Король казался весьма взволнованным. Когда монарх повторил вслух окончания восьми заповедей и принес клятву в том, что будет исполнять их вплоть до самой своей смерти, Себастьян вынул из ножен шпагу и, коснувшись плеча Фридриха, посвятил его в великие командоры. Затем он склонился перед королем, а первый рыцарь, в свою очередь, склонился перед ним. Себастьян налил вина в кубок, предназначенный именно для этого случая, пригубил его и протянул королю со словами:

— Все рыцари являются братьями, ваше величество, и, если говорить символами, пьют из одного кубка. Теперь вы тоже наш брат.

Король послушно сделал глоток и поставил кубок. Тогда Себастьян взял принесенный с собой плащ, похожий на его собственный, набросил ткань на плечи короля и завязал на груди тесемки. Наконец граф опоясал рыцаря «лентой ордена», на которой висел золоченый крест с бриллиантом в центре. Затем мужчины обменялись поцелуями.

На башне дворца и на стенных часах в гостиной одновременно пробило двенадцать ударов.

— Вот и начался первый день вашей новой жизни, ваше величество. Пусть солнце, которое скоро взойдет, озарит все ваше существование, пусть его лучи пробьются сквозь тучи невежества и превратностей судьбы.

Преувеличенные знаки почтения, которые Фридрих V оказывал своему гостю, на следующий день стали очевидны для всех, хотя никто не догадывался о причинах такого внимания. Заметив в вестибюле первого этажа пастора Норгада, явно намеревавшегося совершить прогулку в городе, Себастьян приготовился было к новой атаке. Но нет. Когда он спустился, пастор исчез как по волшебству. Тем лучше. Себастьян сошел с крыльца и направился в сторону порта. Невзирая на легкий снегопад, он хотел посмотреть на товары, которые с некоторых пор сделались источником благосостояния Дании.

Его взгляд внимательно обследовал все вокруг, Себастьян не хотел ничего пропустить, ни единого лица, ни единого движения. Похоже, в середине октября людям еще больше хотелось разных экзотических приправ и специй, может, потому, что от них бросало в жар. Тут граф обратил внимание, что уже на протяжении некоторого времени за ним неотступно следуют трое мужчин, у которых, казалось, не было другой цели, как просто идти за ним след в след, хотя сам он шагал куда глаза глядят.

Так Себастьян дошел до постоялого двора «Веселая рыба», где по прибытии в Копенгаген намеревался остановиться. Изо всех сил изображая беспечность, он толкнул тяжелую дверь и спросил у улыбчивой хозяйки, не подаст ли она ему горячего шоколада.

— Конечно, друг мой, вы разделяете вкусы своей супруги, — ответила женщина.

Похоже, рассудок к ней не вернулся. Себастьян устроился возле самого окна в трактире, который был частью постоялого двора, и стал наблюдать за тем, что происходит снаружи. Трое преследователей остановились перед входом в явном замешательстве и переговаривались между собой, глядя на дверь. Видеть его они не могли, потому что освещение в трактире было скудным. У Себастьяна имелись все основания опасаться, что преследователи могут войти. Тогда от них можно будет ожидать всего, чего угодно. Во всяком случае, их поведение казалось уж больно подозрительным.

Стараясь говорить как можно отчетливее, Себастьян осведомился у хозяйки, есть ли в трактире другая дверь, кроме той, в которую он вошел.

— Есть, — с улыбкой ответила женщина, — но она выходит на улицу Кожевников. Там очень плохо пахнет.

— Это не важно, — улыбнулся Себастьян в ответ и попросил указать эту дверь.

Прежде чем выйти, он заплатил за шоколад, который даже не попробовал. Пройдя через кухню, Себастьян оказался в переулке, где и в самом деле невыносимо воняло. Он постарался выбраться оттуда как можно быстрее и четверть часа спустя уже вновь поднимался на крыльцо дворца. Немного запыхавшись от быстрой ходьбы, граф попросил дозволения переговорить с королевским дворецким. К нему вышел господин, который встречал его в первый день приезда в Копенгаген.

— Сударь, — сказал Себастьян, — это очень срочно. Мне нужны три бравых молодца, которые проводили бы меня в порт.

