Работа была на первый взгляд нетрудная, даже интересная, если учесть, сколько людей проходило перед ее глазами и сколько разного рода предложений сыпалось ей на голову на протяжении вот уже трех лет ее пребывания здесь. Но, с другой стороны, приходилось, принимая товар, самой тягать тяжелые ящики с пивом, коробки с печеньем или шоколадом, тугие пластиковые упаковки с лимонадом или соками.

В тот день, когда она, купив тест и узнав, к своему ужасу, что беременна, ей показалось, что она и под прилавок-то поднырнула как-то неуклюже, с трудом, словно ей уже заранее мешал живот. Хотя сроку-то было всего ничего – три недели. Одно только слово «беременная» сделало ее в собственных глазах толстой, распухшей, и даже на лице – когда она разглядывала себя в осколок зеркала, прибитый к облупившейся стене киоска, – появились как будто бы коричневые пятна. А губы? И они тоже распухли, без всякого дорогого силикона.

Понятное дело, что беременность эта была ей ни к чему. Как и прошлые ее беременности. Ну, залетела, с кем такого не случается. Другое дело, что денег на аборт ей было жалко. Хотелось же все делать по-человечески – без боли, и чтобы быстро выписаться. Томка и медицинский центр ей показала, где она сама избавилась недавно от беременности («Бархатный» аборт, понимаешь? Таблетку выпила – и все, голуба!»), где с ней обращались как с нормальной, денежной девушкой. С уважением, с пониманием. И где не задавали лишних вопросов и не пытались ее уговорить оставить ребенка.

Беременная, она продолжала держаться за прилавком так же, как и всегда, хотя на самом деле в душе ее поселилась уже черная тоска, избавления от которой – в отличие от аборта (она это твердо знала) – не существовало.

…Так случилось, что на танцах в Доме офицеров, куда она зашла просто так, вечером, возвращаясь с работы, Алиса познакомилась с парнем. Его звали Георгий. Никакой он был не офицер, тоже случайно зашел на танцы – поглазеть на девушек, потанцевать, а может, и снять кого-то, поразвлечься. Встретились они взглядами, и Георгий первый подошел к Алисе, сказал, что она очень красивая, самая красивая среди всех танцующих девушек, и что имя у нее наверняка тоже необычное, потрясающее. Как в воду глядел! Вернее, в зеленые продолговатые глаза Алисы.

– Алиса.

– Ну вот, я же говорил! Прекрасное имя! А я – Георгий.

Он пригласил ее на танец. Был теплый июльский вечер, танцплощадка освещалась мягким электрическим светом, лившимся из круглых прозрачных плафонов. Изумрудной сеткой раскинулись над желтым выщербленным полом площадки кроны ив и старых кленов. От танцующих пахло вперемежку духами, спиртным, сигаретным дымом. От разбитых поблизости клумб городского парка тянуло сладким запахом ночных фиалок. И музыка была приятная, медленная, не то что в ночных клубах, куда время от времени затаскивала Алису Томка.

Георгий держал Алису за талию с осторожностью вежливого, воспитанного молодого человека, не позволяя себе ничего лишнего. Это был высокий, хорошо сложенный парень с черными волнистыми волосами, крупными чертами лица и внимательными темными глазами. Чувствовалось, что он скрытен, себе на уме, а потому с ним надо было держать ухо востро. Он мог быть как молодым профессором университета, так и охранником из какой-нибудь мутной фирмы. Хирургом или уголовником. Алиса и сама была не рада тому, что за свои двадцать с небольшим лет так и не научилась разбираться в людях. А потому, чтобы не очень сильно разочаровываться, никогда особо не фантазировала и не мечтала, и уж точно не ждала от новых знакомств ничего хорошего. Так было проще, это было своеобразным проявлением инстинкта самосохранения.

