– Добро пожаловать домой!

В десяти милях к югу от Джексона у Раска сдали нервы. Несколько дней назад за ним следила одна машина. Теперь это была целая моторизованная колонна, работавшая слаженно и без ошибок. Его преследовали автомобили всех марок, а лица водителей мелькали как в калейдоскопе. Проклиная агента Морс, адвокат свернул с главного шоссе на повороте к Байрему и двинулся по сквозному проезду к ресторану «Уэндис». Две машины последовали за ним.

– Вот черт! – выругался Раск.

Вчера вечером, получив спам от доктора Тарвера, адвокат возблагодарил судьбу. Он понятия не имел, где доктор прятался все это время, но не сомневался, что у него были веские причины. В конце концов, за последние пять лет они провели вместе не более нескольких часов. Однако то, что вчера выглядело легкой прогулкой в Чикамагуа, сегодня превратилось в неразрешимую задачу. Если он притащит с собой «хвост» из правительственных агентов, Тарвер не моргнув глазом убьет их всех.

Раск заказал хот-дог с апельсиновым соком и заметил, как одна из машин остановилась на парковочной площадке. Что делать? Если они устроили ему такую слежку, значит, прослушивают и телефоны. Домашний, сотовый, служебный… В голове адвоката промелькнула мысль, что его выдал Карсон Барнет.

Нет. Барнет мечтает избавиться от жены и сделает все, чтобы этого добиться. Дело в проклятой Морс. Или не только в Морс? Хороший вопрос.

Вчера ночью Тора Шепард четырнадцать раз звонила ему домой. После двух истеричных сообщений Раск выключил автоответчик, однако она продолжала звонить не переставая. А утром, когда он приехал в офис, Дженис передала ему еще двенадцать посланий, одно хуже другого. Тора не так глупа, чтобы говорить обо всем открытым текстом, но Раск сразу заподозрил, что дело не обошлось без Морс. А может, клиентка вообще вздумала отменить заказ? Ничего удивительного. Пусть Тора и выглядела как суперзвезда, но в глубине души Раск всегда считал ее полоумной. Как и иных светских дамочек вроде нее. Это со стороны кажется, будто у них все под контролем, а вообще-то они просто закусили удила и мчатся, сами не зная куда.

Эндрю взял хот-дог у девушки в окошке и заплатил десятидолларовой банкнотой.

– Кетчуп, – произнес он. – Мне нужен кетчуп.

Раск глотнул сок и отъехал от ресторана. Одна машина немедленно тронулась следом. Эти парни играли в открытую.

Самое забавное, думал он, поворачивая на Пятьдесят пятую автостраду, что им даже не пришлось убивать первого мужа Торы Шепард. Бедняга умер сам, от естественных причин. Разумеется, Раск не стал сообщать об этом Торе. Она заплатила ему как положено, и он с удовольствием взял гонорар. Но еще забавнее было то, что затем она обратилась к нему опять. Правда, сейчас адвокату было не до смеха. Тора Шепард съехала с катушек, и если она закатит ему сцену где-нибудь в публичном месте, это будет катастрофой. Надо поскорее связаться с Тарвером. Раск понятия не имел, как это сделать, но когда он мчался по дороге к Джексону, ему вдруг пришло в голову, что беспокоиться не о чем – нужно просто положиться на Тарвера. Доктор сам все устроит. Не пройдет и двенадцати часов, как он окажется на пути Раска, когда тот будет поворачивать за угол, входить в лифт или садиться в автомобиль. Появится как по волшебству. Такая уж у него манера. И никакие агенты в мире ему не помешают.

Раск посмотрел в зеркальце заднего обзора и улыбнулся. Пора готовить деньги и смываться из страны. И хорошо бы перед отъездом успеть обчистить Карсона Барнета. Он станет их дойной коровой, несгораемой кассой на следующие двадцать лет. Глядя на мелькавшее под колесами шоссе, Раск представил жаркий пляж и самого себя, нежащегося на песочке рядом с голой Лайзой. Конечно, ему не хотелось оставлять детей, но… Бизнес есть бизнес. Он стал сбавлять ход, чтобы ехавшему сзади темному седану не пришлось обогнать его слева. Водитель покосился на него через стекло, и Раск засиял улыбкой, как Чеширский кот.

Доктор Тарвер с сожалением взглянул в недоумевающее лицо своего приемного брата. Именно такого выражения он и ожидал – точно у ребенка, которому сообщили, что его собака попала под машину.

