– Хорошо. Непременно. – Она проводила его до двери.

– Удачи тебе, – сказал он. – Надеюсь, ты найдешь свое счастье.

Оскар Скольник даже не пытался уснуть. Ложиться в постель было бы совершенно бесполезно. Так бывало всегда после нового крупного приобретения. Всякий раз от сознания того, что теперь оно принадлежит ему, его охватывало какое-то нервное возбуждение и не давало ему уснуть.

Он сидел в полутемном кабинете принадлежащего ему особняка и не мог оторвать глаз от светящихся красок картин, которые прежде украшали стены гостиной в «Тамагавке». В погруженной в полумрак комнате лишь они одни были ярко залиты светом. Казалось, все пять картин светятся и живут какой-то своей божественной жизнью.

Скольник довольно попыхивал трубкой. Ему всегда хотелось иметь эти картины, и вот теперь они принадлежат ему. Даже после того как Каценбах получил свои десять процентов, сумма, которую Оскар заплатил за них, лишь чуть-чуть превысила треть их настоящей рыночной стоимости. Это была самая выгодная сделка из всех, которые он когда-либо заключал. Жаль только, что не удалось заполучить Матисса.

У него за спиной послышался шорох, и, обернувшись, он увидел красивое личико, выглядывающее из-за двери.

– О.Т., ты не хочешь лечь? – послышался заспанный голос.

– Позже, – ответил он, не скрывая скуки. – Возвращайся в постель, Марисса. Я хочу побыть один.

Надув губки, девушка послушно удалилась. Услышав, как закрылась дверь, Скольник облегченно вздохнул. Это была всего лишь одна из тысяч питающих надежды девиц, составлявших то необозримое море девушек, из которых он мог выбирать себе подружек. Их было так много – тех, кто считал, что, став его любовницей, они приобретают волшебный пропуск к статусу звезды, маленьких дурочек, которые на самом деле могли рассчитывать лишь на какую-нибудь эпизодическую роль. Роль, которая неизменно становилась вершиной их короткой несчастливой карьеры. Ни одна из них не заслуживала большего. Ни одна не была похожа на Тамару.

Он вновь перевел взгляд на картины и смотрел на них до тех пор, пока окна с восточной стороны не окрасил рассвет. И только тут ему вдруг стало ясно, что Тамара никогда не вернется. Она бы никогда не продала эти шедевры гениальных мастеров, повинуясь одному лишь капризу.

Скольник продолжал уныло смотреть на них, утешая себя мыслью, что Тамара всегда приносила ему отличный доход, с самого начала и до самого конца.