– Что бы это могло быть? – задал вслух вопрос Джексон, до предела увеличивая изображение электронного бинокля.

– Единственное, что приходит в голову – большое насекомое наподобие светлячка, – предположила Вэй Лин.

Освещенный зеленоватыми огоньками поселок выглядел мирно засыпающим. Прохожих становилось все меньше, жизнь замирала на глазах. Поняв, что больше ничего интересного аборигены сегодня не "покажут", разведчики тоже отправились на боковую. Вернее, уснул только Джексон, а Вэй Лин должна была первую половину ночи отдыхать с открытыми глазами – на всякий случай…

Джексон подскочил как ужаленный, разбуженный громким воплем. Напарница каталась по полу палатки и непрерывно кричала, держась за горло. Уже через пару секунд ее крики затихли, и женщина замерла без движения. Джексон бросился к ней и отшатнулся: из-под тела Вэй Лин выползла какая-то длинная тварь, очень похожая на змею, но с двумя крошечными лапками у головы, с шипами на морде и воротником вокруг шеи. Тварь раздула воротник, засвистела и стремительно уползла во тьму.

Вэй Лин не шевелилась и, кажется, не дышала. На шее разведчицы сочилась кровью серповидная ранка. Джексон попытался нащупать пульс, но мешало бешеное биение собственного сердца. Если пульс и был, то очень слабый.

Что же делать? Разведчик связался с кораблем. Капитан сказал, что высылает второй шаттл, но прибудет тот не раньше, чем через час. Корабельный врач фактически расписался в своей беспомощности: это скорее всего, яд, но неизвестно, сколько времени у Вэй Лин. Ни о каком противоядии речи не шло, поскольку животное неизвестно земной науке, и его яд – тоже. Также непонятно, что случится, если Джексон попытается отсосать яд. Вполне возможно, что отравится сам. Капитан потребовал от врача хотя бы предположений, на что тот ответил примерно следующее: если Вэй Лин уже не дышит, то у нее не больше десяти минут.

Из этих десяти минут Джексон лишь минуту потратил на сомнения и колебания. Затем вскочил, зажал в зубах фонарик, перекинул тело напарницы через плечо и резвой рысью рванул прямиком к поселению аборигенов. Своим ничего говорить не стал – когда приземлятся, сами поймут, где он (по радиомаяку).

Уже подбегая к околице села, Джексон подумал, что фонарик выдает в нем чужака, и выплюнул его в кусты. Разведчик пнул дверь ближайшего дома, но она оказалась каменной, удар получился глухим, тихим. Тогда он постучал в окно и закричал.

В ответ на его вопли одна за другой открылись сразу несколько дверей. Похоже, местные жители хотя и разбрелись по домам, но еще не спали. Джексон подбежал к первому попавшемуся человеку и указал на рану на горле женщины. Теперь уже аборигены разразились громкими возгласами. Разведчик ни слова не понял, но интонации были тревожными. Кто-то куда-то побежал. Одна из женщин обратилась к нему на своем языке. Джексон сказал, что ничего не понимает. Тут подскочил какой-то верзила, чуть ли не вырвал напарницу из рук Джексона и потащил куда-то. Землянин побежал следом.

Поселение переполошилось. Люди выходили на улицу, о чем-то громко переговариваясь. Верзила нырнул в один из домов, на стене которого висел большой молот. Джексон вошел следом. Никто ему не препятствовал, напротив, смотрели сочувственно. Пострадавшую положили на каменную кровать. Верзила (видимо, хозяин дома или вождь) что-то повелительно сказал, сделал красноречивый жест, и люди стали покидать дом. Остались только Вэй Лин, Джексон, хозяин и какой-то носатый мужчина лет пятидесяти. Здоровяк ухватился за локти женщины и стал делать движения, в которых легко угадывался местный гибрид искусственного дыхания и массажа сердца: локти вверх и в сторону, потом на грудь и несколько толчков, потом снова вверх и в стороны, и так далее.

Носатый обратился к разведчику. Джексон снова ответил, что не понимает. Тогда туземец взял с полки три каких-то медальона, один повесил себе на шею, второй отдал верзиле, а третий протянул землянину со словами:

– Вы так торопились, что забыли свой переводчик?

