Когда он заговорил с ней, голос у него дрожал от ярости.

– Почему ты моешь полы? Где наша служанка?

– Элли стало плохо, и я отослала ее домой. Сюзанна пошла с ней.

– Эти чертовы ступеньки не могли подождать, пока она не выздоровеет?

– Мне кажется, что она проболеет долго. У нее, по-моему, начинается ветрянка.

– Кэтрин, иногда мне кажется, что унижение доставляет тебе удовольствие. Ты себе просто сыплешь соль на раны. Или стараешься насыпать соль на мои раны?

Кэтрин посмотрела на Чарльза. Она тоже была очень бледна.

Она поставила ведро на пол и вытерла руки.

– Что-то случилось?

– Да, я поругался с Джорджем Эйнли и ушел с фабрики.

– Я боялась, что так и случится.

– Ты можешь радоваться.

– Нельзя ничего изменить?

– Нет.

– Ты даже не попытаешься?

– Мне кажется, что мое положение настолько плохо, что мне не стоит унижаться еще сильнее. Особенно перед неграмотным, наглым бывшим рабочим, который смеет называть себя суконщиком. Если ты настаиваешь на этом, то это только показывает твое презрение ко мне!

– Ничего унизительного нет в том, чтобы просто извиниться.

– Кэтрин, прекрати! Ты всегда была несправедлива ко мне! И ты всегда во всем обвиняешь меня.

– Чарльз, ты не прав, тебе не следовало ссориться с Эйнли. Он к тебе хорошо относился.

– Ты ничего о нем не знаешь!

– Я знаю только одно, он занимается своим делом, а ты – нет! – возмутилась Кэтрин.

– Так, мадам, вот вы, наконец, и высказались! Вот что вы думаете обо мне!

– Все дело в том, Чарльз, что ты до сих пор не желаешь объективно оценить положение дел. Ты не хочешь видеть фактов. А суть в том, что без помощи этих людей, продолжающих работать, ты никогда не сможешь вернуться в дело.

– Как я могу туда вернуться, когда меня оставили без гроша! У меня отобрали все, и даже ты теперь отворачиваешься от меня!

– Это неправда! – заявила Кэтрин.

– Правда! Правда! – воскликнул Чарльз. – Я все вижу по твоим глазам!

Кэтрин повернулась к нему. Она хотела обнять и успокоить мужа. Секунду казалось, что и он сейчас ее обнимет, но Чарльз что-то выкрикнул, отшатнулся от Кэтрин, схватил шляпу и рванулся к двери; споткнулся о ведро, и вода выплеснулась ему на брюки.

Кэтрин опустилась на стул. Она вся дрожала и готова была зарыдать. Но она знала, что вскоре должна вернуться домой Сюзанна, и ей пришлось взять себя в руки. Кэтрин поднялась со стула, убрала ведро с дороги и вытерла с пола пролитую воду.

Чарльз вышел из дома и зашагал к реке. Он остановился на мосту над стоками Флит-Миллс.

Чарльз заметил, что двое мужчин у стоков пристально смотрят на него. Во дворе фабрики несколько человек, паковавших тюки, тоже повернули головы в его сторону. Они, по-видимому, решили, что он сейчас бросится в реку. Но он их разочарует; он найдет выход! Топиться – это просто трусость!

Чарльз криво усмехнулся, пересек мост и поднялся вверх по противоположному склону реки.

На склоне были посажены деревья. Чарльз стоял среди них, его никто не видел. Он перешел на другое место, откуда был хорошо виден его дом. Примерно через десять минут он увидел, что Сюзанна вернулась домой. Потом из дома вышли его жена и дочка. С корзинками в руках они отправились по переулку в направлении города. Чарльз выскочил из своей засады и побежал домой.

Наверху в спальне он надел хороший костюм и положил несколько сорочек и белье в кожаный чемоданчик. Из-под шкафа достал замшевый мешочек с монетами и положил его в карман. Внизу в гостиной он сел к столу и написал записку жене:

«Ты была права – я действительно не могу реально оценить положение вещей, поэтому я уезжаю. Я себя не уважаю и не могу ничего с этим сделать. По крайней мере, здесь в Чардуэлле. Наверное, я отправлюсь в Америку. Там мне должны выдать компенсацию за сгоревшие ткани. Кроме того, считается, что это страна возможностей. Если так – то мы посмотрим.