Дворецкий вытаращил глаза от удивления.

— В отношении меня готовится преступление, и я хочу знать, кто мои враги. Один против троих, у меня нет ни единого шанса выпутаться. Но если нас будет четверо, все возможно. Мне бы хотелось доставить этих людей сюда и как следует побеседовать с ними.

— Граф, я дам вам трех солдат-гвардейцев прямо сейчас, — ответил в высшей степени озадаченный дворецкий.

Не прошло и нескольких минут, как Себастьян вновь вышел из дворца, ведя за собой трех широкоплечих гвардейцев. Все четверо быстрыми шагами направлялись по окольной дороге, по которой Себастьян недавно шел один. Они добрались до улицы Кожевников, прошли через кухню и под удивленным взором хозяйки устроились за столиком трактира. Едва они успели сесть, как дверь широко распахнулась и внутрь ввалились трое незнакомцев.

— Вот он! — вскричал один из них, направляясь прямиком к Себастьяну и вытаскивая на ходу чудовищного вида кинжал с лезвием шириной в ладонь.

— Это они! — крикнул Себастьян гвардейцам.

При виде гвардейцев с саблями наголо пораженные незнакомцы застыли в трех шагах от стола, а затем, словно опомнившись, попытались обратиться в бегство.

— Не так скоро, — воскликнул Себастьян и бросился наперерез к двери, успев по пути вытащить шпагу из ножен.

Один из троих преследователей кинулся на графа, выставив вперед руку с кинжалом, но головорез явно недооценил противника. Себастьян мгновенно пронзил ему ладонь своей шпагой. Человек закричал, выронив кинжал на пол. Двоих других перехватили гвардейцы. Нападавшие попытались было сопротивляться, но оставили эту мысль: сабли выглядели весьма угрожающе. Преследователи выкрикивали слова, которых Себастьян не понимал, и, чтобы утихомирить их, пришлось прибегнуть к нескольким тумакам.

— А теперь, мадам, — обратился Себастьян к застывшей от ужаса трактирщице, — соблаговолите принести нам веревку.

— Нечестивец проклятый! — воскликнул пленный мужчина с седой квадратной бородой и плюнул Себастьяну в лицо.

— Как ты сказал? — переспросил Себастьян.

— Дьявольское отродье! — продолжал браниться бородач.

— Именно так я и думал, — произнес Себастьян.

Он вытащил из кармана платок, вытер плевок и вложил шпагу обратно в ножны.

— Свяжите их, — приказал Себастьян, — всех троих вместе, так и поведем.

Когда дело было сделано, все пустились в обратный путь во дворец. Один из гвардейцев держал веревку, на конце которой болталась жалкая троица. Начальник караула не мог скрыть изумления, увидев трех своих подчиненных, графа и пленников.

— Их нельзя вести во дворец, — заметил Себастьян.

— Значит, отведем в караульное помещение, — решил капитан гвардейцев, явившийся осведомиться о том, что произошло.

— Прекрасно, — ответил Себастьян. — А я пока пойду предупрежу дворецкого.

— Что вы намеревались сделать? — задал вопрос капитан гвардейцев.

Король, его секретарь, Свендгард и Себастьян сидели в столовой караульного помещения, пытаясь заставить задержанных заговорить. Секретарь должен был переводить.

Преисполненное ненависти и презрения молчание допрашиваемых выводило гвардейца из себя. Потеряв терпение, капитан схватил бородача за плечи и принялся его трясти.

— Чтобы покончить с ним, разве не ясно? — прокричал наконец тот. — Пара ударов кинжалом — и пусть идет рыб кормить.

— Но за что? — поразился Свендгард.

— Это же дьявол, у вас что, глаз нет? Вы сами не видите? Он разгадал наши намерения, когда мы были в пятидесяти шагах от него. Дьявол подло заманил нас в ловушку. А вы его сообщники!

Капитан отвесил наглецу звонкую оплеуху.

— Изволь уважать своего короля!

— Мы хотим его защитить! — взревел бородач.

— От чьего имени вы действуете?

— От имени Господа нашего!

— От имени какого человека? — допытывался капитан.

— Я повторяю: во имя Господа нашего и нашего короля. Чтобы защитить нашего короля от дьявола!