Покопавшись в архивах, я обнаружил еще несколько таких предприятий, канувших в неизвестность. Все они были относительно невелики по размеру, но выпускали важную высокотехнологичную продукцию. По поводу некоторых из пропавших заводов я обнаружил совершенно идентичные сведения. Все они были эвакуированы по личному приказу Мартина Бормана в январе-апреле 1945 года на север страны. Очевидно, далее их путь лежал через весь Атлантический океан в страну вечных льдов. И теперь я собирался выяснить, какие еще заводы могли попасть в этот список.

Значительных пропаж я в итоге не обнаружил, зато обнаружил другой странный факт: после войны в качестве хозяев многих заводов фигурируют… американские бизнесмены! С одной стороны, вроде бы ничего странного: страна находится в состоянии полнейшей разрухи и собственность продается за бесценок тому, кто готов платить деньги. Но позвольте: кто, собственно говоря, выступает в роли продавца? Никакой немецкой власти еще нет, а оккупационная администрация только управляет заводами и не может принимать решение об их продаже. Может быть, все дело в коррупции, и генералы тайно сбыли дельцам немецкие предприятия? Но американские бизнесмены выступают в роли собственников крупных пакетов акций, и происходит это уже в июне-июле 1945 года. Так быстро выпустить акции оккупационная администрация не смогла бы. Значит, на момент капитуляции Германии у этих представителей делового мира акции уже были!

Может, американцы владели предприятиями до войны и вернули себе свою собственность на законных основаниях? Но в таком случае эти предприятия вряд ли были бы конфискованы — американские компании хорошо ладили с нацистскими властями. К тому же выборочная проверка показала, что до войны эти компании ничего общего с американцами не имели…

Вот, например, завод «Гельзен». Основанный в 1925 году, он занимался производством колесных дисков для автомобилей. В 1930-м превращен в акционерную компанию, владельцем 75 % акций становится семейство еврейских коммерсантов Гаммбахеров. В 1936 году завод конфискуют, Гаммбахеров обвиняют в саботаже стратегически важного производства. «Гельзен» переходит в состав концерна «Герман-Геринг-Верке». Все 100 % акций — у государства. В августе 1945 года структура собственности совсем другая: 51 % акций — у американской корпорации «Дженерал Моторс», которая и проглотила в конечном итоге несчастный «Гельзен»…

Что же получается? Выходит, что акции были проданы (или переданы) американцам в годы войны! Кто организовал эту сделку? Какую цену вынуждены были заплатить янки? Честно говоря, не знаю. Возможно, в этом был замешан министр вооружений гибнущего Рейха Шпеер, однако в своих мемуарах он совершенно оправданно молчит о подобной сделке. В любом случае перед нами еще один пример преступного сотрудничества американского бизнеса и нацистских главарей, сотрудничества, на котором нагревали руки обе стороны.

Любопытная получается картина: после войны в распоряжении бывших нацистов остались довольно крупные богатства. В первую очередь на счетах швейцарских банков. Воспользовались ли они ими? Судя по всему, да. Помешал ли им кто-нибудь? Судя по всему, нет. Эти два умозаключения я мог сделать достаточно обоснованно. А дальше передо мной расстилалась зыбкая топь предположений, строить на которой более или менее приличную конструкцию просто не имело смысла. Мне позарез нужно было получить доступ к этим счетам!

И тут я вспомнил про людей, которые могли мне в этом помочь. И еще раз порадовался тому, насколько кстати может быть вовремя оказанная услуга.

