Джонатан почти целыми днями пропадал в поле, появляясь лишь под вечер, пыльный и уставший, принимал душ, ужинал и уходил к себе. Он не вмешивался в ее работу, только время от времени интересовался, все ли идет как надо и не нужна ли ей его помощь. Несколько раз она задавала ему вопросы относительно кое-каких технических деталей праздника и спрашивала его совета по тому или иному поводу. Он всегда терпеливо и обстоятельно все ей объяснял, но в его глазах почему-то больше не светились ни желание, ни страсть, ни даже насмешка. Они были не то чтобы холодными, но какими отстраненными, что ли. Кейси не могла понять, в чем дело, и это ее угнетало. Не помогало и присутствие в доме Мелинды. Днем, правда, она всегда куда-то уезжала – по словам Нэнси, занималась разводом, – но каждый вечер возвращалась обратно и демонстративно любезничала с Джонатаном, чуть ли не вешаясь ему на шею. Он ее не отталкивал, но, надо сказать, и не поощрял.

Все это только усугубляло душевные страдания Кейси, которая находила некоторое успокоение в прогулках верхом на Шарифе.

Несколько раз к ней наведывался Билл Сойер. К большому облегчению Кейси, он ни словом, ни жестом больше не упоминал о своих чувствах к ней, за что она была ему очень благодарна, надеясь, что это было лишь юношеское увлечение, которое быстро прошло.

Они подолгу болтали, находя множество общих интересов. Кейси нравилось общение с молодым ковбоем – он был всегда весел, много шутил и с ним было всегда легко. Билл с исходившей от него доброжелательностью чем-то напоминал ей Эрвина Хайзера.

Эрвин. Казалось, их разделяет целая вечность. Наверное, было бы лучше, если бы она сюда не приезжала. Но тогда она никогда не узнала бы и не полюбила этот суровый, дикий край. Кейси каждую минуту наслаждалась окружавшим ее пейзажем. Как он отличался от больших городов: не было ни копоти, ни толпы, ни назойливого шума машин, а лишь высокие горы, свежий воздух и бескрайние просторы.

Мысль о том, что скоро надо будет возвращаться, вывела ее из состояния задумчивости. Взглянув на красное солнце, уходящее за горы, Кейси направила Шарифу в обратный путь. Она доскакала до конюшни и, спрыгнув на землю, провела взмокшую от быстрой езды лошадь через калитку в заборе, направляясь к стойлу. Погруженная в свои мысли Кейси не слышала, как сзади подошел Хосе.

– Вы, как я погляжу, в добром здравии, мисс, – пробасил он.

Кейси от неожиданности подскочила.

– Хосе! Господи, ну разве так можно! – засмеялась она, прижав руку к груди. – Вы напугали меня до смерти! У меня чуть сердце не выскочило.

– Прошу прощения, не хотел. Просто давненько вас не видел, вот решил спросить, как поживает наша красавица.

– Вот уж не знала, что вы такой льстец, – поддразнила она его, и в ее карих глазах замерцали золотые огоньки.

– Что же здесь плохого, если я говорю хорошенькой мисс, что она хорошенькая, пусть сама посмотрится в зеркало, – усмехнулся Хосе. – А вы знаете, как наши ковбои вас называют? Алая Роза.

– Алая Роза? – Это было настолько неожиданно, что Кейси растерялась. – Но почему?

– Верно, из-за ваших волос, которые так и горят огнем на солнце.

А Джонатан говорил, что она пахнет как роза, вспомнила Кейси, и настроение у нее заметно улучшилось. Ей вдруг захотелось раскинуть руки и объять эту великолепную суровую, дикую землю, которая навсегда покорила ее сердце. Она подставила лицо легкому ветерку, напоенному нежными ароматами прерий.

– Я люблю этот край! – воскликнула Кейси и грустно добавила: – И буду уезжать отсюда с сожалением, Хосе.

– А я думал, вам здесь не нравится, – проговорил он, пряча глаза, чтобы она не заметила в них озорных огоньков.

– Ну что вы! В каких только уголках планеты я не побывала, но в жизни ничего не видела прекрасней! Эта суровая земля просто великолепна! Нет, Хосе, она мне не просто нравится, я ее люблю!

– Так зачем же уезжать, если вам приглянулись наши края? Почему бы вам не поселиться где-то поблизости?

