– Так вот. – В ее глазах появилась поволока влюбленности и томления. – Я хочу сказать тебе, что мне тоже практически все надоело в жизни. После нашего знакомства Чапек воплотил меня в образе Эмилии Марти… – Она хохотнула, но ее глаза были грустными. – Представь себе, я по настоящему не любила никого в своей долгой жизни. Я лишь с разной степенью благосклонности принимала любовь многих мужчин.

Она встала с кресла и отошла к окну. Скрестив руки на груди, Аурелия медленно продолжила свое признание, и теперь ее голос снова зазвучал переливами арфы.

– И только встретив тебя, – она как будто удивлялась своему прозрению, – я снова захотела жить, потому что поняла, что люблю в первый раз в своей огромной, опостылевшей жизни!

– Так почему же ты отвергаешь мою любовь?! – воскликнул Эрик. – Ты не разрешаешь мне даже целовать себя, не говоря уже обо всем остальном…

При его последних словах Аурелия расхохоталась, но вдруг, резко оборвав смех, сделалась абсолютно серьезной.

– Да, ты прав. – Она крепко сжала подлокотники кресла. – Я не могу быть с тобой, потому, что чувствую себя очень старой женщиной, моя жизнь кончается… Но я хочу возродиться для новой жизни… только с тобой. Лишь сейчас я поняла, как может быть прекрасна жизнь, когда человек любит! И что значат столетия существования, если они проходят без любви! Когда ты живешь только для удовлетворения своих желаний, которые, в конце концов, перестают возникать!

Эрик с интересом слушал ее, приняв за красивую метафору слова о «столетиях существования», но высказывания о желаниях, которые «перестают возникать» вызвали у него протест.

– Что-то не похоже, – перебил он ее, – чтобы у тебя пропали все желания. Я помню, как ты радовалась этим вещичкам из бутиков Денвера!

Она покачала головой, сожалея, что он не понимает ее.

– Да все это искусственный интерес! – На ее прекрасные глаза снова навернулись слезы. – Я просто подогреваю себя в желании жить. Не могу же я просто покончить с собой!

– Хотя у тебя есть для этого целая лаборатория, – ухмыльнулся Эрик. В его душе снова нарастало недоверие и неприязнь к ней, к ее коварству и многоликости.

– Да, есть целая лаборатория! – с горькой запальчивостью воскликнула она. – Но у меня есть миссия! Ты понимаешь, что такое миссия, завещанная мне розенкрейцерами? Я должна передать эту шкатулку.

– Кому? – издевательски произнес он.

– Я буду ждать сообщения. – Она указала взглядом куда-то наверх. – Но я должна кому-то передать эту шкатулку!

– О господи! – Эрик поморщился. – Что ты мелешь! Какую шкатулку? Без сокровищ, но зато с нитками и иголками? С каким-то, скорее всего, несуществующим, рецептом?

Аурелия с ужасом и отчаянием посмотрела на Эрика и снова разрыдалась.

– Как ты можешь? – всхлипывая, бросала она. – Ведь ты же обещал мне помочь! Ты сам присоединился к Рону, чтобы найти ее! Как ты жесток и безжалостен!

В сердцах бросив в лицо ему эти слова, она упала на пол и начала биться в истерике. Поначалу Эрик почти спокойно наблюдал за ее конвульсиями, подозревая Аурелию в искусном притворстве. Он восхищался ее артистизмом и безукоризненностью актерских качеств. Но через несколько мгновений в нем начало нарастать беспокойство.

Он неожиданно заметил, как изменились ее прекрасные руки: они стали скрючиваться и покрываться морщинами, гладкое матовое лицо со смугло-румяными щеками побледнело, и на нем появились складки. Когда она уткнулась лицом в пол и затихла, Эрик не на шутку испугался; опустившись на колени, он начал поднимать ее тело, ставшее тяжелым и безвольным. В его сердце начал нарастать ужас, как только мелькнуло предположение, что она умерла.

Но внезапно ее мышцы напряглись, она вывернулась из его рук, и, закрыв лицо, ринулась в ванную комнату. На этот раз молодой человек уже не бросился за ней. Он остался сидеть на полу, согнув спину и низко опустив плечи. В голове не было никаких мыслей: одно отчаяние и пустота.

Эрик не помнил, сколько прошло времени с того момента, как она, внезапно очнувшись, заперлась в ванной. Ему хотелось только одного: снова оказаться в Денвере, заниматься живописью, учить студентов играть в теннис, самому участвовать в турнирах. Равнодушно шевельнулись воспоминания о Роуз, возник смутный образ сидящего за столом мрачного Рона Дагса.

