– Да брось, Шеймас. Мы же с тобой знакомы миллион лет. Вы говорили о моей девушке, не так ли?

Ширли усмехнулась.

– А даже если и так, что с того?

– А то, что вы говорите о ней за ее спиной, и мне это не нравится.

– Я могла бы сказать все то же самое ей в лицо, если бы она осмелилась подойти.

– И что же такого ужасного ты могла бы сказать?

– Правду, Брюси. То, что она цветочница, что влезла сюда обманом, что она провинциалка без роду без племени. Что в ее постели перебывала половина Вестсайда, а у второй половины перебывала она сама. Кстати, я совершенно не удивлена, что она здесь с тобой.

– Вот как? Я так низко котируюсь?

– Нет, скорее наоборот. Ты – мальчик из приличной семьи. Ты просто представить себе не можешь, на что готовы пойти эти наглые девки из прислуги.

– И откуда это ты все о ней знаешь, Ширли?

– Я внимательно слежу за такими, как она. Обычная деловая информация, Брюс, ничего личного. Необязательно спрашивать, достаточно внимательно слушать.

Брюс стиснул кулаки, засунув их в карманы брюк. С огромным удовольствием он удавил бы эту белобрысую дрянь собственными руками, но – нельзя. Общество будет шокировано. Брюс сменил тактику. Теперь он открыто и явно игнорировал Ширли. Психологический этюд: на голову надеваем стеклянную банку и смотрим сквозь неприятного собеседника.

– Шеймас, мы давно знаем друг друга. И я искренне советую тебе приглядеться к этой девочке. Она знает, чего хочет, и хватка у нее хорошая…

Ширли повысила голос:

– Тогда почему бы тебе самому не профинансировать ее прожекты?

Никакой реакции. Брюс сверлил взглядом исключительно Шеймаса.

– Я тебе позвоню, Шеймас. В понедельник с утра.

Тидл наконец-то поднял голову и мрачно посмотрел на Брюса. Особой теплоты в его глазках не замечалось.

– Я поговорю с тобой, Брюс, но прежде наведу собственные справки. И приму собственное решение.

– Отлично. Именно это я и хотел услышать. А теперь прошу меня извинить, меня ждет моя очаровательная спутница.

Он даже не взглянул на Ширли, когда уходил. Внутри у Брюса все кипело и бурлило от ярости. Неужели Ширли Бэнкс способна отравить мозг даже Шеймаса Тидла?

На смену этой мысли пришла следующая, подловатая, но привычная в их кругу: а что он сам знает о Лили Смит? Да, в ее пользу свидетельствует то, как кинулся защищать ее Реджи – братец слывет осторожным и хитрым человеком, он никогда в жизни не рискнет связаться с темной лошадкой. Кроме того, Брюс получил и другие рекомендации, от вполне уважаемых людей.

Эта девушка мила, обаятельна, непосредственна и чиста, в этом он почему-то не сомневался.

Брюс увидел ее, сидящую в напряженном ожидании в углу большого зала, и неожиданно рассмеялся. Просто так, от радости. К черту Ширли, к черту Шеймаса. Сегодня волшебная ночь, и он постарается сделать так, чтобы Лили Смит запомнила ее такой.

Он подошел, и Лили потянулась к нему, как дитя к матери.

– Боже, Брюс, скажи, что все хорошо! Пожалуйста! Я уже навоображала всякие ужасы.

– Все хорошо, Лили.

– Это ты просто так говоришь!

Он снова засмеялся, и она улыбнулась в ответ.

– Нет, Лили, все хорошо на самом деле. Ну, по крайней мере, нормально. Шеймас никогда не поверит чужим словам, он проверит все сам.

– Значит, она все-таки говорила обо мне…

Вот тут он не был уверен, что следует делать. Соврать ей или сказать правду и испортить вечер? Брюс решил придерживаться середины.

– Да, она говорила о тебе. Но в самом общем смысле. И еще раз повторяю, Шеймас не тот человек, который верит на слово. Он проверит все сам, а потом посмотрит твой бизнес-план, как и обещал.

Лили уставилась в пространство невидящим взглядом, и он был вынужден пощелкать перед ее носом пальцами.

– Лил?

– А? Да, я здесь.

– Ты никого не убивала?

– Что-о? Разумеется, нет!

– Отлично. Банки не грабила? Малолетних не совращала?

