- Нечего разбираться! - закричал твердолобый оппонент, - Давайте праздновать! Горько! Горько!
- Не горько, - возразила Моль, выплёвывая сливочный крем, - а - топко. Впрочем, нам не привыкать… - и она снова вскарабкалась на вишенку: В канун своего сорокапятиминутия и тридцативосьмисекундия я готова, наконец, обнародовать сочинение, специально написанное по этому случаю.
- Вот только этого нам не хватало, - уныло пробормотал Марципан.
- Не хватало, не хватало! - загалдели Коржи, и даже старинный чугунный Ухват очнулся от сна и, не разобрав что к чему, завопил: "Хватало! Хватило! Хватуло!".
- Ти-хо! - рявкнула Моль.
Все разом умолкли.
- Ну вот что! - рассудительно сказала Моль, - Сейчас я стану читать вслух: громко и чётко, с толком и расстановкой, с приличествующим случаю выражением. А вы будете внимательно слушать и ПРАВИЛЬНО РЕАГИРОВАТЬ. Кто отреагирует ПРАВИЛЬНЕЕ остальных, получит Умопомрачительный Приз.
- А что это? - осмелился вмешаться Марципан.
- Да какая разница! - закричал Фундук, - Дареному скунсу под хвост не заглядывают! Ура имениннице! Качать её!
- Не качать! - закричала Моль, и на всякий случай мёртвой хваткой вцепилась в черенок вишенки: "Моль и Муравей". Басня! - объявила она, убедившись в незыблимости Большого Пирога.
- Муравей - это такой маленький, чёрный и с большой головой? - спросил Кондитерский Нож.
- К вашему сведению, это называется "НЕПРАВИЛЬНО РЕАГИРОВАТЬ" и карается немедленным ОБНУЛЕНИЕМ.
- Большое спасибо, - смиренно покачнулся Кондитерский Нож и умолк навсегда.
- "Моль и Муравей". Басня!
- Где-то я уже слышала это название… - задумчиво протянула Доска для раскатывания теста.
- Минус два! - сказала Моль, и Доска обнулилась. Выдержав паузу, Моль продолжила:
- "Моль и Муравей". Басня!
Все молчали. Возможно - просто внимательно слушали.
- Доходяга-Муравей -
всех на свете мудреней:
пропил яхту, пропил дом,
пропил девушку с веслом,
пропил поле, пропил тын,
пропил трубы, пропил дым,
пропил море, пропил рыб,
пропил собственный язык,
пропил небо, пропил тень,
пропил каждый Божий День,
пропил свет и пропил тьму -
непонятно почему…
- Чего уж тут непонятного! - громко сказал Фундук, изо всех сил пытаясь ПРАВИЛЬНО РЕАГИРОВАТЬ: пропил - потому что весёлый был и… как бы это сказать… нахрапистый. Наш человек! Такой и на гуслях отчекмарит, а если надо - отчекрыжит, а то - отчебучит так, что - мама не горюй! Последнюю рубаху на себе порвёт - чтоб врагу не досталась. Вобщем, молодец мужик! Так держать!…
Сказал и осёкся.
Моль молчала, глядя куда-то в сторону. Все затаили дыхание.
Она покачала головой, пожала плечами, будто изумляясь чему-то, и, наконец, сказала:
- Нет.
- Что "нет"? - спросил Фундук, глупо ухмыляясь, и тут же, не сходя с места, начисто обнулился.
Шёпот и вздохи. Шорохи. Восклицания.
- Я одного не могу понять, - осторожно вступил Марципан, - басня называется "Моль и Муравей". Муравей и в самом деле присутствует, хоть и не в самом, так сказать, презентабельном виде… а вот Моль… её здесь, кажется, нет вовсе…
- А кто - надрывался? Кто голос сорвал? Кто читал басню с выражением, не взирая на лица? Пушкин? - задохнулась Моль, едва не свалившись со своей вишенки.
- Тогда… - решительно ответил на это Марципан, - ваше сочинение следовало бы назвать "Моль, Муравей и Марципан". Потому что не только вы страдали во время исполнения этого замечательного опуса.
Сказал, и -… да, разумеется: обнулился.
Коржи обмякли от ужаса.
- Мы ничего не знаем, - сказал верхний, и - обнулился.
- Мы ничего… - сказал средний, и…
- Мы… - успел сообщить нижний.
- Эй там, на Пироге! - закричал кондитер, внезапно появляясь в дверях: На вынос готовы? Клиент ждёт! Ой, а где же?… - удивился он, и - обнулился, прямо в дверях.
- Вот так всегда, - заметила Моль, осторожно спускаясь с вишенки. Одна-одинёшенька на пустом столе.
В дверях появился ещё один человек. Он посмотрел на стол, потом на пол. Потом этот человек зачем-то посмотрел на потолок, и долго не сводил с него взгляда.
Потом он принялся разглядывать стены.
Потом он вышел.
- Расти большой, Славочка, - прошептала Моль ему вослед, - и… пожалуйста, очень тебя прошу… не будь лапшой!
ЧРЕВО
Иона: Эй, там, снаружи!
Кит: Ты когда-нибудь спишь вообще?
Иона: Не-а!
Кит: Чего тебе?
Иона: Мне скучно, кит!
Кит: Господи, когда же это кончится?…
Иона: Ты бы спел, что ли…
Кит: А ты отстанешь?
Иона: Ну, если хорошо споёшь…
Кит: Ладно, слушай.
(поёт)
Иона (перебивает его): Похоже на колыбельную… Невесело как-то…
Кит: Я очень хочу спать. Очень. Хочу. Спать. Это - колыбельная. Я думал, может ты, наконец, уснёшь и дашь мне отдохнуть. Честное слово, я не хотел тебя глотать. Я СОВСЕМ не хотел…
Иона: Это ведь колыбельная для китов, верно?
Кит: Верно. Других я не знаю.
Иона: То есть, такие вот… колыбельные… вы детишкам своим поёте… на ночь…
Кит: Так и есть.
Иона: И они засыпают, и спят прямо в воде?…
Кит: Да.
Иона: Вот бы посмотреть на это.
Кит: Ээээ…
Иона: Одним глазком только…
Кит: Знаешь, я бы тебя хоть сейчас… изблевал. Но - не положено. Я ведь очень послушный кит. Придётся тебе посидеть тут ещё… мммм… некоторое время.