Вот и в этот раз, хоть парень и понравился ей, она, чувствуя на своей талии его руки, представляла себе, как после нескольких танцев они распрощаются и он даже поленится пойти ее провожать. Да и зачем ее провожать, ведь, если разобраться, если он на самом деле стоящий молодой человек, за которого любая девушка мечтала бы выйти замуж, то, узнав, кто она и чем занимается, он уж точно не станет продолжать с ней встречаться. Без образования, продавщица в пивном ларьке… Даже у девушки из кордебалета, которая танцует в соседнем с ее ларьком заведении под претенциозным названием «Ночное варьете», и то больше шансов подцепить положительного парня, чем у нее, у Алисы. Девушка из кордебалета хорошо сложена, прекрасно двигается, к тому же она переполнена женской силой, которую подпитывают многочисленные восхищенные взгляды мужчин, а потому и сама чувствует себя достаточно уверенно и нисколько не стыдится своей профессии. А что Алиса? Ну да, она тоже стройна и даже (по словам Томки, которая знает все) красивая, но танцевать не умеет, поддерживать разговор – тем более. За что ее любить-то?

Словом, испытывая определенные страдания из-за низкой самооценки, Алиса была рада самому факту знакомства, а потому старалась радоваться любой малости. И уж, конечно же, она обрадовалась невероятно, когда знакомство продолжилось – Георгий не только проводил ее домой, но и договорился встретиться с ней на следующий день. И этот день настал, и было самое настоящее свидание со скромным букетом цветов и разноцветными шариками мороженого в кафе на набережной. И ей было хорошо, весело и как-то фантастически легко на душе, словно в ее жизни вообще никогда не было мужчин, подлецов, любовников, ухажеров, стыдливых женатиков и пр. и пр. И ей нравилось это начало жизни – с белого листа. Она и вести-то себя старалась так, как если бы была девственной, а потому каждое объятие воспринимала (внешне, конечно же) с робостью и стыдом. Словом, Алиса обманывала не только Георгия, но и себя, и ей этот обман был сладок.

Понятное дело, она приврала, сказав, что учится на бухгалтера и подрабатывает в киоске, чтобы оплачивать курсы. Приукрасила действительность, подняла себе цену. Знала, что рано или поздно Георгий, любивший прогуливаться по центру города, заприметит ее как-нибудь в ларьке, выдающую пиво или сдачу, а потому явно лгать не стала. И на его возможный вопрос – мол, что же ты не сказала мне, где именно работаешь? – она ответила бы, что ничего от него не скрывала и поведала все, как есть. Вряд ли он стал бы проверять, учится ли она на самом деле на бухгалтерских курсах или нет. И вот когда она представляла себе этот будущий разговор-выяснение, ее охватывали такая грусть и тоска, что и смысла как бы встречаться с этим Георгием уже не было. Словом, она умела сама отравить себе жизнь, придумывая возможные проблемы, а потому и получать от этой самой жизни удовольствия, в сущности, не умела.

Однако в истории с Георгием все вышло совсем не так, как она предполагала. Через неделю он, провожая Алису домой, грубо изнасиловал ее в подъезде какого-то незнакомого дома неподалеку от ресторана, где накормил ее предварительно ужином из жареных креветок и лимонным чизкейком. Вот так просто – затащил, схватив за руку, как если бы захотел ее просто поцеловать, в незнакомый темный подъезд вымершего на вид темного дома на темной вымершей улице, прижал животом к лестничным перилам, задрал ее пышную юбку из цветастого шифона и сделал все, что хотел. Скот! После чего проводил все-таки ее домой, поцеловал на прощанье в щеку и, помахав ей рукой, исчез, растворился в ночи… И больше Алиса его никогда не видела.

Что с ним произошло? Как он мог с ней так поступить, что им двигало – понять было невозможно. И хотя Алиса пыталась успокоиться, внушив себе, что ничего криминального не произошло, что она не успела влюбиться в Георгия, а потому ей стоит только забыть о нем – и все, на самом же деле все в ней протестовало против такого обращения, такого унизительного насилия. Оказалось, что все ее принципы, касающиеся ее внутренней готовности ко всякого рода подлостям со стороны мужчин (а их было немало!), не стоят ничего, что это самый настоящий самообман, и она будет переживать очередное мужское предательство сильно, глубоко, и что страданиям ее суждено будет длиться несколько месяцев, пока рана не затянется, а на горизонте не появится новый источник зла. И ничего-то с этим поделать невозможно, как ни уговаривай себя относиться к этому легко, как примерно делает это Томка. Хотя и Томка все врет, утверждая, что ей все эти разрывы-разлуки с ее любовниками – по барабану. Два года тому назад она выпила горсть фенобарбитала, чтобы «уйти из этой жизни, полной дерьма».