– Я думал, что ты только несешь словесное дерьмо, Коллетти. Не знал, что ты его еще и собираешь.

Коллетти выронил газету и оглянулся, явно испугавшись. Он сложил собранный кал в пластиковый мешок.

– Вы нарушаете запретительный судебный приказ. Уходите прочь – или я позвоню судье.

– Я никому не причиняю вреда.

– Вы находитесь в пределах пятисот ярдов от меня. И не важно, причиняете ли вы мне вред или нет.

– Не важно? В таком случае я мог бы избить тебя до полусмерти. Какой смысл садиться в тюрьму за один лишь разговор?

Коллетти отступил на шаг назад, пытаясь увеличить дистанцию между ними. Его собачонка зарычала и оскалила зубы.

– Спокойно, Маффин.

– Твою собаку зовут Маффин?[11] – насмешливо спросил Татум.

– Попробуйте подойти поближе, и она отгрызет вам ногу. О чем вы хотели со мной поговорить?

– Я надеялся, что мы с вами можем прийти к соглашению.

С лица Коллетти исчезло озабоченное выражение, словно ему понравились слова Татума.

– Что вы предлагаете?

– Первое: ты должен понять, что на парковке напал на тебя не я.

– Меня это не волнует.

– Что значит «не волнует»?

– Я уже убедил судью в том, что это были вы. Возможно, мне удастся убедить в этом и вашего адвоката. Какая разница, правда это или нет, коль скоро я могу это доказать?

– Ничего ты не можешь доказать. Ты похож на то самое собачье дерьмо, которое держишь в руках.

– Вы очень ошибаетесь, мистер Найт. Я пригласил лучшего сыщика для слежки за вами. Он уже обнаружил некоторые весьма интересные обстоятельства, связанные с вами.

Татум улыбнулся и покачал головой.

– Итак, у меня впечатляющий послужной список. Большое дело. Но это не меняет фактов. Это не я тебя поколотил.

– Вы не понимаете смысла моих слов. Если вы не отступитесь и не откажетесь от наследства, такой человек, как я, способен сотворить массу неприятностей такому парню, как вы.

– Думаешь, это так легко?

– Мое предложение остается в силе. Фактически я делаю его еще более привлекательным. Триста тысяч долларов наличными будут ваши – и никаких обязательств.

– Только и всего-то, да? Полагаешь, я должен отказаться от возможности получить сорок шесть миллионов долларов только потому, что ты так сказал, да?

– Нет, потому что вы окажетесь в тюрьме, если не примете моего предложения.

Татум уже не улыбался. В нем закипала злость.

– Ты выступаешь не в той лиге, Коллетти.

– Напротив. Это вы оказались вне вашей лиги. Для меня это обычный бизнес.

– Думаешь, ты такой умный, да?

Взяв на руки свою собачонку, Коллетти поглаживал голову белому пушистому комочку.

– Как вам кажется, почему я вообще оказался втянут в эту игру?

– Ничего удивительного. Салли Феннинг пыталась отомстить своим врагам. Ты представлял интересы ее мужа при разводе.

– Полагаете, что именно поэтому я и оказался в списке?

– А разве этого мало?

– Ах, Татум, вы еще глупее, чем я думал. Мигель просил меня обойтись с Салли помягче, из-за чего у меня остались тонны боеприпасов, которые я никак не мог использовать. Казалось таким бессмысленным – откопать всю эту грязь о Салли и не пустить ее в дело. Потом у меня зародилась блестящая идея: раз уж Мигель не хочет использовать эту грязь в своих интересах, почему бы мне не использовать ее в своих?

– Что за вздор ты несешь, черт побери?

– Мне пришлось всего-навсего предупредить Салли. Если она не удовлетворит моих требований, я предам гласности то, что у нее была любовная связь с человеком, который убил ее дочь, и что она занимается его укрывательством.

– Откуда ты это узнал?

– Не ваше дело. И повторяю: вы не поняли смысла того, что я сказал. Я был даже менее уверен в доказательствах ее вины, чем в доказательствах вины вашей. И мне удалось совершить задуманное, несмотря на трудности.

– Что совершить?

Коллетти самодовольно ухмыльнулся.

– Спросите любого адвоката, занимающегося бракоразводными делами, клиенткой которого хоть раз была побитая жена, и он скажет вам, что поймать ее так же легко, как рыбу в бочке. Но заставить жену расставить ноги, если она клиентка противостоящего тебе адвоката… Для этого надо хорошенько поработать, – закончил этот самовлюбленный тип.

– По-твоему, я тоже раздвину ноги?

– Нет. – Лицо Коллетти приняло свирепое выражение. – Вы больше похожи на человека, который подставляет спину и принимает то, что ему сказано, как должное.

Татум набросился на него и схватил за горло. Другой рукой он пытался усмирить собаку, но она выскочила из рук Коллетти и укусила Татума за запястье. Татум отбросил животное на другую сторону дороги и от боли отскочил назад. Рука кровоточила.

Коллетти массировал шею. Татум держал его не так долго, но мощной хваткой профессионального бойца. Он отдышался и сказал:

– Видели, Татум, даже Маффин урвал кусок вашего тела. – Забрав свою драгоценную собаку, он удалился.

Татум стоял, злился, смотрел и держал руку на запястье.

Проделав половину пути до Корхого, они остановились на ночлег в гостинице. Было бы значительно удобнее объехать озеро Коссоу и последовать по главному шоссе на север, но они предпочли более красивый маршрут через Национальный парк Марахуэ, поскольку Джеку не хотелось покидать Африку, не увидев никакой частицы дикой природы, кроме Тео.

– Они бросают детей, – сказал Тео.

– Что? – переспросил Джек.

Они обедали в очередном «макис», заказав жаренных на вертеле цыплят и местное кушанье «аттиекэ», приготовленное из тертых корений. На другой стороне улицы, в городском сквере, собралась толпа. Группа подростков дергалась в ритме, который задавал барабан, но большую часть собравшихся, похоже, занимало что-то вроде спектакля.

– Бог мой! – воскликнул Тео. – Вон там дети летают по воздуху.

– Это те, кто жонглирует детьми, – пояснила Рене.

– Они жонглируют детьми?

– Это древняя традиция у народов гере, дан и, кажется, вобэ. Жонглеры тренируются много месяцев. В племени специально подбирают девочек, худеньких, гибких и неплаксивых. Пять лет – наиболее подходящий возраст.

– И они подбрасывают их в воздух? – удивился Джек.

Тео встал на стул, чтобы лучше видеть происходящее.

– Поразительно! Пошли посмотрим.

– В Африке есть несколько странных обычаев, но этот не очень согласуется с моим педиатрическим образованием.

– Думаю, я тоже скажу «пас», – промолвил Джек.

– Поступайте, как знаете. – Тео сунул в рот кусок жареного цыпленка и пошел на другую сторону улицы.

Джек опрокинул еще один стаканчик пальмового вина. Выпив половину бутылки, он начал входить во вкус. Рене, погремев своим стаканом, подняла его и предложила тост:

– Ну, выпьем за упокой души Жан Люка.

Джек выпил, прекрасно понимая, что ей вовсе не хотелось желать «покоя» душе бывшего мужа Салли даже в могиле.

– Это случилось несколько неожиданно, а?

– Не очень. Далоа может оказаться опасным местом, даже если проявлять осторожность.

– Он, надо полагать, был недостаточно осторожен.

– Достаточно одной ошибки. Красный Крест в этом году выбрал Далоа местом для проведения мероприятий в рамках Всемирного дня борьбы со СПИДом.

– Он, наверное, имел слабость к местным женщинам.

– И к некоторым мальчикам, которых покупал.

В голосе Рене прозвучали горькие нотки, а Джек вообще не желал думать о том, насколько часто такое случалось.

– Когда они с Салли развелись? – спросил он.

– Несколько месяцев назад. Но почему вы спрашиваете?

– Я размышлял вот о чем, когда мы ехали сюда. То, что он умер от СПИДа, могло бы пролить свет на состояние рассудка Салли.

– Я тоже размышляла об этом.

– Жан Люк заразил ее СПИДом?

– Не знаю.

– Это могло бы объяснить кое-какие поступки Салли, о которых я слышал.