– Пока. – Она шагнула к нему и дружески тепло обняла, мысленно прощаясь с ним навек, а заодно и с детством, и со всем, что их так долго связывало. Почувствовав, что вот-вот прослезится, она отстранилась и, не взглянув больше ни на кого, стремительно пошла к выходу.

– Если хочешь, я тебя подвезу, – предложил Фрэнсис, когда они вышли из дома, и Дебора глубоко вздохнула, глотая слезы. – Ты слишком устала.

– Да, пожалуйста, – сразу согласилась она. – Я только забегу домой – переоденусь и возьму кое-что из вещей. Может, зайдешь на чашку чая?

Фрэнсис печально улыбнулся. Дебора увидела по его лицу, что ему очень хочется войти в ее дом, но сразу догадалась, что он не примет предложения. И не ошиблась.

– Нет, спасибо. Я подожду в машине.

Дебора не настаивала. Тотчас побежала домой, а буквально через несколько минут, успев наспех объясниться с родителями, позвонить Джозефине, надеть джинсы и топ и собраться, уже вернулась.

– Я готова, – сообщила она, сев в машину рядом с Фрэнсисом.

– Уверена? – серьезно спросил он, поняв, что подруга приготовилась не только поехать ночевать к подруге, но при необходимости вообще расстаться с прошлой жизнью.

– Да, – невесело, но твердо ответила она.

Герберт рвал и метал. Фиону, ходившую за ним весь вечер по пятам, он готов был послать ко всем чертям и только выжидал подходящей минуты. Элен в один прекрасный момент сообразила, что ее помощь больше Герберту ни к чему, и, незаметно сделав ему знак, переключила внимание на других молодых людей – шумливых и безмерно веселых. Вечеринка, несмотря на мрачность хозяина, продолжалась до ночи. В начале второго гости наконец-то стали потихоньку разъезжаться, и Герберт вздохнул с облегчением.

Его до последнего не покидала надежда, что, оскорбленная его равнодушием, уйдет с остальными и Фиона. Но чем откровеннее он ею пренебрегал, тем настойчивее она липла к нему с дурацкими разговорами, тем яснее давала понять, что намерена задержаться до утра.

Сгорая от негодования, Герберт проводил наконец последнюю группу друзей и приготовился к решительному разговору. Фиона, не успели они остаться наедине, превратилась вдруг в невинную овечку – стала в точности такой, какой являлась к нему в кабинет просить прощения.

Герберт взглянул на часы и нахмурил брови.

– Тебя кто-то привез сюда на «саабе»? Может, позвонишь, чтобы он приехал за тобой? Или давай вызовем такси.

Фиона, выпячивая губки, покрутила головой.

– Ты что, выпроваживаешь меня? Я еще и не думала уходить.

– Но… – Герберт развел руками, уже не боясь показаться невежливым. – Все разошлись, веселить тебя больше некому. И потом, поздно уже…

– На всех, кто тут был, если честно, мне наплевать, – промурлыкала Фиона. – Я приехала к тебе и рада, что мы наконец одни.

Наверно, она рассчитывала, что Герберт не устоит перед ее красотой и тут же попытается воспользоваться ситуацией, но он лишь сильнее нахмурился, засунул руки в карманы и прислонился спиной к ограде.

Фиона недовольно дернула плечиком.

– Может, вернемся в гостиную? На улице похолодало. – Она делано поежилась, очевидно думая, что Герберта мысль согреть ее теплом своего тела приведет в чрезвычайное возбуждение. Он же, не желая быть с ней один на один в той комнате, где его осыпала ласками Дебора, покачал головой.

– Не хочу.

– Что это значит? – Деланая покорность Фионы вмиг испарилась. – Я что-то не понимаю!

– А ты поднапряги мозги, – посоветовал Герберт, не моргнув глазом.

Фиона впилась в него горящим взглядом, ее губы искривились, исказив вдруг все прекрасное лицо.

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать? – зашипела она. – Я у тебя в гостях, потратила зря столько времени, хотя могла провести его в окружении десятка мужчин!

Герберт усмехнулся.

– И провела бы! Я нисколько не удивился бы, если б ты сказала, что у тебя море других планов.

– Наглец! – выпалила Фиона.