– Ну, это будет уже не то, – ответила Кейси. Там не будет Джонатана, про себя добавила она.

– Ну и что ж такого особенного вы нашли в наших местах?

– Да все здесь особенное. И эти бесконечные просторы, и цвет гор, и рассвет, и закат, – с восторгом проговорила Кейси.

– Солнце садится всюду одинаково, – скептически проворчал Хосе, но, взглянув на ее сияющее лицо, спросил, хитро прищурившись: – А как насчет нашего хозяина?

– А что ваш хозяин? – насторожилась Кейси.

– Уж не он ли всему причина?

– Ну вот еще, тоже скажете! – притворно возмутилась она, но, увидев по лицу старого ковбоя, что ей не удалось его провести, вздохнула. – А что, это так заметно?

Хосе широко улыбнулся.

– Ну, не знаю, как другим, а я-то давно заметил, еще там, на пастбище. Вы когда смотрели на него, у вас лицо прямо светиться начинало, ей-богу.

Кейси отвела глаза, устремив задумчивый взгляд вдаль.

– Боюсь, Хосе, что это безнадежно. Он почти не обращает на меня внимания, да и его бывшая невеста… она здесь, то есть я хочу сказать, раз он разрешил ей снова жить здесь, значит, все еще любит ее и, возможно, хочет на ней жениться. Ведь она как раз разводится со своим мужем, – убитым голосом проговорила она.

– Ну, я уж не знаю, что там взбрело в голову хозяину, что он разрешил этой крашеной выдре переступить порог своего дома после того, как она с ним поступила, но голову могу дать на отсечение, что он на ней никогда не женится. Не пара она ему. Да и не любит он ее.

В голосе старого ковбоя звучала такая убежденность, что Кейси удивилась.

– А откуда вы знаете?

– Эх, молодо-зелено, – проворчал Хосе. – Да оттуда и знаю, что тебя он любит, девонька. Оттого и ходит в последнее время хмурый как туча. Боится он еще раз довериться женщине, вот и мечется, не знает, как быть. Да ты не волнуйся, – подытожил он, – разберется он в себе. Ты только дай ему время, потерпи маленько, и все у вас сладится.

После ухода Хосе Кейси еще немного постояла, опираясь на каменную ограду. Неужели правда то, что сказал старый ковбой? Неужели Джонатан все-таки любит ее?

Подождать? Да она согласна ждать сколько угодно, лишь бы услышать от него наконец слова любви. Господи, как же она любит его! Как дорога ей каждая черточка его прекрасного, гордого лица, непокорные пряди черных волос, сильные, загорелые руки. И даже его ироничность и надменность больше не раздражают ее. Напротив, они теперь кажутся ей неотъемлемой частью его характера, без которой он не был бы тем мужчиной, которого она полюбила.

Переполняемая восторгом от нахлынувших на нее чувств, она пошла к дому. Глаза ее горели, на щеках играл румянец, лицо озаряла счастливая улыбка. Сердце пело от радости, хотелось кричать о своей любви на весь мир. И пусть эта платиновая красотка вынашивает свои коварные замыслы вновь завоевать Джонатана, она, Кейси, тоже не лыком шита. Она будет бороться за свою любовь. И еще посмотрим, кто победит!

Полная решимости, Кейси поднялась в свою комнату. Для начала надо привести себя в порядок после прогулки, а потом тщательно одеться к ужину. Сегодня вечером она наденет красное вечернее платье с глубоким вырезом на спине и оригинальной золотистой аппликацией. Она взяла его с собой на всякий случай, просто так, из прихоти, а сейчас оно будет как раз кстати.

Сбросив одежду, она встала под душ, глаза ее горели боевым огнем, сердце пело. Вспоминая Джонатана, его сильные руки, могучие плечи и крепкие объятия, она понимала, что только такого суровая техасская земля могла взрастить мужчину под стать себе, мужчину-завоевателя. О, каким совершенным и прекрасным стал бы мир для нее, если бы в его глазах она прочитала ответное желание и любовь!

Выйдя из душа в состоянии какой-то эйфории, Кейси вошла в спальню и начала тщательно одеваться, готовясь к ужину.

Подойдя к большому зеркалу, она оглядела себя критическим взглядом. Ярко-красное платье оттеняло золотистый загар рук и гармонировало с цветом волос. При ходьбе платье переливалось золотыми искорками, а из-под подола выглядывали шелковые туфельки такого же цвета.