— Если бы ты предварительно позвонила, — проворчал он, — я помог бы тебе сэкономить время. «Образцы кожи, обнаруженные под ногтями жертвы, — прочитал он выдержку из документа, — позволяют сделать вывод о наличии значительного количества темного пигментного вещества, не характерного для людей европейского происхождения». Сами образцы сейчас на дополнительном исследовании, — пояснил Рон и закрыл папку, явно наслаждаясь произведенным на посетителей впечатлением. — Вы не отказались от мысли взглянуть на место преступления?

— Разумеется, нет. Тем более что мы все равно уже здесь.

— Ну что ж, я к вашим услугам. Это дело ведет Кримпман, но его сейчас нет, поэтому я сам отвезу вас туда. Мне будет приятно проехаться с двумя суперкопами по улицам родного города.

Комплекс многоэтажных жилых домов Густава Уайта состоял из шести одинаковых зданий из красного кирпича, расположенных на Редмонд-стрит в Западном Окленде. Когда мы остановились у первого дома, Вандервеллен снова высказал сомнения в целесообразности такого визита.

— Нет смысла, — недовольно проворчал он. — Эта несчастная женщина была совершенно здоровой, не имела материальных затруднений и даже ходила в церковь два раза в неделю. Но вы же знаете, что иногда ломаются самые добропорядочные люди. Пока не проведено вскрытие, все выглядит достаточно просто и понятно.

Я припомнила некоторые детали из предоставленного мне досье. Никаких свидетелей, никто не слышал шума, не видел посторонних людей, не убегал из подвала. А в подвале дома осталась повешенная женщина, которая, по общему мнению, никому не сделала ничего плохого.

Мы вошли в здание "С".

— Лифт в подвал не идет, он вообще не работает, — сообщил Рон, и мы стали спускаться по лестнице.

В полумраке подвального коридора Вандервеллен быстро нашел дверь с надписью «Прачечная» и остановился.

— Мы обнаружили ее здесь.

Прачечная все еще была опоясана желтой лентой полицейского ограждения. В воздухе стоял запах гнили и сырости, а стены пестрели разнообразными надписями. Все предметы, которые имели хоть какое-то отношение к этому событию, изъяли в качестве вещественных доказательств, включая электрический шнур, который был затянут на шее несчастной женщины.

— Не знаю, что вы хотите здесь отыскать, — усмехнулся Вандервеллен и пожал плечами.

— Я тоже не знаю, — задумчиво промолвила я, оглядываясь по сторонам. — Когда это случилось? В субботу поздно вечером?

— Да, наш медик утверждает, что смерть наступила примерно в десять, — отрапортовал лейтенант. — Мы сразу подумали, что эта женщина спустилась постирать белье, но что произошло потом, сказать трудно. Местный уборщик нашел ее рано утром.

— А что показывают видеокамеры? — на всякий случай поинтересовался Джейкоби. — Ведь они установлены не только на входе, но и в вестибюле.

— Они, как и лифт, давно уже не работают.

Мне стало ясно, что Вандервеллен, как, впрочем, и Джейкоби, хотел скорее закончить осмотр и убраться отсюда ко всем чертям. Но меня что-то удерживало в этом мрачном и душном помещении. Но что могло привлечь мое внимание? Здесь не было ничего такого, что навело бы хоть на какую-то мысль, и все же интуиция подсказывала, что необходимо продолжать осмотр.

— Думаю, предположения о расовой подоплеке этого дела нужно отбросить как несостоятельные, — заявил Вандервеллен. — Если вы ищете здесь хоть какую-то связь, то должен напомнить, что профессиональные киллеры, как правило, не меняют свой стиль во время стрельбы.

— Благодарю за напоминание, — язвительно произнесла я, продолжая осматривать помещение. Ничего не бросалось в глаза, но я привыкла доверять интуиции. Что-то здесь должно быть... — Полагаю, нам придется самим убедиться в справедливости такого умозаключения. Кто знает, что здесь может быть? Любая мелочь может оказаться решающей.

Вандервеллен уже протянул руку, чтобы выключить свет в подвале, когда мне бросилось в глаза кое-что.

— Постой!