– Эй, поосторожнее! – прогремел Герберт, вспоминая, скольким унижениям он позволил ей себя подвергнуть.

Фиона долго смотрела на него в полном ошеломлении. Потом обхватила себя руками и вся сжалась – не то от холода, не то от обиды.

– Если замерзла, возьми на вешалке в прихожей пиджак, – немного сжалился над ней Герберт.

Фиона медленно покачала головой.

– А я, признаться, думала, что у нас что-то серьезное завяжется, – пробормотала вдруг она, потупившись. – И ехала сегодня к тебе с твердым намерением сказать «да». Ты ведь трепетал передо мной, готов был рассыпаться от восхищения! В глаза мне заглядывал, ловил мой каждый вздох! – чуть не прокричала она, внезапно вскидывая голову.

– Правильно, – спокойно ответил Герберт. – Потому что пребывал тогда в странном умопомешательстве.

– Умопомешательстве? – в отчаянии переспросила Фиона. – А теперь? Вылечился?

– Да, – сказал Герберт так же невозмутимо.

Фиона снова покачала головой – горестно и будто не веря, что все это ей не снится.

– А я так скучала по тебе, когда ты был в командировке, – пробормотала она. – Едва пережила эти два дня, ни о ком другом думать не могла…

Герберт немного наклонился вперед.

– Что-что? Может, еще скажешь, ни с кем из своих воздыхателей не виделась?

– Ни с кем! – выдохнула Фиона.

Герберт рассмеялся.

– Да я собственными глазами видел тебя с другим в «кадиллаке»! В пятницу, во время обеденного перерыва.

Фиона в ужасе расширила глаза и долго не произносила ни слова. Потом нерешительно протянула вперед руки – прося прощения или предлагая обняться. Герберт не обратил на ее жест внимания.

– Поэтому ты мне и мстишь? – прошептала она.

– Нет, не поэтому, – ответил Герберт.

– В чем же тогда дело? – с мольбой в голосе спросила Фиона.

Герберт прямо взглянул ей в глаза, в которых, к своему великому изумлению, не нашел былого волшебного очарования.

– Просто я понял, что ты не та женщина, которая мне нужна. А еще осознал, что люблю другую, – внезапно добавил он, поражая самого себя и чему-то несказанно радуясь.

Фиона, чуть не задохнувшись от неожиданности, прижала к щекам ладони и долго смотрела на него в немом изумлении.

– Неужели… Элен? – тихо поинтересовалась она после продолжительного молчания.

Герберт, рассмеявшись, покрутил головой.

– А! Знаю… – Фиона опустила руки и кивнула своим мыслям. – Эту темноволосую, твою соседку. – Ее взгляд засветился злобой. – Я сразу что-то такое почувствовала, как только увидела, как ты на нее смотришь.

А ты, оказывается, не так уж безнадежно глупа, отметил про себя Герберт. Уже хорошо, а то я было совершенно в тебе разочаровался, с иронией мысленно добавил он.

– Угадала.

Глаза Фионы сузились.

– Но ведь она была с другим? Ты уверен, что твое чувство взаимно?

Герберт ощутил вдруг, что чертовски устал – от полученных за день впечатлений, от этого идиотского разговора, а главное, оттого, что давным-давно не сидел вдвоем с Деборой в яблоневом саду и откровенно с ней не разговаривал, как нередко случалось раньше. Оказалось, именно это было в его жизни самым ценным.

– Так ты уверен, что она тоже тебя любит? – допытывалась Фиона.

Герберт покачал головой.

– Не уверен… Точнее, почти уверен, что не любит… Я для нее просто друг. Хотя… – Мысли заработали в его голове так напряженно, что он почти забыл о присутствии Фионы. Вспомнил о ней, когда она неслышно приблизилась к нему настолько, что его щеку согрело тепло ее дыхания. Герберт вздрогнул.

– А тогда зачем тебе она? – соблазнительно прошептала Фиона, уже поднимаясь на цыпочки и выпячивая для поцелуя губы. Герберт, только что давший себе отчет в том, что всегда любил единственно Дебору, почти не задумываясь, что делает, взял загостившуюся визитершу за плечи и уверенным движением отстранил. Она, ахнув, взмахнула рукой, собравшись залепить ему пощечину, но он успел схватить ее за запястье и предотвратить удар.