– Да, я всегда предпочитала рисовать людей. Мне кажется, я умею разгадывать человеческую душу. Правда, дядину душу я так и не сумела разгадать.

Паула продолжала рисовать, а Альберт подсел поближе и наблюдал, как она это делает. Это ее отвлекало, но тем не менее портрет его тети получился неплохо.

– Прекрасно! – воскликнул Каннингхем. – Одно меня удивляет, Паула…

– Что именно?

– Для чего, черт возьми, ты берешь уроки у Кантильо, если ты на голову выше его как художница!

Паула все еще злилась на Винченцо, но комплимент сделал свое дело, и она смягчилась.

– Я многому у него научилась. Не только технике письма, но и умению ценить искусство старых мастеров. Иногда он приносит с собой книги и рассказывает о художниках. Разумеется, он хорошо знаком со всеми великими произведениями итальянцев.

Каннингхем саркастически усмехнулся.

– Я слышал, что некоторые молодые художницы интересуются не столько его уроками, сколько им самим.

– Меня интересует только искусство, – парировала Паула, хотя и чувствовала, что совесть ее не совсем чиста. За прошедший год Кантильо почти ничему ее не научил. На его уроках они часто занимались не рисованием, а рассматривали работы мастеров Возрождения, сидя так близко друг к другу, что их головы соприкасались. Он рассказывал ей истории о некоторых именитых итальянских семьях, в чьи дома он был вхож. Паула часто недоумевала, почему он уехал из Италии, ведь в Англии он не пользовался такой уж большой популярностью.

И все же ей не хотелось расставаться с Винченцо. Работать в новой студии в полном одиночестве не слишком-то приятная перспектива. Неужели у него действительно имелись какие-то тайные мотивы? Но нет, он никогда не позволял себе ничего лишнего и вел себя скорее как брат.

– Итак, тебя интересует искусство. А Кантильо? Что его интересует?

Паула догадывалась, что Кантильо больше всего интересует гонорар, который он получает за уроки, но решила промолчать и поспешила сменить тему разговора. Альберт вел себя так, словно вчера между ними ничего не произошло, и Паула не знала, радоваться ей или огорчаться. С одной стороны, ей было приятно, что он не смущает ее никакими напоминаниями о вчерашнем, а с другой – ей бы не хотелось, чтобы для него их поцелуй был ничего не значащим эпизодом, о котором на следующий же день можно забыть.

Когда Паула закончила работу над портретом, вернулась Долорес.

– Вы поедете с нами на поиски, миссис Макмайер? – спросил Альберт. – Мы, разумеется, будем на машине, но все равно, я думаю, придется много ходить. У вас снова может разболеться голова.

– Все в порядке. Я приняла лекарство и, как говорится, готова к бою, – бодро возвестила миссис Макмайер, чем, судя по всему, немало обескуражила лорда Каннингхема.

Паула прекрасно поняла, что его заботливость была предлогом, чтобы избавиться от ее матери и провести день наедине с ней, Паулой. Решение матери присоединиться к ним вызывало недоумение и у Паулы, ведь не далее как вчера Долорес говорила, что у дочери достаточно шансов, чтобы заинтересовать такого мужчину, как лорд Каннингхем. Почему же она не хочет оставить их наедине?

– Уж не хотите ли вы сказать, что собирались проводить наше маленькое расследование без меня? – в шутку возмутилась миссис Макмайер. – Ты забыла, Паула, что я первая предложила заняться расследованием. Разумеется, я иду с вами. Почему бы вам, Альберт, не походить с портретом вашей тети, а мы возьмем фотографию Шеймуса. Таким образом мы сможем в два раза быстрее справиться с нашей задачей.

– Но… – Альберт хотел было возразить, но не мог не согласиться с ее разумным предложением.

– Отличная идея, мам.

Лорд Каннингхем забрал набросок леди Вероники и ушел, условившись встретиться с ними здесь же за ланчем.

Как только он вышел, миссис Макмайер сказала тоном заговорщицы:

– Нам будет неприятно узнать что-то порочащее Шеймуса в присутствии лорда Каннингхема.

