приближение,   стремительно   переместился   в   отдаленную   область   тех   Земель   и   затаился   там.

Однако Ангел-Страж не отставал и вскоре настиг его. А это был диск, который властвовал над

небом. Увидев, что бегство бесполезно, он низвел из неба множество ветров и молний и обрушил

их на Ангела-Стража. Но Сила Стража была больше и он продолжал продвигаться к диску. Тогда

демон-диск попытался удрать из этого мира, но Тарнааль запретил ему, положив пределы путям,

которые   прежде   были   доступны   демону.   Тогда   тот   бросился   на   Ангела-Стража,   стремясь

коснуться хотя бы краешка его сияния, но Ангел-Страж ударил его своим мечом и уничтожил

навечно.

В то время у Колодца камень, не имеющий имени, с усмешкой смотрел на жреца.

Сказал он Давиму Гэаману:

— Странно поступил твой покровитель, оставив тебя мне на растерзание. Удивляет меня

этот неожиданный подарок, однако, конечно, я не стану отвергать его.

Давим Гэаман молчал, ибо ум его был занят молитвой. Выставив перед собой сияющий

Клинок Веры, приближался он к демону. И протянулся к нему камень своим естеством, и ощутил,

что то, что несет Давим, так же отличается от известных ему частиц мира, как отличается от них

его собственное естество, неуничтожимое, вечное. И пожелал он узнать, что это, и заскользил к

Давиму. Тот, однако, ударил его этим предметом — и во второй раз узнал демон, что такое боль, и

ощутил в себе некое повреждение. И как быстро он не старался двигаться, человек оказывался

столь же быстр, хотя трудно было ожидать подобную быстроту от старца. И понял камень, что

предмет   в   руках   старика   обладает   такой   же   способностью,   какая   была   у   него   самого   —

способностью огибать время или отодвигать его в сторону. И пребывал он растерянности, не зная,

как   одолеть   этого   врага.   Отступая,   он   не   заметил,   как   приблизился   к   распахнутым   вратам.

Естество его было сильно повреждено к тому времени — впрочем, следует сказать, что все же это

было   не   подлинное   его   естество,   а   то,   которое   он   приобрел,   чтобы   постигнуть   мир   так,   как

постигают его существа, обитающие в нем. Подлинное же естество его было неуничтожимо. В

подлинном своем состоянии он воспринимал предмет в руках человека не как оружие, но как

преграду, и был вынужден отступать перед ней. Это злило его даже еще больше, чем разрушение

телесного облика, который он так долго собирал.

Но вот, наконец, он приблизился к воротам и ощутил их совсем рядом. Тогда что было сил

бросился   он   в   сторону,   ибо   не   желал   возвращаться   в   Старый   Колодец   и   пребывать   вечность

безвременья не осознавая себя и даже не существуя в полном смысле этого слова. В ответ на это

Давим Гэаман, видя беспокойство демона, удвоил натиск и,  поразив его в самую сердцевину,

отшвырнул за врата, в темноту и ничто.

И вот, смотря в распахнутые врата, устало опустил он Клинок Веры, не имея сил даже на

то,   чтобы   восхищаться   чудесами   мира,   сотворенного   Всемогущим.   Видел   он,   что   темнота   за

вратами — это не темнота, и свет углей, тлеющих в Старом Колодце — на самом деле ничуть не

похож на свет углей, но не знал, как иначе описать это место. Так стоял он в молчании.

Когда же он приблизился к вратам, чтобы закрыть их, сотрясся мир. И врата изогнулись,

грозя разорваться. Казалось — нечто огромное пытается войти в мир сквозь них. Давим Гэаман,

желая в сильном страхе поскорее закрыть их, увидел, что исчезли их створки, да и сами врата

потекли   и   заизвивались,   как   будто   весь   мир   был   огнем,   а   врата   —   прорехой   в   танцующем

пламени. В ужасе отступив от этой прорехи, увидел он, как медленно выходит из врат бог Старого

Колодца.

Неописуем был его облик и более всего был близок к черноте, таящейся за тьмой. Был он

огромен. Не стало врат за его спиной. Был он сам — как врата.

