Еще один толчок. Голова Ахилла откинулась назад, сквозь стиснутые зубы с шипением вырвался воздух.
– Боже, да!
Спирали пульсирующего тела внутри Элеоноры закручивались все туже и туже. Неосознанным движением она запустила пальцы в его волосы. Мир поплыл у нее перед глазами. Мысли казались призрачным уплывающим сном. Элеонора спрятала лицо у Ахилла на шее, безумно целуя, облизывая, покусывая… Горячая волна танцевала все быстрее и быстрее…
И наконец – взрыв. Элеонора закричала. Внутри нее перекатывались огненные валы. Обвив тело Ахилла, она застыла.
Ахилл крепко и настойчиво прижал ее к себе.
– Эл, моя Эл, – выдохнул он. Его тело поднялось, чтобы соединиться с ней и удержать ее. У него вырвался крик. Пальцы Ахилла вцепились в ее волосы, и он протяжно застонал.
Постепенно возбуждение схлынуло, но Ахилл по-прежнему держал Элеонору. Оба они тяжело дышали, пока покрытая испариной Элеонора лежала на Ахилле. Только чувство трепетало в ее теле. Время остановилось. Не было прошлого и преследующих ее дьяволов, не брезжило будущее с невзгодами. Она чувствовала себя очистившейся и свободной.
Ахилл стал медленно водить пальцами по позвоночнику Элеоноры вверх-вниз.
– Ты подарила мне мечты, Элеонора. – Он поцеловал ее в висок. – Это бесценный дар.
Продолжая лежать на груди у Ахилла, Элеонора положила голову на сложенные руки и сонно уставилась на него.
– Какие мечты? – невнятно спросила она, пребывая в восхитительном утомлении от любовных упражнений, все еще согревающих ее.
Ахилл улыбнулся Элеоноре, как будто довольный, что это он вызвал мурлычущие нотки удовлетворения в ее голосе.
– Это мечты мужчины, расстающегося с женщиной, которую ему не хочется покидать. Мечты ожидания, которое нельзя утолить. О днях и ночах, о страсти, которую нельзя удовлетворить. – Он провел пальцем по нежной коже под глазом девушки. – Ты удивительная женщина, Элеонора. Если бы я мог остаться у тебя подольше…
Элеонора закрыла глаза, чтобы его очаровательный образ исчез.
– Я не стою твоей похвалы, Ахилл. Я обычная женщина. Может быть, тебя ввело в заблуждение то, что я иностранка. Если я и представляю из себя что-то, то не в большей, а в меньшей степени, чем другие женщины. С тобой было безопасно – ты уходил, а мне нечего было прятать.
Его руки напряглись, он перекатился через них и встал на колени возле нее.
– Скажи мне, что ты не будешь с кем-нибудь другим точно так же, как ты была со мной, – потребовал он, хватая ее за плечи и глядя вниз черными глазами, в которых росла ярость. – Скажи мне, что ты не будешь спать с другим, кто будет безопасен, кто доставит тебе удовольствие. Скажи мне. Убеди меня.
– Ахилл, нет, я не это хотела сказать. – Элеонора поморщилась. – Пожалуйста, мои плечи. – Ахилл ослабил свою железную хватку лишь настолько, чтобы не причинять ей боль. Элеонора беспомощно опустила руки, колеблясь в желании коснуться Ахилла. Она глубоко вздохнула, чтобы решиться, и ответила: – Я не знаю, что хотела сказать. Я неправильно выразилась. Все смешалось в голове.
Наконец ладони Элеоноры коснулись рук Ахилла. Он посмотрел на нее сквозь волосы, упавшие на лицо, через них Элеонора видела его глаза, сверкающие с яростной силой.
– Элеонора, ты меня еще не убедила.
– Ахилл! Как ты можешь так быстро превращаться из ангела в дьявола? Разумеется, я не буду спать ни с кем другим. Это ты подарил мне чудо, ты заставил мою кожу пылать от удовольствия…
Хватка Ахилла обратилась в ласку.
– И ты, – сказал он, наклоняясь к Элеоноре, – та, кто подарила мне чудо… – Он поцеловал ее. – И наслаждение… – Он поцеловал ее еще раз. – И непривычную остроту чего-то, что я не хотел бы называть…
Его губы снова скользнули по ее губам, захватывая их медленным томным исканием. Элеонора почувствовала его желание, и ее собственный голод снова настойчиво начал заявлять о себе.
Ахилл прервал поцелуй удивительно нежной улыбкой.
