В 1840 году герцог Тосканский пожаловал Демидову за его крупные пожертвования на нужды Флоренции титул князя Сан-Донато, который позднее был подтвержден итальянским королем. Впоследствии Анатолий окажет герцогу ответную услугу: во время народного восстания во Флоренции, чтобы спасти его от гнева восставших, купит для него целый пароход, на котором герцог и уплывет. Княжеский титул новоиспеченного итальянского аристократа, правда, не был признан в России. Рассказывали, что однажды Анатолий приехал к российскому посланнику во Флоренции и, не застав его, оставил свою визитную карточку, где он именовался князем. Посланник потребовал у него доказательств на княжеский титул. Демидов ответил резким письмом, о котором посланник доложил Николаю I. Недолюбливавший Анатолия император сказал: «Ну и пусть только там он будет князем!» Получив княжеский титул, Демидов, как владетельный князь, завел свою гвардию (2 или 3 тыс. человек), одетую в особые роскошные мундиры.
Честолюбивые замыслы влекли А. Н. Демидова все дальше и дальше, приближая к жизненной катастрофе. Он был одержим мечтой о женитьбе на принцессе из наполеоновского императорского дома. Его избранницей стала юная графиня Матильда де Монфор. «Когда Анатолий Демидов задумал жениться, – пишет современник, – он не искал одной женской прелести в будущей супруге, но и жгучее честолюбие руководило его желаниями. Нетрудно было их осуществить с миллионами в руках. Та девушка, которую он выбрал, не принадлежала к семейству флорентийских патрициев. Несравненно более блестящий ореол окружал ее красоту». Принцесса Матильда Летиция Вильгельмина де Монфор была дочерью короля Вестфальского Жерома, младшего брата Наполеона, и Вюртембергской принцессы Екатерины. Она родилась в 1820 году в Триесте. Бывший король Вестфалии в начале 40-х годов жил во Флоренции изгнанником под именем графа де Монфора, не имея больших денежных средств. Принцесса была натура незаурядная, «в первом расцвете своей пышной чарующей красоты, страстная, чувственная, одаренная необыкновенными способностями к искусствам». Анатолий, напротив, по свидетельству современников, поражал грубой, почти уродливой наружностью, хотя имеющиеся портреты изображают его в более романтическом виде. Избалованный чрезмерным богатством, он славился крутым нравом.
Матильда Бонапарт
Итак, ничто не предвещало прочного и счастливого союза в столь неравном и причудливом браке, и тем не менее племянница великого императора французов 9 октября 1841 года стала хозяйкой Сан-Донато, но ненадолго. Немногие источники по-разному рассказывают о драме этого супружества. Согласно одной версии, вскоре после свадьбы Анатолий прямо на балу, на глазах сотен зрителей, закатил пощечину своей юной супруге «в диком порыве ревности и необузданного гнева». Согласно другой, богач-самодур «по русскому обычаю прибил жену, ехавшую на бал во дворец». Как бы там ни было, уже на другое утро Матильда навсегда покинула Сан-Донато. Она не стала обращаться с жалобами к своей семье, а поехала прямо в Петербург искать покровительства у всемогущего императора Николая I, приходившегося ей родственником по линии ее матери. И в защите ей не было отказано. Гордого и своевольного Анатолия Демидова принудили не только дать ей свободу, но и назначить 200 тыс. франков годового содержания – громадную сумму по тем временам. Прекрасная принцесса демидовских грез оказалась вполне расчетливым человеком.
Развод между супругами состоялся в 1845 году. Принцесса после разъезда с мужем жила в Париже, где играла значительную роль в аристократическом обществе, занимаясь искусствами. После восстановления империи она была принята в число членов французской императорской фамилии и получила титул императорского высочества. Ее салон в Париже собирал многих знаменитостей. Среди ее знакомых была и княгиня Зинаида Волконская. Принцесса не придерживалась исключительно аристократических симпатий, и в ее салоне встречались люди всевозможных убеждений. Она покровительствовала начинающим дарованиям, находившим у нее радушный прием. Как с иронией замечает один из биографов, «благодатные недра Урала и привыкшие к работе руки заводских крестьян добывали на все: и на содержание принцессы Матильды, и на ее обеды с цветом французской интеллигенции». А другой современник добавляет, что между прочими миллионами, растраченными Демидовым, немало таковых досталось и принцессе Матильде за несколько недель, проведенных с ним.