Нет, хватит, с трудом пробудился внутренний голос Эрика. Уйду прямо сейчас. Отвезу шкатулку Дагсу: по крайней мере, он наладит производство этого средства Парацельса, будет хоть какая-то польза людям. Тем более что мне надо отработать деньги, которые он мне заплатил.

А она не пропадет, с неприязнью думал Эрик. У нее есть куча денег, через пару дней она еще соблазнит какого-нибудь легковерного мужичка, и он скрасит ей ее бездарное, циничное существование. Только уже без меня!

Молодой человек с трудом поднялся с пола, взъерошил волосы, глубоко вздохнул и потянулся, вытянув руки вверх.

В этот момент щелкнул замок в ванной, и в дверях появилась Аурелия, вновь сияющая неземной красотой. На этот раз Эрик ничему не удивился: у него уже не было сил, он устал удивляться, очаровываться, страдать, разочаровываться. Эта кошмарная мистика надоела ему, как надоела сама вершительница ее.

Он присел на подоконник, намереваясь спокойно попрощаться через минуту и покинуть эту комнату.

– Сейчас я проглотила последнюю таблетку, – слабым голосом призналась она. – Ее хватит максимум на неделю. После этого все будет кончено…

Душа Эрика осталась равнодушной к ее печальному признанию. Он молчал, скрестив руки на груди, и спокойно разглядывая ее опять мраморное лицо, гладкие руки, гордую осанку и аккуратно расчесанные шелковые волнистые волосы. Ни заплаканных глаз, ни опухшего от слез лица, ни страдания во взоре. Даже свою трагическую фразу она произнесла с печальным спокойствием.

Эрик прикрыл глаза, переживая новую метаморфозу этой птицы Феникс, вновь возродившейся в образе женщины совершенной красоты.

Скорее отсюда, торопил он себя, сейчас снова начнется сцена обольщения…

– Прощай, – бросил он и боком стал пробираться к двери. – Мне надо идти. С меня хватит! Позови Питера, он будет счастлив опять увидеть тебя…

Аурелия раскрыла руки и округлила в недоумении глаза.

– Что с тобой? Куда ты? Что случилось?

Она явно не собиралась отпускать его. Эрик, с детства не терпевший насилия над собой, решил выбраться из этой комнаты во что бы то ни стало. Он схватил красавицу за руки и легонько оттолкнул от двери. Выйдя в коридор, он облегченно вздохнул и побежал прочь.

Войдя к себе в номер, молодой человек сбросил с себя всю одежду и встал под сильную струю горячего душа. Он чувствовал, как с потоками воды и с ароматной пеной шампуня с него смывается наваждение горькой любви-ненависти к этой женщине, как очищается его уставшая душа, как улучшается настроение и появляется радость от предстоящего отъезда домой.

Распаренный и разомлевший от спасительной энергии воды, Эрик сидел в махровом халате в глубоком кресле и, слушая тихую музыку, потягивал ликер «бейлис». Сейчас он наслаждался свободой и представлял себе радость мистера Дагса от встречи с ним. Закрыв глаза, он погрузился в легкое забытье, намереваясь несколько минут отдохнуть перед тем, как отправиться в аэропорт.

Внезапно состояние полной расслабленности нарушила неизвестно откуда появившаяся нотка легкой боли. Как будто заныла старая забытая травма. Молодой человек узнал природу этой боли и приложил усилие, чтобы отогнать ее. Она исчезла, но только на одно мгновение. Появившись снова, боль усилилась и уже не проходила, несмотря на все волевые попытки избавиться от нее.

Эрик встал с кресла, понимая, что больше не сможет расслабляться, и стал собираться к отъезду. Он аккуратно завернул шкатулку в легкую куртку и положил ее на дно спортивной сумки. Сверху разместил маленький рюкзачок с париком, отмычками, фонариком, альпинистской веревкой с крюком, которые помогли ему при проникновении в дом Грантов. Потом он покидал в сумку свои нехитрые вещички. Перед тем, как выйти из номера, он внимательно оглядел его, но внезапно перед его взором возник смутный образ Аурелии, сидящей в позе Джоконды в его кресле. Он не слышал, что она говорила ему, но почувствовал вдруг непреодолимое желание видеть ее, прийти на помощь. Она звала его, и он был не в состоянии отказать ей.