади пропадом все последствия. За то, что позволила себе безоговорочно и безнадежно влюбиться в него.
Было бесполезно отрицать правду. Она любила его. Она хотела его. Безумно.
Но она не могла заполучить его. Как и многое другое в своей жизни. Она должна согласиться с этим и продолжить жить. Но первое, что нужно сделать, – это прекратить этот разговор и выдворить его из своей комнаты, пока она не сказала или не сделала что-нибудь такое, о чем потом пожалеет. О чем они оба пожалеют.
– Вы знаете, что я вас рисовала, – сказала она. – Я дала вам этот рисунок, где вы изображены во всем своем подростковом пиратском великолепии.
Он подошел еще на шаг ближе. Теперь расстояние между ними составляло менее двух футов. И она поняла, что если бы не держала в руках безголовое чучело, то поддалась бы искушению и прижалась к нему.
Он уперся ладонями в стену по обе стороны ее головы, словно посадив ее в клетку.
– Я имею в виду: рисовали ли меня в голом виде, Сара? Так сказать, во всем моем обнаженном великолепии?
Много раз.
– Нет, ни разу.
Он поцокал языком.
– Вы действительно никудышная лгунья. Позвольте посмотреть ваш альбом, чтобы понять правду.
– Вы не осмелитесь, – возмутилась она.
– Своими словами вы лишь бросаете мне вызов. Думаю, вы удивились бы, узнав, на что я способен осмелиться.
Не желая, чтобы он подумал, что сумел запугать ее, она спросила самым высокомерным тоном:
– А что, если я вас рисовала?
– Я был бы… польщен. И мне интересно узнать, часто ли вы смотрели на эти рисунки. – Его взгляд переместился на ее губы, и она вздрогнула. Потом он снова посмотрел ей в глаза и прошептал: – Мне было бы интересно узнать, часто ли вы думали обо мне. И так ли часто, как я думал о вас. Потому что, Сара… я думаю о вас все время.
Ее тело отреагировало на его слова такой необузданной страстью, что это даже испугало ее. Она зажмурила глаза и молила Господа дать силы противостоять ему. Противостоять своему безумному желанию.
– Это неправильно. Я не могу… Я хочу, чтобы вы покинули меня.
– Я не собираюсь жениться на леди Джулиане.
Она открыла глаза и пристально вгляделась в его лицо. Похоже, он говорил правду.
– Простите, я не расслышала.
– Я не собираюсь жениться на леди Джулиане.
Потребовалось несколько секунд, чтобы его слова дошли до ее сознания, а когда это произошло, у нее даже дыхание перехватило.
– Вы нашли деньги?
– Нет.
Огонек надежды, загоревшийся в ее сердце, мгновенно погас.
– В таком случае я чего-то не понимаю. Вы говорили, что вам необходимо жениться на богатой наследнице.
– К сожалению, это так… если не произойдет чудо и мы не найдем деньги в оставшиеся несколько дней. Но этой богатой наследницей не будет леди Джулиана.
Эгоистическое чувство огромного облегчения боролось в ней с преданностью подруге.
– Но почему? Вы, кажется, понравились друг другу? – спросила Сара. Правда, основываясь на том, что ей говорила раньше Джулиана, она ни на минуту не сомневалась, что Джулиана не останется с разбитым сердцем, если он не женится на ней. – Уверяю вас, более красивой и добросердечной женщины вы не найдете.
– Дело не в ее красоте или приятном характере. А в том, что она ваша подруга.
Судя по выражению его лица, Сара должна была понимать, о чем идет речь. А она совершенно не понимала. Поэтому она, чуть наклонившись вперед, незаметно принюхалась.
Он удивился:
– От меня плохо пахнет?
– От вас пахнет сандаловым деревом и чистым бельем.
– А вы что ожидали?
– Учуять запах бренди. Или виски. Или какого-то другого алкогольного напитка.
– Уверяю вас, я абсолютно трезв, Сара. Просто я не могу жениться на вашей подруге, когда безумно хочу вас. Такая ситуация была бы невыносимой для всех. Поэтому, практически потеряв надежду найти деньги, я планирую через четыре дня уехать в Лондон, чтобы заняться поисками другой кандидатуры. – Он пытливо посмотрел ей в глаза: – Есть ли у вас среди подруг другие богатые наследницы? Скажите мне сразу, чтобы я мог вычеркнуть их из своего списка потенциальных невест.
Говорить было трудно, особенно когда его слова «я безумно хочу вас» эхом отдавались в мозгу. Испытывая одновременно удивление, смятение, облегчение и желание, она покачала головой и сказала:
– Нет.
– Отлично.
Взгляд Мэтью задержался на ее губах, и он едва подавил стон, рвавшийся из горла. Черт возьми, неужели это он только что сказал, что безумно хочет ее? Это была чудовищная недооценка происходящего. А судя по тому, как вздымалась и опускалась ее грудь и участилось дыхание, он был не одинок в своем желании.
Проклятие! Ему нужно уходить из ее спальни. Немедленно. Он знал это, и внутренний голос подсказывал ему то же самое, но ноги отказывались двинуться с места. Вместо этого он взял в ладони ее лицо и легонько провел подушечкой большого пальца по соблазнительной нижней губе.
– Мои слова о том, как сильно я вас желаю, – прошептал он, – они вас не шокировали?
Она покачала головой, от чего ее очки съехали на кончик носа, что его всегда забавляло и умиляло.
– Нет, но… – Она не договорила и потупила взгляд. Взяв ее двумя пальцами под подбородок, он заставил ее заглянуть ему в глаза.
– Но – что?
– Но вы не должны делать подобных заявлений, пока я не сяду, иначе я могу рухнуть на пол прямо у ваших ног.
Ее признание, несомненно, означало, что за последнюю неделю она испытывала те же мучения, что и он. Слава Богу. Конечно, эгоистичное чувство облегчения говорило не в его пользу, но справиться с чувствами он не мог.
– Сара… – Черт возьми, даже ее имя произносить ему было приятно. Мэтью втянул воздух и почувствовал нежный запах лаванды. Судя по всему, этого было достаточно, чтобы освободить сдерживаемое целую неделю страстное желание. Оно было столь велико, что он не смог бы отойти от нее, даже если бы от этого зависела его жизнь.
Он наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам. Это было как возобновление знакомства после недельного отсутствия, казавшегося вечностью.
Она со вздохом раскрыла губы, и он моментально погрузился в нежный бархат ее рта, проникая все глубже и глубже. Он почувствовал, как она обвила его руками за шею, прижавшись к нему. И всякое подобие самоконтроля моментально исчезло, как дымок на ветру.
