Клэр наблюдала за часами на ночном столике. Прошло пятьдесят шесть минут. Почему они так долго кормят Рэд? С каждой минутой ее игривое настроение исчезало, уступая место унынию. Возможно, Дуган вообще не придет. Возможно, он вообще не хочет с ней… говорить.

Ну нет. Она набросит на него сетку, которой охотники в Сьерре ловят перепелов, и заставит выслушать ее.

Последние двадцать четыре часа она сражалась со своим сердцем и потерпела поражение. Дуган хозяйничал в нем.

– Итак, – услышала Клэр его голос, – о чем ты хотела со мной поговорить?

Дуган стоял в проеме двери, но в комнату не входил. Клэр поставила локоть на подушку и положила голову на ладонь.

– Работаешь нянькой Рэд?

– Стараюсь.

– Молоко у Памелы скоро появится.

– Я докормил ребенка из бутылочки.

– Что они сейчас делают?

– Спят обе.

– Иди сюда и закрой дверь, – позвала Клэр.

– Доктор, – Дуган побарабанил пальцами по косяку двери, – не начинайте ничего такого, что не может закончиться.

– Дуган?

– Да?

– Ты собираешься стоять там весь день?

– Может быть. Все зависит от того…

– От чего?

– От того, что ты собираешься сказать.

Клэр похлопала по кровати рядом с собой.

– Садись сюда. Я не хочу говорить с тобой, когда ты так далеко.

Его глаза блестели, как звезды, на которые они любили смотреть, лежа на прохладной луговой траве.

– О чем говорить?

– Мне нужно силой отрывать тебя от косяка?

Дуган отрицательно покачал головой. Часы на столике отсчитывали секунды. Клэр знала, что, когда его лицо принимает такое выражение – твердое и решительное, – сдвинуть его с места невозможно.

– Продолжай, – сказал он, – и скажи мне то, что собиралась.

Он скрестил руки на груди.

– Но ты же знаешь, правда?

– Я должен услышать, как ты говоришь. Я не пошевельнусь, пока ты не скажешь.

Клэр смахнула нитки с кровати. Она призвала на помощь все мужество. Сейчас, когда решается судьба, слова застряли у нее в горле. Словно она держит речь на конгрессе медиков. Но никакая речь не может быть важнее тех простых слов, которые она должна произнести.

– Я люблю тебя, Дуган.

Его суровое лицо вмиг смягчилось.

– Скажи еще раз. Я хочу убедиться, что не ослышался.

– Я сказала, что люблю тебя.

Дуган шагнул в комнату и захлопнул дверь ударом каблука. На его лице блуждала счастливая и слегка глуповатая улыбка. Ямочки на щеках были очаровательными, как никогда.

Дуган сделал один шаг и остановился. Улыбка вдруг сползла с его лица.

– Прошлое прощено и забыто? – спросил он требовательно.

Клэр села и погладила рукой покрывало.

– Какое прошлое?

– Куча неприятностей столетней давности.

– Прощено. Ничего не может быть хуже, чем прожить остаток жизни без твоей любви.

Он сел на кровать рядом с ней. Клэр показалось, что прошла целая вечность, пока он прошел три шага к кровати. Дуган поднял руку и приложил палец к ее левой груди.

– Любовь здесь, в твоем сердце?

– В сердце, в голове… – Она не выдержала и бросилась ему на шею. – Во всем теле, Дуган. Если ты сейчас не подаришь ему любовь, мне кажется, я умру.

Дуган взял ее голову в свои ладони и заглянул ей в глаза.

– Я не верил, что когда-нибудь услышу эти слова. Это я умираю от счастья. Иди ко мне, Клэр.

Слились не только их губы. Слились их мысли, чувства; их многолетние одиночества, сливаясь, таяли, как тает под лучами весеннего солнца старый снег.

Где-то продолжалась жизнь: в дальнем конце дома мирно отдыхали Памела и ее маленькая дочь, земное светило клонилось к горизонту, на лугу пасся скот, пели птицы. Но это было на другой планете. Их мир стал маленьким, он весь был в них.

– О, Дуган, мне так не хватало тебя! – прошептала Клэр.

– Я знаю. Каждую ночь я мечтал о том, чтобы вот так держать тебя в своих объятиях.

– Ты закрыл дверь?

Другой мир не должен ворваться к ним.

– Да, не беспокойся.