Для самого Демидова разрыв стал подлинным жизненным крушением. Претерпевший болезненное унижение, честолюбивый владелец Сан-Донато, не ведавший до той поры предела своему самовластию, впервые почувствовал свое полное бессилие. Восстановление Второй империи, приблизив Матильду к французскому престолу, придало его поражению еще большую горечь, так как от него ускользнула возможность стать членом императорской семьи. В первые годы после разрыва Демидов всеми способами старался сблизиться с ней и напомнить всему миру о своем родстве. Этим во многом объясняется его необычайно бурная меценатская деятельность. Созданием богатейших художественных собраний и покровительством художникам Анатолий надеялся привлечь внимание жены. Демидов беспрестанно пополняет свою коллекцию картинами современных ему художников. Наряду с классикой (Перуджино, Джорджоне, Тициан, Тинторетто, Мурильо, Веласкес, голландцы и др.) виллу Сан-Донато украшают картины лучших французских живописцев: Буше, Грёза, Фрагонара, Давида, Энгра, Делакруа. Именно благодаря коллекции Сан-Донато итальянские и приезжавшие русские художники были хорошо знакомы с новыми художественными течениями. Двери демидовских дворцов-музеев всегда были широко открыты для них. Значительные суммы он жертвовал и на реставрацию памятников старины и искусства, например для работ по завершению фасада базилики Санта-Кроче, усыпальницы великих людей Италии (где похоронены Микеланджело, Маккиавелли, Россини, Альфиери и др.).
Наиболее амбициозным проектом Демидова, тщетно гнавшегося «за царственным призраком», было создание грандиозного наполеоновского музея на острове Эльба. Тайной пружиной безрассудного замысла, стоившего немалых средств, было желание еще раз попытаться привлечь внимание бывшей жены или, по крайней мере, напомнить великосветской знати Европы о своей причастности к наполеоновской династии. В 1851 году Демидов купил летнюю резиденцию низложенного французского императора на острове, где тот жил с мая 1814 года до февраля 1815 года, и устроил в нем богатейший музей – мемориал Наполеона.
В организации музея и составлении экспозиции активное участие принял молодой В. С. Стасов (будущий известный художественный критик), служивший тогда в качестве секретаря А. Н. Демидова. Со временем к старому зданию была сделана обширная пристройка для размещения собранных меценатом наполеоновских реликвий. Главную достопримечательность музея составляла превосходно выполненная мраморная статуя работы знаменитого Кановы, представлявшая императора в римской тоге. Позднее она была перевезена в Сан-Донато. К сожалению, наполеоновское собрание, как и многие другие коллекции Демидовых, постигла печальная судьба: оно было распродано, большей частью за бесценок.
Неудачное супружество Демидова сказалось и на его взаимоотношениях с царским двором. Вначале неудовольствие Николая I вызвала женитьба Анатолия на родственнице его политического противника Луи Наполеона. Затем свою роль сыграли безрассудное поведение самого молодого аристократа и жалобы его супруги, обратившейся с просьбой о защите ко двору. Не нравилось царю и то, что Анатолий проживал свои богатства за границей. В силу этих обстоятельств Демидов стал все реже бывать при русском дворе и в России. Пережив глубокое потрясение за границей, он не получил поддержки и в отечестве. Конечно, ему очень хотелось вернуть расположение Николая I, но делал он это крайне неудачно. Так, однажды он решил преподнести ему в дар «царское место», которое предполагал поставить в строившемся тогда Исаакиевском соборе. Сооружение из малахита, ляпис-лазури, бронзы и золота было сделано аляповато и безвкусно, но обошлось чуть ли не в сотни тысяч. Когда Николаю I доложили об этом «царском месте», император резонно заметил: «С чего это он выдумал, что я стану в эту клетку?» «Клетка» долго пылилась в Таврическом дворце, пока ее не поставили в соборе Александро-Невской лавры.