Они отправились объезжать гостиницы и ювелирные магазины. В больших отелях им не повезло. «Касл-отель», «Ройял хаус», «Ноттингем», «Грин пэлас», «Карлтон», «Маджестик» – ни в одном из них дядю Шеймуса не узнали. Теперь предстояло объехать десятки небольших частных гостиниц и мотелей.

– Давай попробуем зайти в ювелирные магазины, – предложила Паула, хотя особенно не надеялась на успех.

Первый магазин из списка в телефонном справочнике, которым они руководствовались, назывался «Аметист», и располагался он почти рядом с центром, в уютном переулке. Старший менеджер, к которому они обратились со своей проблемой, посоветовал им поговорить с оценщиком ювелирных изделий, который работал здесь уже более тридцати лет. За стеклянной конторкой сидел довольно пожилой мужчина, лет около семидесяти, однако у него были живые карие глаза и приветливая улыбка.

Паула с матерью показали ему фотографию Шеймуса и сказали, что разыскивают одного своего родственника, который интересовался ювелирными изделиями и мог заходить к ним.

Оценщик внимательно посмотрел на фотографию и неожиданно сказал:

– Да, я помню этого мужчину. Он несколько раз бывал у нас, правда точно не припомню когда, но в последнее время я его точно здесь не видел. Он приносил на продажу ювелирные изделия своей покойной матери, так он говорил. Помню, он рассказывал, что отдыхает в Брайтоне и снимает коттедж где-то в пригороде, кажется в Денс-Вудс. Там сдаются домики для отдыхающих.

Паула с матерью переглянулись.

– И много украшений он приносил? – спросила миссис Макмайер?

– Да нет, но все они были довольно дорогие. А одно – кольцо с изумрудом – старинная вещь, наверное фамильная драгоценность. Очень красивое кольцо. Наша директриса тут же купила его для себя, – поведал он им.

– Спасибо, – пробормотала Паула, и они с матерью вышли из магазина.

– О господи, неужели Шеймус был вором?! – схватилась за голову миссис Макмайер. – Уму непостижимо! Хорошо, что с нами нет лорда Каннингхема.

Паула не знала, что и думать. Может, все-таки дядя приобрел эти украшения во время загранплаваний, а потом продавал? Но куда он в таком случае девал деньги?

– Нам уже нужно возвращаться в гостиницу, – напомнила она, посмотрев на часы.

– А что мы скажем Альберту? – спросила миссис Макмайер.

– Давай пока скажем, что нам ничего не удалось узнать, – предложила Паула. – Интересно, сумел ли он что-нибудь выяснить о леди Веронике. А нам с тобой следующим делом надо поехать в этот Денс-Вудс и попробовать узнать, действительно ли дядя Шеймус жил там.

– Поедем сразу, как только сможем избавиться от лорда Каннингхема, – предложила миссис Макмайер.

Когда они пришли в гостиницу, Альберта еще не было. Паула с матерью поднялись наверх, чтобы привести себя в порядок перед ланчем и обсудить, как лучше направить Каннингхема по ложному следу. Пауле было жаль лишаться его общества. Она до сих пор трепетала от чувственного восторга, вспоминая их поцелуи и объятия вчера в коридоре. Несмотря на доводы рассудка, твердящие, что этот мужчина не для нее, что она для него лишь временный, незначительный эпизод, крошечная надежда, что он нашел в ней то, чего не находил в других, даже самых шикарных женщинах, продолжала жить в ней. Наверное, это было глупо, но женщина существо практичное и всегда надеется. Если Паула его всерьез интересует, то он найдет способ продолжить их отношения и после возвращения в Кливленд. Он ведь сказал, что хочет посмотреть ее работы.

Они спустились вниз, но Альберт еще не вернулся. Уже давно прошло время, когда они условились встретиться. По-видимому, ему удалось напасть на какой-то след. Паула спросила у дежурной на ресепшн, не оставлял ли лорд Каннингхем для них какого-нибудь сообщения. Оказалось, что нет. Номерами мобильных они с Альбертом не обменялись, поэтому оставалось только ждать.

Паула с матерью заказали апельсиновый сок, чтобы скоротать время, и как только его принесли, вбежал запыхавшийся Альберт. Он рассыпался в извинениях.