Джексон опешил: инопланетянин говорил на земном языке без всякого акцента.

– Вы говорите на моем языке?!

– Я не понимаю, что вы сказали, оденьте медальон, – ответил носатый.

И после паузы добавил:

– Вы что, не умеете пользоваться переводчиком? Из какой берлоги вы вылезли? Если вы не оденете, вы будете понимать меня, но я не буду понимать вас. Одевайте, времени нет.

Джексон, наконец, справился с удивлением и поспешно одел медальон.

– Вы меня понимаете? – спросил он. – Мою спутницу укусила змея, или что-то похожее, – у вас есть противоядие?

– Противоядия от укуса табипена у меня нет. Но не паникуйте раньше времени: лекарь сейчас придет. Как давно ее укусили?

– Я не уверен… минут пять… может больше.

– Что такое минута? Это долго?

– Пять минут – это триста ударов сердца, – нашелся разведчик.

– Ага. Понятно. Тогда лекарь поможет… будем надеяться… Как это случилось?

– Я не знаю. Я просто спал, она присматривала…

– Спали у кого?

– Тут… неподалеку, – Джексон указал в сторону своего лагеря, и только потом запоздало подумал, что не стоило этого делать: а вдруг местные кинутся искать палатку, а там – рюкзаки с высокотехнологичным оборудованием!? Его мысли были прерваны восклицанием верзилы:

– Вы спали в лесу!? – судя по выражению лица, здоровяк был удивлен несказанно.

– Ну вы даете… – поддакнул носатый.

Его фраза была прервана появлением… знакомой личности. Это был тот самый старик со смешной прической. Вблизи можно было рассмотреть ярко-желтые глаза, как у кота, синюю повязку на лбу и замысловатую синюю вышивку на голубой ткани: он успел сменить длинный балахон на рубаху и штаны.

Местный лекарь вел себя профессионально: ни одного лишнего движения. Оглянулся, понял, кому требуется помощь, подошел к Вэй Лин, приложил руку к сонной артерии, ощупал пальцами место укуса и полез в свою сумку, попутно задав вопрос. На нем не было медальона, так что Джексон ничего не понял.

– Тысячу тинов или немного больше, – ответил носатый. Джексон подумал, что хорошо бы, речь шла о времени укуса, а не о цене услуг лекаря. Ведь местных денег у него нет.

В руках у старика оказались какие-то стеклянные трубки. Он приложил обе к ранке на шее пострадавшей. Потом что-то сделал, Джексон не понял, что – трубки стали наполняться желтоватой жидкостью, которая сочилась прямо из ранки. Заполнив сосуды наполовину, жидкость прекратила свое движение. Лекарь снял трубки и убрал куда-то.

А Вэй Лин медленно открыла глаза.

– Яд покинул соки ее тела, – прокомментировал старик, предварительно достав из сумки еще один медальон-переводчик. – Какое-то время, часок-другой, она еще будет парализована, пока организм не восстановится.

– Вы уверены, что с ней все будет нормально? – спросил землянин.

– Уверен, – ответил лекарь. – Я успел вовремя. Сейчас беспокоиться уже не о чем. Правда пока вам лучше оставить ее в покое, она сейчас почти не соображает, этот яд путает мысли. Пусть полежит и придет в себя. Давайте, подождем, побеседуем. Я слышал слова про ночевку в лесу. С вашей стороны это было очень глупо. Только чокнутому могло прийти такое в голову… чокнутому или чужеземцу. Откуда вы?

А вот и самый трудный вопрос. Про межзвездные полеты говорить нельзя. Астроном корабля считает, что аборигены практически ничего не знают о звездах и планетах, так как через их мутноватую атмосферу даже солнце выглядит размытым пятном. Если начать рассказывать о космосе, они могут решить, что их пытаются обмануть, что земляне сумасшедшие или, того хуже, шпионы. И лучше обойтись без вранья: если у местных жителей есть такие совершенные переводчики, то где-нибудь под рукой может оказаться и детектор лжи.

Джексон решил следовать тактике недоговаривания:

– Из меня не очень хороший географ… в общем, мы пришли с востока, и место, где мы живем, очень, очень далеко отсюда, – вроде бы и не соврал, так как шаттл действительно высадил их к востоку от городка. – Там, откуда мы пришли, лес безопасен.