Вацлав! Сердце ее бешено колотилось, кровь бросилась в лицо. Это была ее единственная возможность поговорить с ним – другой скорее всего вообще не будет! Надо воспользоваться ситуацией и выяснить, что с ним происходит.

Почему он не узнал ее? А может быть, узнал?

Сенда с трудом встала на ноги и, срезая путь, побежала прямо по лужайке к замку. Она бросила взгляд на залитые кровью тушки трех королевских павлинов и быстро отвернулась. Не надо было смотреть, теперь ей приходилось бороться с подступающей к горлу тошнотой. Ничто не могло заглушить пронзительные предсмертные крики раненых птиц.

– Мясник! – прошипела она вслух, проклиная графа Коковцова. Затем нырнула в гущу деревьев и, выбежав оттуда, очутилась в объятиях двух поджидавших ее охранников.

Изо всех сил размахивая руками, Сенда попыталась вырваться.

– Пустите меня! – вопила она. – Вацлав! Вацлав! – Затем закричала, обращаясь к охранникам: – Вы не понимаете! Здесь какая-то ошибка! – Извиваясь, как угорь, она едва не выскользнула из их рук, но в конце концов им удалось заломить ей руки за спину, и они поволокли упирающуюся Сенду к воротам.

– Если тебе дорого твое место, позаботься о том, чтобы эта особа никогда больше не входила сюда! – рявкнул один из охранников, обращаясь к привратнику, который, вытаращив глаза, наблюдал эту картину. Потом они с такой силой вытолкнули Сенду за ворота, что она тяжело плюхнулась на землю, но, как ни странно, почти не почувствовала боли. Знала только, что ей необходимо попасть обратно в замок и что ворота уже закрываются.

В полубессознательном состоянии она поднялась на ноги и побежала к воротам, но те с шумом закрылись, преградив ей дорогу, – это было похоже на зловещее лязганье тюремной двери.

Слезы текли по ее щекам, когда она, в отчаянии цепляясь за витые решетки ворот, рухнула на колени под золоченым гербом Даниловых.

– Вацлаааввв, – завыла она подобно раненому зверю. – ВАААЦЦЦЛЛЛАААВВВввв…

Спустя два дня после бесславного изгнания Сенды из замка Инга вернулась с рынка, держа под мышкой сложенную газету. Она бросила ее на кухонный стол.

– Вот здесь все написано черным по белому. Неудивительно, что тебя не подпускали к князю, – заявила она.

Сенда удивленно подняла брови. Она не понимала, о чем говорит Инга.

– Здесь все написано! – Инга указала дрожащим пальцем на газету. – Ты думала, что-то во всем этом не так. Ну так ты не ошиблась!

Сенда медленно подошла к столу и взглянула на снимок в газете. У нее перехватило дыхание. Ей никогда не забыть это изящно зловещее лицо, никогда до самой смерти.

Граф Коковцов.

Кровь застыла у нее в жилах, когда она смотрела на крупный во весь разворот заголовок: «ГРАФУ ПРЕДЪЯВЛЕНО ОБВИНЕНИЕ В ЗАГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ УБИЙСТВА».

Губы ее дрожали, руки тряслись. Она прочла набранный более мелкими буквами подзаголовок: «РУССКИЙ ЭМИГРАНТ ОБВИНЯЕТСЯ В ЗАГОВОРЕ И ПОПЫТКЕ УБИЙСТВА».

Потрясенная, Сенда схватила газету и принялась читать.

«Граф Коковцов, русский дворянин, был арестован вчера по обвинению в краже в особо крупных размерах, заговоре и попытке убийства. Его жертвами должны были стать князь Вацлав Данилов и его жена, княгиня Ирина Данилова, русские экспатрианты, бежавшие от большевистской революции и живущие на окраине Женевы. По совету своего адвоката граф Коковцов отказался отвечать на вопросы полиции.

Из полицейских источников стало известно, что Коковцов, пятидесятитрехлетний кузен князя и главный финансовый советник Даниловых, в течение продолжительного времени медленно отравлял княжескую чету, добавляя им в чай скополамин.