Мне очень жаль, что приходится покидать вас тайком. Но если бы мне пришлось прощаться с тобой и детьми, боюсь, я бы не выдержал. Пожалуйста, попытайся это понять и объяснить все детям. Мне кажется, что вам будет лучше без меня и тебе будет легче принять предложение Джинни и поселиться в Чейслендс».

Чарльз остановился и дважды перечитал письмо, потом добавил еще несколько слов:

«Несмотря на то, что я сделал, пожалуйста, поверь, что я навсегда остаюсь любящим тебя мужем.

Чарльз».

Он положил письмо в конверт, написал на нем имя Кэтрин и оставил на столе.

Чарльз вышел из дома и снова зашагал к реке, пересек мост и двинулся по направлению к сушильному двору, где висели некрашеные ткани фабрики Флит-Миллс. Отсюда он отправился по направлению к Пибблкоумб-Холт. Оттуда шел поезд на Креву. Потом следовало добраться до Ливерпуля и сесть на первое же судно, отправлявшееся в Северную Америку.

Известие о бегстве Чарльза Ярта быстро распространилось по городу. Но Мартин узнал об этом, только когда встретил Джорджа Эйнли.

– Мы поругались с Яртом, и он ушел с работы. Этого следовало ждать, раньше или позже. Он слишком упрямый и заносчивый человек. Но мне все равно неприятно, и если бы я знал, что все так закончится…

– Как закончится? – спросил Мартин.

– Ярт-то удрал! Вы что, ничего не слышали? Он бросил семью и смылся. Говорят, отправился за границу.

– Когда это случилось?

– Три дня назад.

Мартин навел справки и выяснил, что все это правда. Он о чем-то раздумывал два дня, потом поехал к миссис Кэтрин Ярт. Она была одна.

– У Дика сегодня свободный день, и Джинни забрала его и Сюзанну с собой в Чейслендс на целый день. Я не поехала с ними, потому что… мне хотелось побыть одной.

– Значит, я вам помешал. Может, мне лучше навестить вас в другой раз, когда вам будет это удобно?

– Нет. Садитесь, пожалуйста.

Кэтрин пристально посмотрела на Мартина:

– Вы знаете, что мой муж уехал?

– Да, мне очень жаль. Собственно, я приехал к вам именно поэтому.

Мартин пытался предугадать ее реакцию, но лицо у Кэтрин было каменным и ничего не выражало.

– Мне сказали, что он уехал за границу, в Америку. Если это так, то он будет отсутствовать довольно длительное время.

– Видимо, так.

Ее серые глаза казались холодными и выцветшими. Голос был резкий. Мартин понял, что она еще не отошла от шока. Он был возмущен поведением ее мужа. Из-за него она так страдала.

– Вы не обидитесь, если я спрошу вас, что вы собираетесь делать?

– Я еще не знаю. Еще не решила. Джинни хочет, чтобы мы переехали к ней. Она и Джордж очень добры к нам. Но мне не хотелось бы этого делать. Сейчас я пытаюсь все обдумать. Я подумала, не поступить ли мне в гувернантки, но в моем возрасте, да еще с двумя детьми… Думаю, меня никто не возьмет.

– Хорошо, перейду к цели моего визита, – сказал Мартин. – Я хотел вам предложить переехать в Рейлз в качестве моей экономки.

Кэтрин выпрямилась и крепко сжала руки. Несмотря на ее строгую позу, Мартин понял, что его слова взволновали ее. И он очень осторожно продолжил.

– Мое предложение может вам показаться странным и неожиданным. Я понимаю, как вам больно, и я меньше всего на свете хотел бы обидеть вас. Может, для вас невозможно даже думать о возвращении в Рейлз при таких условиях. Вы можете решить, что мое предложение – это еще один удар по вашей гордости, но…

– Мартин, вы меня ничем не обидели. Я не могу позволить себе быть гордой. Но вы сами сказали, что это весьма странное предложение, и я должна признать, что вы меня поразили. Конечно, возвращение в Рейлз может только растравить нашу боль, но… мы сейчас в таком положении…

– Вы хотите сказать, что подумаете о моем предложении?

– Да, я подумаю, а потом посоветуюсь с детьми.