– Брюс, естественно, нет…

– Может быть, преступные наклонности в семье…

– Мой дядя однажды сжульничал на конкурсе поваров в нашем округе. Подсмотрел рецепт яблочного пирога…

– Это не считается. Значит, преступных наклонностей у тебя нет. Беспокоиться, как я и сказал, не о чем.

– Кроме как о том, что именно эта выдра сказала Шеймасу Тидлу.

– Вряд ли комплименты в твой адрес, это мы знаем точно. Но это не имеет значения. Запудрить мозги Шеймасу невозможно.

– Ширли Бэнкс отравляет все вокруг себя на несколько миль.

– Лили Смит! Давай положимся на звезды, благоволящие к молодым предпринимательницам, и плюнем на светлую память Ширли Бэнкс.

Она криво усмехнулась, но все же взяла предложенную руку и пошла с ним в сторону Голубого зала.

– Удивительно легкомысленны вы, мужчины.

– Серьезно?

– Да. И глуповаты, уж прости. Иногда вы всерьез увлекаетесь такой ерундой…

– Я как-то отвлекся на минуточку. Ты сейчас о чем? О Ширли Бэнкс?

– Да ну ее. Меня вообще, просто так, посетили мысли о несовершенстве мира.

– Ого! Тогда расскажи мне о своем видении мужчин.

– Пожалуйста. Они дураки. Но я их люблю.

– Ты развратная женщина, Лили Смит.

– Нет, правда. С ними весело, интересно, спокойно, они не болтают целыми днями о месячных, тряпках и средствах от прыщей.

– Ну, полагаю, у нас, самцов, тоже есть свои заморочки…

– О да! Бокс, например.

– За что ты его так? Отличное мужское развлечение.

– Вот видишь, Брюс Кармайкл. И ты туда же. А я тебе на это расскажу поучительную историю из своего детства. Когда мы с подружкой учились в пятом классе, мы решили проверить, что ж такого интересного в этих боях без правил, которые весь наш город смотрит по ящику, забывая обо всем, включая собственных детей.

– Ну и?

– Мы с ней ушли на спортивную площадку, натянули веревочку, переоделись в похожую форму и врубили подходящую музыку. Потом я со всей силы засветила ей, а она – мне.

– И что?

– И все. Нам обеим было больно, понимаешь? Мы прекратили мгновенно, потому что не хотели больше ее, эту боль, испытать. А мужчины продолжают этим заниматься.

Брюс почесал в затылке.

– Знаешь, я никогда не задумывался о боксе с такой стороны…

– Это же кошмар! Скрытые пороки и все такое. Смотреть, как два человека стараются побольнее врезать друг другу. Брюс?

– Да?

– Спасибо тебе.

– О боже, за что?

– За то, что поговорил с Шеймасом Тидлом. Я врала, что все могу сама. На самом деле я боюсь.

– Глупенькая.

– Нет. Обычненькая.

– Танцевать пойдем?

– Хочу шампанского. Возможно, для меня это будет последний миг бодрствования сегодня вечером, но мне хочется шампанского в каком-нибудь укромном уголке, где нет ни одной Ширли Бэнкс.

Брюс на секунду задумался, а потом просиял.

– Есть такое место! Жди здесь, никуда не уходи.

– Отлично! Мне нравится ходить с тобой на вечеринки, Брюс Кармайкл. Вот еще бы попасть на гала…

Но едва он ушел, Лили немедленно нахмурилась и закусила губу. У нее неприятности, довольно большие неприятности, если учесть, что Ширли Бэнкс искренне ненавидит ее.

Наблюдая за тем, с каким мастерством Брюс отбивается от очередной порции алчущих его женщин в бриллиантах, Лили даже пригорюнилась. Когда Брюс был рядом, она теряла рассудок от возбуждения, когда смотрела на него издали – таяла от восхищения перед его совершенством.

Он и в самом деле очень напоминает Прекрасного Принца. А она, в принципе, формально очень даже Золушка. Беда в том, что будущего и всяких «и жили они долго и счастливо» у них нет и быть не может.

Брюс тем временем ловко спихнул дамочек на какого-то телеведущего с очень знакомым лицом и сбежал, потрясая бутылкой шампанского и двумя элегантными фужерами.

– Готова?

– Всегда.

– Тогда пристраивайся в кильватер – и вперед.

– Есть, мой капитан.

– Курс в сад.