В полицию обратился Даниэль Делоней, президент Даниловского банка. Банк, находящийся здесь, в Женеве, является частной собственностью Даниловых. Очевидно, беспокойство Делонея усиливалось по мере того, как последствия отравления скополамином становились все более и более заметными.

Обладающий седативным эффектом, скополамин является снотворным, которое поражает центральную нервную систему, а в больших количествах способно вызвать смерть. Его регулярное употребление в небольших дозах вызывает ослабление умственных способностей и приводит к медленной смерти, причина которой зачастую не устанавливается или устанавливается неверно.

По словам Делонея, Даниловы становились все более похожи на «идиотов», страдающих почти полной потерей памяти. «Создавалось впечатление, что они медленно движутся в каком-то своем призрачном мире», – сообщил он репортерам.

Делоней говорит, что впервые заподозрил Коковцова, когда Даниловы переписали на него и продали ему за бесценок целый ряд предприятий, стоимость которых оценивается во многие миллионы франков, включая военный завод во Франции и тысячи акров леса.

Медики сообщили нашему корреспонденту, что к Даниловым будут постепенно возвращаться их здоровье и память по мере удаления из их организмов скополамина…»

Газета выпала из рук Сенды.

– Значит, я была права! – прошептала она. – Я знала, что что-то во всем этом было не так, только понятия не имела, что именно! Во время нашей встречи мне показалось, что Вацлав смотрит как-то сквозь меня, как будто он меня не видит. Теперь, по крайней мере, я знаю, в чем дело.

Сенда медленно опустилась на стул. В ее лице не было ни кровинки. В висках стучало, ее мутило от ставшего привычным медного привкуса крови во рту, к которому сейчас добавился еще и едкий привкус желчи. Она долго сидела, уставившись в пространство ничего не видящими глазами.

Наклонившись, Инга обняла Сенду за плечи.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросила она. – Может, принести что-нибудь? Ты выглядишь совсем больной.

Сенда медленно покачала головой.

– Со мной… со мной все в порядке. Правда. – Она замолчала.

Прошла почти минута, прежде чем она поняла, что смотрит на газету. Сенда с яростью перевернула ее фотографией вниз. Она сыта по горло этим графом Коковцовым. Видеть, как он смотрит на нее с фотоснимка, было выше ее сил.

– Давно пора покончить с этим злодеем! – мрачно произнесла Инга, показывая на газету. – Я видела его лишь несколько раз, и каждый раз меня бросало в дрожь. От одного вида его фотографии мне начинает казаться, что в нашем доме – сатана.

Сенда кивнула.

– По крайней мере, мы теперь знаем, что, когда Вацлав поправится, мне не составит никакого труда увидеться с ним. Конечно, потребуется какое-то время, если врачи не ошибаются.

– Мы так долго ждали, – пожала плечами Инга. – Какое значение могут иметь несколько дней или даже недель? Главное, чтобы он снова был здоров.

Восемь дней спустя надежда, которую испытывала Сенда, разбилась раз и навсегда. Заголовки газет вновь запестрели именами Даниловых: сообщалось, что князь и княгиня убиты.

– В газетах говорится, что с ними расправились, – хриплым голосом прошептала Инга, не отрывая глаз от заметки, которую Сенда не могла заставить себя прочитать.

– Расправились?! – воскликнула Сенда. – Ты хочешь сказать, что это было хладнокровное убийство, да?

– Я только говорю тебе, что здесь написано, – ответила Инга. – А написано здесь, что они были убиты выстрелами в затылок. Смерть, по всей видимости, наступила мгновенно.

– О Господи! – тихо проговорила Сенда, вздрогнув как от прикосновения чего-то холодного и мокрого.

Выстрелами в затылок….

– Говорили, что при царе так расправлялись с большевиками в Охранном отделении. Но сейчас… – Еле слышно прошептала Инга, пробегая глазами следующий абзац. – Теперь большевистская ЧК преследует уехавших за границу русских белоэмигрантов и убивает их тем же способом! Боже Всемогущий, здесь говорится, что подобные случаи имели место в Берлине и Париже!

– А теперь тут. – Волна ледяного холода вновь окатила Сенду. Она закрыла руками лицо. В какую бы сторону она ни шла, повсюду ее подстерегала неудача.