«Странно, поглядеть на тебя – ни один мужчина не мог бы предположить такого».

Но тем не менее она была уверена, что в конце концов Том попросит ее о том, что предсказывали ее девочки. Иногда казалось, что, когда этот момент настанет, она скажет ему нет, потому что она чувствовала, что болезненная, чудесная страсть, когда хочется сказать: «Ты и никто больше до конца нашей жизни», отсутствовала в ее душе. Но, с другой стороны, почему не он, с его умом, чувством юмора, очарованием и добротой? У женщины должен быть мужчина, хороший мужчина. Ужасно быть одной, думать о том, что остаток жизни придется пройти в одиночку.

Но ей предстояло уладить свои внутренние противоречия, и поскорее. Потому что не далее чем этим утром по телефону он ответил согласием на ее предложение остаться на обед после ухода Роберта: «Да, я останусь. Я хотел бы с вами поговорить».

Этот день был ярким. Она старательно обдумывала, что она на себя наденет: вишневое, если будет дождь, или нежно-голубое, если будет солнечно. Когда Линн кончила одеваться, она тщательно изучила себя – от бледных кончиков своих голубых, в цвет платья, туфель без каблуков, до светлой шапочки – и осталась так довольна своим видом, как давно уже не была. Простота без единого украшения должна быть соблазнительной.

Юдора оценила ее, когда Линн спустилась вниз.

– Вы выглядите красавицей, миссис Фергюсон. – И она кивнула, как будто между женщинами был тайный сговор.

Юдора подумала, что это платье Линн надела в честь Тома, что было отчасти верно, но странным образом это было и для Роберта; пусть увидит, в особенности в присутствии Тома, что она по-прежнему желанна и соблазнительна.

Книги были упакованы, ящики стояли в прихожей. Когда машина остановилась у входа, Том уже был в доме.

– Роберт взял с собой шофера, чтобы тот помог ему донести, – сообщил он Линн, которая стояла в гостиной. – Вы испугались? Почему бы вам не пойти обратно в кабинет?

– Нет. – Почему она хотела посмотреть на Роберта, она могла бы объяснить только болезненным любопытством.

На нем был элегантный темно-синий костюм. Она не могла понять, удивляет ли ее то, что он выглядит таким же совершенным в своем изящном достоинстве, каким он был всегда.

Мужчины не обменялись приветствиями. Чтобы вынести все ящики, потребовалось несколько ходок из подъезда до машины, и они были совершены в полном молчании. Она думала и опасалась того, что он попытается заговорить с ней, но он, казалось, даже и не заметил, где она стоит.

Из кухни вышла Юдора и, проходя мимо, ехидно улыбнулась ему.

«Ах, зачем, Юдора! Это так печально. Ужасно печально. Ты это не понимаешь. Кто бы мог, кто-нибудь кроме меня и Роберта, это понять?»– подумала Линн.

Из-за угла дома выбежала Джульетта и появилась на ступеньках, махая хвостом при виде человека, который был ее любимцем в семье. Когда Линн увидела, что он остановился погладить собаку, она подбежала к двери. Что-то толкало ее, даже предостерегающий жест Тома не в силах был ее остановить.

– Роберт, – сказала она, – мне жаль, очень жаль, что наша жизнь закончилась вот так.

Он поднял голову. Его прекрасные голубые глаза стали ледяными. Не отвечая, он бросил ей такой яростный взгляд, взгляд такой отвратительной, непрощающей злобы, что она невольно попятилась прочь.

Том закрыл дверь. Она подошла к окну, чтобы видеть, как Роберт идет к машине, словно ей надо было убедиться, что он действительно уехал.

Когда Том положил в утешение свою руку ей на плечо, она прошептала:

– Надо же себе представить, он заполнял собою мой мир. Даже не верится.

Положив вторую руку ей на плечо, он повернул ее лицо к себе.

– Послушайте. Все кончено, – сказал он спокойно. – Пусть все будет кончено. А теперь, по-моему, вы обещали мне обед.

На маленьком столике перед окном она накрыла обед на двоих и украсила стол вазой с двумя маленькими розовыми хризантемами. Между ними завязался непринужденный разговор. Линн смотрела в окно на траву, которая была еще изумрудной, хотя березы, раскинувшие свои темные силуэты на фоне неба, стояли совсем голыми.

На первый взгляд их ничего не значащая болтовня казалась спокойной, но Линн чувствовала, что оба они скрывали нервозность. Решительный момент приближался. Она была уверена, что с минуты на минуту услышит важный для себя вопрос. Было невероятно, что она до сих пор не знала, как она на него ответит, хотя по мере того как проходило время, ей все больше казалось, что ее ответ будет положительным.

Том очистил грушу, откусил кусочек, отложил ее в сторону и начал говорить.

– У нас с вами установилось совершенно особое взаимопонимание, не так ли? – И он сделал паузу, как бы ожидая подтверждения.

– Это верно.

– Я хочу вам что-то сказать, что-то, о чем я думаю последнее время. Кейни сказал мне вчера, что вы скоро станете свободной. – Он взял в руки грушу, затем снова положил ее на тарелку. – Я действительно взволнован…

Линн сказала не задумываясь:

– Для вас это необычно…

– Да, необычно. Обычно я прекрасно собой владею.

– О, да, – по-прежнему, не задумываясь, сказала Линн. – Я поняла это однажды у бассейна в клубе.

Он засмеялся, и она подумала, он ведет себя как мальчишка, как ребенок, который боится быть отвергнутым.

– Ну, – продолжал он, – наверное, мне надо более связно говорить, начать с начала. Вы помните, мне кажется, я говорил вам о том вечере у меня дома, когда мы танцевали и я признался, что хотел бы танцевать с вами прямо до постели, вы были такая беспечная и нежная, а я всегда имел успех у женщин. Может быть, ужасно говорить то, что я сейчас скажу, но надеюсь, что вы не слишком близко примете это к сердцу.

– Нет, продолжайте.

– Ну, кроме этого, я ошибался на ваш счет. Я понял это позже, и мне стало стыдно, особенно после того, как на следующее утро я увидел, какая с вами произошла неприятность. Конечно, я не собирался добавлять вам осложнений. Я думаю, вы еще до сих пор не поняли, каков смысл моего рассказа.

– Поняла. Вы хотите быть честным относительно своих чувств. Разве не в этом дело?

– Совершенно верно. Честным и открытым. И поэтому я подхожу к тому, что хотел сказать.

Том замолчал, чтобы выпить глоток воды, который вовсе не был ему необходим, он просто тянул время. На его лбу проступили три глубокие складки.

– Итак, то, что я хочу сказать, – о, дьявол, это трудно. Я думаю, настало время, когда нам надо прекратить встречаться.

– Прекратить? – повторила она.

– Ох, Линн, если бы вы знали, как я горевал по этому поводу! Я все думал и думал. Наверное, я должен был бы это сделать еще несколько месяцев тому назад, но не смог на это решиться, потому что я не хотел этого, и я до сих пор не хочу. Но я знаю, что должен. Это было бы нечестно по отношению к вам – или к себе – продолжать, сбивая нас обоих с толку.

Том выпил еще глоток воды и, чтобы скрыть свое волнение, поправил ремешок часов. Линн дрожала от стыда, и ее бросало в жар, кровь билась в ее висках.

– Вы вовсе не сбиваете меня с толку! – закричала она. – Я не понимаю, как вы только могли подумать!

Внезапно он взял обе ее руки в свои. Она попыталась вырваться, но он держал их крепко.

– Вы бы не захотели любовной связи, в то время как меня бы она устроила. Я не собираюсь больше жениться. Я не тот человек, который хотел бы начать новую жизнь с воспитания девочки-подростка и малыша. Это же совсем не то, что поиграть с Бобби час-другой. Это было бы несправедливо по отношению к обоим нам.

Вот ирония положения. Как глупо было с моей стороны быть такой уверенной, так ошибаться…

Он еще крепче сжал ее руки; его голос был серьезен и печален.

– Линн, если бы я начинал новую жизнь, я бы искал жену, похожую на вас. Но у меня было два развода, как вам известно, а кроме этого другие связи. Сейчас я веду беспорядочный образ жизни, никаких обязательств. Это длинная история. Нет, не надо вырывать у меня свою руку, пожалуйста, не надо. Я понимаю, вы меня не просили начинать этот разговор, но мне необходимо высказаться… у нас с вами ничего не вышло бы, по крайней мере, надолго. Мы разные люди по той жизни, которую мы вели, по тем людям, с которыми встречались. Трудно ожидать, чтобы это длилось долго.