Честно говоря, я не хочу вдаваться в детали. Скажу только, что лет пять назад в Германии образовалась группа талантливых студентов-программистов. Всего семь человек — четверо немцев (все из новых, восточных земель), двое русских и один серб. Эта интернациональная команда входила в одну из многочисленных антиглобалистских организаций, которых сейчас полным-полно в Европе. Но вместо того чтобы ходить по улицам с плакатами и орать антиамериканские лозунги, ребята решили перейти к реальным действиям. Компьютер — страшное оружие в умелых руках, и студенты-программисты превратились в безжалостных хакеров. Они взламывали банковские счета крупных корпораций и переводили деньги тем, кто в них действительно нуждался. Самый большой куш они сорвали, сняв со счета корпорации «Фольксваген» 2 млн евро и направив их в Фонд помощи голодающим Африки. Вот такие получились современные Робины Гуды. Но это был не самый дерзкий их поступок: ребята, уверовав в собственную гениальность и безнаказанность, взломали сайт Пентагона.

После этого на их поиски были брошены все возможные силы. Хакеров вычислили, и им грозили очень долгие сроки тюремного заключения. Скорее всего, из-за решетки они выползли бы уже глубокими стариками. Но история неожиданно для всех, в том числе и для самих героев, завершилась хеппи-эндом: отважной семерке удалось улизнуть из уже готовой захлопнуться ловушки и бежать в Аргентину, где они довольно быстро получили гражданство. В ответ на требования выдать хакеров аргентинские власти состроили удивленную мину: мы и бывших нацистов не выдавали, разве выдадим каких-то компьютерщиков? К тому моменту все семеро в экстренном порядке получили аргентинское гражданство. Хорошие программисты — они в любой стране нужны…

О роли, которую я сыграл в этой истории, предпочту умолчать. К чему выпячивать свои достоинства, которые, конечно же, не смогут должным образом оценить правоохранительные органы? Достаточно сказать, что у ребят были весьма веские основания испытывать признательность по отношению ко мне. И они ее испытывают, причем весьма искреннюю. Именно это светлое чувство я и решил сейчас поэксплуатировать…

— День добрый, амигос! — произнес я, переступая порог их офиса.

— Гутен таг, герр фон Кранц! — Повернулся ко мне невысокий смуглый серб, сидевший за огромным плоским монитором. — Какими судьбами?

— Да вот, проезжал мимо, решил навестить… На самом деле есть у меня к вам просьба… одна довольно опасная работка, так что, если откажетесь — я не обижусь.

— Гм, неплохое вступление, — подал голос лысеющий блондин, сидевший в углу офиса. Он был самым старшим из всей компании. — Вы же знаете, что вам мы отказать не сможем. Что за дельце? Есть шанс уцелеть?

— Ну, если б оно было совсем уж опасным, я бы не стал засовывать ваши юные головы в петлю, — я развел руками. — Незаконно, конечно, но в итоге вас могли бы даже наградить. Короче: мне нужны номера счетов в крупнейших швейцарских банках, открытых гражданами Германии в 1935–1945 годах. И желательно история этих счетов — когда и сколько с них снимали…

Серб присвистнул. Один из двух русских, сидевший у окна, на довольно скверном немецком уточнил:

— Только посмотреть? Снимать оттуда ничего не надо?

— Ни единого доллара. Трогать эти счета вообще не стоит…

— Тогда дело еще не самое тухлое, — не то обращаясь к присутствующим, не то размышляя вслух, снова вступил в разговор старший. — Проникновение в систему они, конечно, засекут, но большого шума поднимать не станут… Им главное — чтобы все на месте…

Ребята переглянулись, и я понял, что они уже обдумывают план атаки. Я оставил список из шести интересовавших меня банков и, вежливо распрощавшись, вышел на улицу.

Итак, пока ребята занимались своим делом, я решил продолжить исследования в другом направлении. Хакер из меня, разумеется, неважный, и атаковать швейцарский банк я бы не сумел, но кое-что в компьютерах я все-таки соображаю. Я решил попытаться найти следы Гамильтона (или Вашингтона, кому как больше нравится) Болла. И начинать здесь нужно было с конца — с его смерти. Потому что, если Мазери мне не соврал (а причин врать мне у него не было), мать ездила на похороны его призрачного дяди. Значит, Болл где-то похоронен, а это волнующее событие не могло не оставить после себя официальных документов. Надеюсь, похоронили его под его собственным именем.