Когда оглядывал бог Старого Колодца мир, показалось Давиму Гэаману, будто дрожит мир

от его взгляда и присутствия и что малейшего желания вышедшего из врат достаточно, чтобы

развеять и эту землю, и небо, и пустоту, которая их окружает. Бог, впрочем, еще не желая этого,

продолжал оглядывать Сущее, но беспрестанно как будто все более сильные волны пробегали по

ткани,   из   которой   состоит   реальность,   грозя   в   скором   времени   обратить   видимость   в

несуществующее.

Но вот волны остановились. Белоснежные нити протянулись к воздуху и земле, стянув

ткань   Сущего   и   не   выпуская   биения,   исходившего   от   бога   Старого   Колодца,   из   некоего

замкнутого кольца.  Оглянувшись,  увидел  Давим  Гэаман источник этих нитей,  и узнал ангела,

который принес его сюда и с которым он говорил в святилище.

Тогда   бог   Старого   Колодца,   раздраженный   тем,   что   кто-то   вздумал   ограничить   его,

обратил свою силу на нити. Неизвестно, каков стал бы исход поединока между богом и Небесным

Стражем, ибо велики были силы их обоих, однако ж Тарнааль обладал еще одной Силой, и эта

Сила устрашила бога Старого Колодца, когда Тарнааль направил на него свой клинок.

Сказал   бог,   прекращая   рвать   нити,   коими   Ангел-Страж   стягивал   распадающуюся

реальность вокруг этого места:

— Что тебе до меня?

Сказал Тарнааль:

— Тебе здесь не место. Убирайся, откуда пришел.

Сказал вышедший из врат:

— Я долго пребывал в покое, пока размышления мои не были нарушены. Уже во второй

раз кто-то сбрасывает мне на голову бесполезный хлам. Желаю я уничтожить это место, где, как я

вижу, обитают сбрасывающие. Только после того я уйду туда, откуда пришел и вновь предамся

размышлениям, которые уже ничто не сможет нарушить.

Сказал Тарнааль:

— Боюсь, тебе придется уйти, не уничтожая места, где обитают сбрасывающие.

Сказал бог Старого Колодца:

— Не вижу причин поступать так.

Сказал Тарнааль:

— Необходимость — вот наиважнейшая из причин. Если ты не уйдешь по доброй воле, я

заставлю тебя сделать это.

Сказал бог Старого Колодца:

—  Я   вижу,   ты   располагаешь   могущественной   Силой   и   можешь   исполнить   то,   чем

грозишься. Эта Сила ужасает меня, но, мне кажется, ты сам не догадываешься, чем владеешь.

Откуда у тебя это? — И он указал на клинок.

Сказал Тарнааль:

—  Это   не   твое   дело.   Немедленно   убирайся   обратно   —   или   то,   что   страшит   тебя,

осуществится.

Сказал бог Старого Колодца на это:

— Я вижу, ты не представляешь себе, каковы могут быть последствия применения этого

клинка и какие разрушения он может вызвать.

Сказал Тарнааль:

— Тебе ли говорить о разрушениях — тебе, угрожавшему разрушить все существующее!

Сказал бог Старого Колодца:

—  Я   говорил   о   месте,   где   обитают   сбрасывающие,   но   разве   я   говорил   обо   всем

существующем?

Сказал Тарнааль:

—  Не пытайся отвлечь меня своей болтовней. Даю тебе последний шанс покинуть это

место.

—  Постой,   —   сказал   ему   бог   Старого   Колодца,   от   возрастающего   волнения   которого

запульсировала   реальность   и   снова   начали   рваться   нити,   которыми   Тарнааль   связал   ее,   —   я

должен объяснить тебе...

Но Тарнааль не стал слушать его лживых откровений. Взмахнув клинком, он поразил бога.

И   показалось   Тарнаалю,   будто   на   миг   время   застыло   и   между   мгновением   и   мгновением

образовалась пустота. Следом за тем время потекло снова, но божества, говорившего с Ангелом-

Стражем,   уже   здесь   не   было.   Впрочем,   оставалось   еще   то,   что   можно   было   бы   назвать

“магическим телом” божества. Тарнааль знал, что если оставить это в покое, то со временем оно