– Элеонора, в тебе так много всего, что я только мельком увидел. Ты как лес, в котором с каждым поворотом открывается новая поляна, новая просека. Ты – женщина, не похожая на других.
Элеонора улыбнулась в ответ, хотя понимала, что ее улыбка отдавала горечью.
– Я как лес? – Кончиком пальца она обвела контур рта Ахилла. – Поэтому выглядит так поземному, когда ты мечешься между небесами и адом.
– Как я мог потребовать от тебя то, что я сам не мог дать? – спросил Ахилл. – Ты называешь меня черным ангелом. Я хотел бы найти спасение в женщине, но не могу. Я должен идти.
Одним быстрым движением Ахилл очутился на коленях, пятках, потом выпрямился, возвышаясь над Элеонорой. Она попыталась подняться, но он рукой остановил ее.
– Я потеряю тебя, дьявол, – сказала Элеонора, удивившись, как глубоко в ней отдались эти слова. Она посмотрела в сторону окна, где затихающая ночная гроза все еще стучала в стекло. – Сейчас, по крайней мере, уже не все мои сны пугают меня.
Ахилл подошел к лежавшему на полу мятой кучей парчовому халату, поднял его и принес Элеоноре.
– Знаешь, когда этот дьявол станет мечтать, – произнес он, наклоняясь, чтобы накрыть ее, – его мечты будут о тебе.
Ахилл быстро оделся, а Элеонора наблюдала за ним с покрывала, такая растрепанная после их любви. Жар их страсти горел на ее коже и в ее крови. Элеонора обмоталась халатом, но скорее чтобы прикрыться, чем для того, чтобы согреться. Все еще с неподвязанными волосами и обнаженными плечами, она оставалась там, где лежала, не желая двигаться, словно покинуть это место означало разрушение прозрачного волшебства, которое так умело создал Ахилл.
И вот перед нею стоял полностью одетый Ахилл, граф Д'Ажене, пришедший к ней в самый последний раз. Ахилл присел перед Элеонорой на корточки.
– Светает быстро, и я должен покинуть тебя. – Тыльной стороной ладони он провел по ее румяной щеке. – До свидания, мадам графиня.
– До свидания, месье граф, – прошептала Элеонора, и Ахилл направился к двери между спальней и гостиной.
Он приостановился у туалетного столика, где в беспорядке находились разные предметы, его правая рука сжалась в кулак.
– Так странно, что я не хочу уходить. Это тянет меня, как тоска по родине, которой нет. Возможно, подарок на память облегчит нежелание расставаться. – Он взял со столика свиток пергамента, чтобы отвязать ленту; свиток зацепился за барсучью кисточку, прежде чем упасть вновь свернутым.
– Нет! – закричала Элеонора, тяжелые удары сердца перехватывали дыхание. – Нет, ты не должен… – Ее слова затихли, и она прижала ко рту дрожащую руку.
Ахилл поднял ленту к лицу и закрыл глаза, чтобы вдохнуть запах Элеоноры, оставшийся в шелке, но ее крик заставил его нахмуриться и повернуться.
– Элеонора. Это всего лишь маленький… – Он замолчал, глядя на свиток пергамента, все еще находившийся у него в руке. – Ты думаешь, что я хочу взять его?
Ахилл долго смотрел на Элеонору. «Не смотри! – хотелось завопить ей. – Не смотри на пергамент». Она знала, что должна выглядеть беспечной, но владеть своими неслушавшимися мускулами в этот момент для нее означало то же самое, что попытаться управлять луной.
– Я… я… Возьми ленту, – сказала Элеонора. Как не выдать на лице свой страх, когда он, казалось, накрыл ее, словно толстый слой косметики? – Ты должен поспешить, Ахилл. Почти рассвело. Я не хотела сказать… Извини. Последствия моего ночного кошмар…
– Почему ты так забеспокоилась, Элеонора? – спросил Ахилл. – Почему ты так забеспокоилась?
– Нет, ничего. Пожалуйста, возьми ленту и иди, – ответила Элеонора. Прижимая к себе наброшенный халат, она неуверенно встала.
Почти бездумно Ахилл запихнул шелковую ленту в карман и начал разворачивать пергамент.
– Ахилл, нет! – закричала Элеонора. Она подбежала к нему, протянула руки к пергаменту, но Ахилл отвернулся и не дал схватить свиток.
Дюйм за дюймом Ахилл открывал лицо на пергаменте во всей его прекрасной и величественной жестокости. Он стоял, глядя на портрет, на темные глаза, длинные волосы, подбородок и скулы, так похожие на его собственные. Ахилл побледнел.