Словно под воздействием закона всемирного тяготения я потянулась к противоположной стене комнаты, как раз к тому месту, где нашли повешенной Эстелл Чипман. Опустившись на колени, я стала водить пальцем по липкой бетонной стене, вчитываясь в почерневшие от времени и сырости надписи и рисунки. Только сейчас я поняла, что если бы не видела этого рисунка раньше, то никогда не заметила бы его.

На стене был совершенно примитивный, по-детски наивный рисунок, выполненный ярко-оранжевым мелом на сером фоне бетонной стены. Вне всяких сомнений, это был лев. Точно такой, каким его описал маленький Бернард Смит, но только более грубый. Тело льва извивалось и органично переходило в длинный хвост, но не льва, а какого-то другого животного... Змеи? У льва были две головы: одна, несомненно, львиная, а другая напоминала голову козла.

У меня защемило в груди. Преодолевая внезапно охватившее меня волнение, я снова посмотрела на этот странный рисунок.

В этот момент за моей спиной послышался усталый голос Джейкоби:

— Что-нибудь интересное, лейтенант?

— Покемон.

Итак, теперь мне стало ясно, что эти два дела, вероятно, каким-то образом связаны. Бернард Смит видел отъезжающий фургон с рисунком двуглавого льва, и точно такой же рисунок я обнаружила на стене подвала. Не исключено, что мы имеем дело с двойным убийцей.

Когда я наконец добралась до своего офиса, меня нисколько не удивило, что там уже царил переполох. Мерсер нагнал страху на моих сотрудников и велел, чтобы я немедленно позвонила ему, как только вернусь. Я закрыла за собой дверь и набрала его номер.

— Вы знаете, что здесь творится? — сразу же обрушился он на меня с упреками. — Полагаете, что можете целый день болтаться черт знает где и не обращать внимания на мои звонки? Не забывайте, что теперь вы лейтенант, а не рядовой сотрудник отдела. Ваша задача заключается в руководстве отделом и регулярном информировании меня о ходе расследования.

— Сожалею, шеф, но дело в том...

— Убит ребенок, жители в панике, а по улицам города бродит какой-то маньяк, который может устроить нам самый настоящий ад. Завтра все афро-американские политики этого города потребуют от меня отчета о предпринимаемых полицией мерах.

— Послушайте, шеф, — попыталась я остановить его, — это дело оказалось гораздо сложнее, чем мы предполагали.

— Сложнее? Что вы хотите этим сказать?

Я сообщила ему о своей находке в подвале жилого дома в Окленде и обратила внимание на принципиальную схожесть двух рисунков. Было слышно, как Мерсер тяжело вздохнул.

— Вы хотите сказать, что эти два убийства связаны между собой? — недоверчиво произнес он.

— Такую возможность полностью исключать нельзя. Во всяком случае, пока мы не выработаем более или менее правдоподобную версию.

Мне показалось, что шеф даже задохнулся от неожиданности.

— Немедленно отдайте фотографию этого рисунка в лабораторию! — скомандовал он. — И рисунок того стикера, который видел мальчик в Бэй-Вью. Я должен знать, что означают эти рисунки.

— Я все уже сделала.

— А угнанный автофургон? О нем что-нибудь известно?

— Пока нет.

Похоже, Мерсера охватило дурное предчувствие.

— Если здесь намечается что-то вроде заговора, — приглушенно промолвил он, — то мы не должны сидеть сложа руки, пока весь город находится в заложниках у этой компании террористов.

— Да, шеф, сейчас нам надо отыскать угнанный автомобиль, — спокойно произнесла я. — Дайте мне немного времени, чтобы разобраться с этими рисунками.

Я не стала делиться с ним своими худшими предположениями. Если Вандервеллен прав и Эстелл Чипман убил чернокожий преступник, а Клэр не ошиблась в том, что Тэйша Кэтчингс не была случайной жертвой снайпера, то это означает, что дела не имеют под собой абсолютно никакой расовой почвы.

Даже по телефону я слышала, как напряженно дышал Мерсер. Понятно, что мое сообщение поставило его в трудное положение, когда необходимо пойти на известный риск. Наконец он продолжил: