"Парочкой психов" были корабельный психолог Кей Льюис и его любимая женушка – антрополог Мария Кантара. "Психами" их называли за глаза, а открыто – "пси". Вместе с ними в каюте сидел зоолог Курт Бродгауэр.

– Вот где у нас повышенная концентрация профессоров на кубический сантиметр, – пошутил капитан, поздоровавшись.

– Вы, небось, только что от Окински? – спросил Кей.

– Да, как вы догадались? – удивился капитан.

– Вы использовали фрагменты его профессионального арго, а вы любите бессознательно зеркалить, только с инерцией адаптируете подстройку.

– Будем считать, что я понял ваши объяснения, – сказал капитан, который на самом деле ничего понял. – Окински сказал, что люди на планете могут быть и не людьми вовсе.

Оказалось, что именно эту тему обсуждали сейчас профессора. По теории человек произошел в результате эволюции от древних животных, похожих на обезьян. Развитие генетики позволило восстановить фамильное древо вида Homo Seapiens вплоть до очень мелких ступеней. Но генетика пока позволяла лишь с высокой точностью реконструировать прошлое. С предсказаниями далекого будущего дела обстояли куда хуже. Насколько неизбежно было появление именно обезьян и человека? Что, если на других планетах тоже есть разумная жизнь, но там разум возник, скажем, у потомков крыс или дельфинов?

Дальше следовали довольно скучные и замысловатые рассуждения. Кантара говорила что-то о замечательном феномене Зеленой Жемчужины, поминала панспермию, сходные природные условия, и еще что-то. Капитан вынужден был пропустить мимо ушей нагромождения научных терминов, сосредоточившись на выводах. А выводы были интересные.

Туземцы могли лишь внешне напоминать людей, но генетически представлять собой совершенно другой биологический вид. А могли оказаться настоящими людьми, просто немного другой расы (как европейцы и негры). Были аргументы в пользу обоих вариантов.

Туземцы отличались от людей даже внешне. Когда-то существовало древнее искусство, названное "аниме". Персонажи там выглядели похоже. Вэй Лин предложила назвать местных жителей аниме-расой.

– Посмотрите на изображения, – говорила Мария. Голограмма на столе изображала небольшие трехмерные фигурки, смоделированные компьютером по результатам фотосъемки. – Их глаза выглядят как наши, но обратите внимание на эти выпуклые виски и большие радужки. Похоже на какое-то природное приспособление к местному освещению. Кажется, на самом деле глазные яблоки намного больше, но это незаметно, так как они скрыты внутри черепа. Как у кошки.

Их ноги босы, ступни длинные и широкие. Это может выглядеть забавно, но тоже имеет смысл. Если не считать горных районов, почва здесь мягкая и сыпучая, как песок на морском пляже. На высоком каблуке сразу застрянешь, а с большими ступнями – удобно.

Кисти рук, напротив, миниатюрны, даже у крупных мужчин. Вот это даже не знаю, чем объяснить, – антрополог пожала плечами. – Цвет глаз и волос очень разнообразен даже у тех немногих, кого мы уже сфотографировали. Часто встречаются яркие тона: розовый, зеленый, желтый, алый, посмотрите на этого, – она указала на лицо туземца, чьи кроваво-красные глаза навевали мысли о вампирах. – Кожа бывает серой, желтой и молочно-белой. Таких коричнево-розовых, как европейцы или темных, как африканцы, пока не встречалось, но могут еще обнаружиться.

Разнообразна одежда, прически, очень много цветных татуировок или же это просто краска. Нет одежды, характерной только для мужчин или женщин. Мы тут перед вашим приходом как раз строили гипотезы насчет того, как они определяют пол друг у друга. То есть, иногда все очевидно, поскольку надето мало. А иногда такое свободное платье и не слишком мужественное лицо, что сразу и не поймешь, кто перед тобой: девушка, подросток или просто смазливый юноша. Что интересно: рост и фигуры разные, но… – Кантара замялась. – А впрочем, неважно.