– Как, всех? – переспросил Джуд. – Всех до единого?

– Боюсь, что да, – ответил Элдон. – Мне очень жаль.

– Даже шимпанзе?

Они стояли в задней комнате рядом с клетками приматов – не самое лучшее место для беседы.

– Особенно шимпанзе. Мы должны уничтожить все следы нашей работы.

Джуд наморщил лоб, как ученик, пытавшийся сложить в уме большие числа.

– Я думал, мы совершали правильные поступки.

– Так оно и есть. Но люди этого не понимают. Ты же знаешь людей.

– Да, но… может, я сам о них позабочусь? Хотя бы о некоторых?

– Я бы с радостью, Джуд. Честное слово. Но это невозможно.

– Я буду стараться. Я уже многому научился. Почему бы не оставить хоть питомник? Несколько гончих?

– Джуд, для таких дел надо разбираться в бизнесе. Недостаточно просто выращивать собак. Нужны отчеты, записи, компьютеры, налоги. Не говоря уже о лицензии. Без меня тут все сразу остановится.

В глазах брата появился новый страх.

– А куда ты уезжаешь?

– Пока не знаю. Но я пришлю за тобой, как только устроюсь.

– Правда?

– Разумеется. Так было всегда.

Взгляд Джуда снова обратился к клеткам.

– А почему их нельзя отпустить?

– Потому что они больны, Джуд. В них сидят микробы. Они могут заразить других животных, и начнется катастрофа. Или даже Армагеддон, как в…

– В «Откровении святого Иоанна», – машинально закончил Джуд. – Глава шестнадцатая. Семь чашей в руках ангелов. Мое имя тоже есть в этой книге. – Его голос снизился до шепота. – «Второй Ангел вылил чашу свою в море: и сделалась кровь, как бы мертвеца, и все одушевленное умерло в море. И…»

– Верно! – поспешил прервать Элдон, пока брат не успел погрузиться в транс. – Ты же не хочешь, чтобы Господь возложил ответственность за это на тебя?

После долгих раздумий Джуд покачал большой головой.

– Вот что я тебе скажу, – продолжил Тарвер, сделав вид, будто эта идея только что пришла ему в голову. – Ты позаботишься о собаках, а обезьян оставишь мне. Я понимаю, для тебя это будет слишком тяжело.

Джуд прикусил нижнюю губу.

– Гончие – тоже тяжело. Я знаю их всех по именам.

Элдона всегда удивляло, как такой грубый человек, как Джуд, мог проявлять столько нежности к животным. Обычно приемный брат производил скорее устрашающее впечатление. В минуты ярости он напоминал шахида, обвязанного бомбами. Именно такие, как он, выбили японцев с Имодзимы, – люди, готовые со штыками в руках прорываться сквозь бесчисленных врагов и лезть на пулеметы, даже не спрашивая, зачем это нужно. Слепой патриотизм помог возмужать Америке, думал Тарвер, но недостаток патриотизма никогда не позволит ей достигнуть зрелости.

– Ты ведь не знаешь, – произнес Джуд. – Ты не ухаживал за ними так, как я. Мне кажется, они мои дети. Помнишь, как старая Джун-Баг, когда мы были маленькими?

Джун-Баг, дряхлая и полуслепая дворняга, прожила у них в доме пятнадцать лет. Джуд заботился о ней до последнего дня.

– То же самое делал папа, когда топил котят, – пробормотал он. – В том большом корыте.

Тарвер обнял его за плечи и отвел подальше от клеток с обезьянами. Странно, что люди иногда принимали их за родных братьев. В интеллектуальном плане они принадлежали к двум разным мирам: в голове у Джуда было раза в четыре меньше нейрохимических соединений, чем у Элдона. Несмотря на это, в последние годы приемный брат приносил ему немало пользы и скорее всего еще пригодится ему в будущем.

Они перешли в другую комнату, где находился маленький собачий городок – два ряда клеток, набитых черным, белым и рыжим мехом с жалобными бусинками глаз. Чтобы усыпить их, у Джуда уйдет не менее суток. Но сопротивления не будет. Гончих часто использовали для медицинских опытов именно потому, что они послушны и дружелюбны. Пока набираешь в шприц смертельную инъекцию, они лишь смотрят на тебя грустным взглядом. Тарвер считал их живым доказательством того, что кроткие не наследуют землю, по крайней мере среди животных.