Клэр чуть пошевелилась под его тяжестью – он слишком крепко обнимал ее. Дуган ослабил объятия, Клэр просунула руки под его рубашку, прижала ладони к его крепким плечам. Он перевернулся на спину. Теперь Клэр сидела у него на животе и медленно расстегивала пуговицы его сорочки.

Дуган застонал и зажмурился. «Нет, старик, – приказал он той части своего тела, которая все норовила порвать молнию брюк. – Не спеши. Медленнее».

Губы Дугана дрожали от желания прикоснуться к каждой клеточке ее тела. Но Клэр опередила его. Она нежно целовала его грудь, шею. Он погрузил пальцы в пушистое облако ее волос. Сладкая, золотая Клэр.

– Как мне нравится твой запах, твой вкус, – пробормотала Клэр, касаясь носом его щеки и согревая ее своим дыханием.

Дуган выдернул ее блузку из-под пояса джинсов. Клэр подняла руки, чтобы помочь ему. Теперь только кружево бюстгальтера прикрывало ее грудь. Пальцы Дугана дрожали, застежка не поддавалась.

Все. Теперь он может любоваться ею, может ласкать эту грудь губами.

– О, Клэр, почему мы так долго ждали этого?

Пять минут назад он был счастлив, что выдержал все это время и дождался признания Клэр. Теперь потерянные мгновения казались чудовищной глупостью. Клэр на секунду открыла глаза.

– Мы ждали, чтобы нам было вот так хорошо. Как прежде. – Она целовала его грудь. – Нет, еще лучше.

Из горла Дугана вырвался хриплый вздох. На пол полетели сначала его ковбойские сапожки и плотные джинсы, потом – ее одежда.

Он целовал Клэр и вспоминал, какие его ласки она любила более всего. Ее вздохи и стоны усиливали его страсть. Когда он наконец позволил себе войти в нее, даже тот маленький мирок, который окружал их, исчез. Они летели. Летели вместе в сладкую пропасть блаженства. И вместе увидели вспышку в конце ее.

Клэр и Дуган отдыхали, не разнимая объятий. Их дыхание, стук сердец успокаивались в унисон. Прошла минута, а может быть, вечность, и Дуган сказал:

– Самое плохое – ждать следующего раза.

– Хм, я согласна.

– Скажи еще раз.

– Я согласна.

– Нет, не это.

Клэр широко улыбнулась и радостно произнесла:

– Я люблю тебя, Дуган. Я всегда тебя любила и буду любить всю оставшуюся жизнь.

– Тогда давай не ждать следующего раза, – пробормотал Дуган и склонил голову к ее груди.

В Канкуне Дугану и Клэр казалось, что время летит очень быстро, но теперь оно просто мчалось с космической скоростью.

Когда Памела и Рэд отдыхали, Дуган увлекал Клэр в спальню. Потом они вместе готовили еду, стирали и гладили одежду младенца, которую Лила привезла на ферму. Дуган рассказывал Клэр, как он выращивал хлопок и сладкий картофель, земляные орехи и пшеницу, кормовые травы и овощи. Он вспоминал, как вовремя увеличил поголовье стада, а потом часть продал, когда цены на говядину поднялись. Он разводил лошадей и вообще, если видел, что может на чем-то заработать, не сидел сложа руки.

Клэр развлекала его историями из своей студенческой жизни, когда она и ее подружки устраивали розыгрыши преподавателям. Однажды она изображала собой труп в анатомичке и чуть не довела пожилого профессора до инфаркта. А всерьез рассказывала о том, как трудно было учиться на врача, зазубривать огромное количество названий и терминов.

Им хотелось пересказать друг другу всю жизнь, проведенную в разлуке, и оставшихся суток было для этого мало.

В субботу вечером они сидели в гостиной и пили кофе.

– Я хочу сделать тебе признание, – сказал Дуган.

– Ты прячешь другую женщину в амбаре, – подсказала Клэр.

– Я серьезно.

Клэр пожала плечами.

– Лила мне говорила, что у тебя есть кто-то в Амарильо.

– А, да, была. Скорее друг, чем что-либо иное.

– Была? – спросила Клэр с нажимом.

– Я не видел ее и не звонил с тех пор, как ты приехала на собеседование. Это все в прошлом. Я рассказал ей о тебе.

– Очень хорошо. По крайней мере для меня. Она-то, наверное, в обиде на тебя.