– Она стесняется сказать, что мы пока не видели лысых и пузатых, – бесцеремонно перебил Кей. – Не беспокойтесь, у капитана нет комплексов по поводу своей внешности, я проверял.

– По крайней мере я заметен в толпе, – съязвил капитан Брэкет, намекая на невзрачную, среднестатистическую фигуру психолога.

– Хотя по росту разброс большой, – продолжала его жена.- И что касается комплекции выше и ниже талии встречались самые разные варианты, – она автоматически показала на себе. Надо признать, что конкретно у госпожи Кантары и выше, и ниже талии все было в полном порядке. Даже будь она в самом свободном платье и с ведром на голове, у окружающих не возникло бы сомнений насчет ее пола.

– Также мы не видели ничего похожего на очки и обувь. Головные уборы также не в чести. Максимум – это какая-нибудь лента, обруч или бантик.

– Что, мужики тоже с бантиками ходят? – немного ошалело спросил капитан.

– Да… но вы зря так бурно реагируете, – ответила она, невольно улыбаясь в ответ на взрыв гомерического хохота. – Это же совсем другая культура. Может быть, там косы с бантиками означают великого воина, вождя племени? А вы знаете, что в древности европейские мужчины носили парики со специально завитыми кудряшками?

После ухода капитана Кей засел за компьютер, чтобы ответить на вопрос насчет месячного ожидания. И опытный пси, и старый космический волк уже догадывались, каким будет результат, но догадки – это одно, а точный расчет не помешает.

– Вероятность бунта или самовольного угона флаера очень низка, – докладывал потом Кей. – Но предсказывается значительное повышение уровня агрессии у 55% персонала, беспокойства у 75%. Значительного снижения внимания и производительности не ожидается. По совокупности факторов увеличение конфликтности вероятно у 95%, но в разной степени, конечно. Вероятность вспышек насилия с участием больших групп (то бишь, того самого бунта) 0,1%, средних – 1,9%, малых – практически 100%, вопрос только в том, сколько таких вспышек будет. Для 5-9% персонала высока вероятность конфликтов с последствиями в будущем.

– В общем, будет бардак, но небольшой… но бардак, – резюмировал капитан. – Сегодня кто-то перепрограммировал робота-уборщика. Выходит, даже программисты вместо того, чтобы смотреть порнушку в виртуальной реальности, начинают беситься от скуки.

– Меня больше беспокоят биологи, – сказал пси.

– Им то как раз есть, чем заняться, – не понял капитан.

– Да, но они будут испытывать постоянное давление со стороны микросоциума, их будут стимулировать, перманентная фрустрация у окружения приведет к тому, что им будут завидовать – по большей части неосознанно, но бессознательная агрессия со стороны социально адаптированного индивида даже опаснее сознательной, так как при подавлении лишь изменяет феноменологию. В конечном счете это приведет к нервозности, рассеянию внимания и увеличению вероятности непроизвольных ошибок. А этого очень не хотелось бы, ребята ведь работают с микроорганизмами.

Капитан благополучно пропустил мимо ушей кучу заумных слов, поняв основное: биологи будут работать на нервах, и могут ненароком упустить какую-нибудь заразу.

Дун Брэкет недаром командовал кораблем уже много лет. Решение он нашел быстро. Когда глава биологов после очередного перерыва на сон вернулся на рабочее место, его ждал сюрприз. Толпа заполняла весь коридор перед лабораторией. Капитан собрал всех, кому предстояло маяться от безделья, и распорядился оказать всемерную помощь коллегам.

Профессор Окински поначалу закатил грандиозный скандал, утверждая, что людей, не имеющих квалификации в микробиологии, просто опасно подпускать к его оборудованию. Полностью согласившись с его словами, капитан предложил провести курс обучения. Пусть научит людей технике безопасности и только тем простейшим операциям, которые пригодятся именно на этот раз. Биолог продолжал упираться, но капитан не был бы капитаном, если бы не оказался способен подчинить своей воле любого на корабле. Бастионы профессорского упрямства рушились один за другим, пока не пали.

В конечном счете помощь всей этой толпы дала выигрыш всего в одну неделю. Но, по крайней мере, все были хоть немного заняты.