– Осмелюсь сказать, что они не одиноки в этом, мадам. – Он продолжал стоять спиной к ней, но она видела, как он пожал плечами. Многие подумали бы, что он просто отбросил эту мысль, но она заметила, что он напряжен, по тому, как неестественно прямо он держится. – Я не тешился с ла Рашан. В то время я даже не знал, с кем я. Неосторожно выпитый стакан вина и печаль легко могут довести до безумия.

– И это зовется сумасшествием! – Она безжалостно вырвала с корнем ростки сочувствия, пробившегося неожиданно для нее самой. Он связал ее! «Святой Стефан знает, что у меня не может быть никаких чувств к нему», – сказала она себе. Но когда эта мысль окончательно оформилась, Элеонора поняла, что это ложь. Нет! Она не должна питать к нему никаких чувств… Ее планы, ее планы…

– Ахилл, я не была замешана в их заговор. Я только подслушала их разговор, – заговорила она, пытаясь вытянуть из веревочной петли правую руку в перчатке. Ей необходимо было убежать. – Я и правда хотела вас предупредить.

Она похолодела, увидев недоверчивый взгляд Ахилла, брошенный через плечо, после чего он вновь вернулся к созерцанию леса.

Пока Элеонора пыталась высвободить руку, перчатка на тыльной стороне ладони разорвалась, и кора царапала кожу. Стиснув зубы, она продолжала вытаскивать руку. Та выскользнула из перчатки… Элеонора сразу же принялась вытягивать другую.

– Но я… я хочу сказать, что поняла лишь немногое из сказанного ими.

Во время отчаянной борьбы Элеонора вытянула юбки из стягивавшей их веревки, так что теперь она могла освободить ноги.

– Вы скрываете свои истинные намерения, мадам. Уже с первых минут, проведенных с вами на балконе, я понял, что вы далеко не глупы. Я не верю тому, что вы ничего не поняли из услышанного.

– Нет-е-т, – осторожно ответила она, делая шаг прочь от дерева. Она изучила дорожку, идущую на восток от поляны, и беспокойно облизала губы. Элеонора была совсем не уверена в том, что ноги не откажутся ей служить. – Нет, конечно, я кое-что поняла.

Она мысленно поблагодарила его за то, что он не слишком крепко затянул веревки, и вдруг ее охватило внезапно нахлынувшее чувство страха. Что, если он и не собирался крепко связывать ее? Ее пронзила внутренняя дрожь. «А что, если у тебя мозги расплавятся и вытекут на землю?» – высмеяла она себя.

Она подхватила юбки обеими руками.

– Кое-что я поняла слишком хорошо, – проговорила она.

И бросилась бежать. В три прыжка она очутилась на краю поляны и скрылась за деревьями.

– Мадам! – донесся до нее крик Д'Ажене.

Листья хлестали ее по лицу, ветки цеплялись за волосы. Она высоко подобрала юбки, ноги ее проворно и ловко перепрыгивали через предательски торчавшие корни, лишь одни они напоминали о срубленных деревьях. Она бежала во весь дух, сердце ее колотилось как бешеное, башмаки ее с глухим треском ударялись об утоптанную тропинку.

Впереди за деревьями она увидела желтый камень. Развалины! Может ли она спрятаться там? Она с трудом дышала.

Элеонора увернулась от низко нависшей ветки. Она была как дитя: только что она так радостно бежала, но бег наполнил ее душу радостным возбуждением, а не дурными предчувствиями. Ветер овевал ее разгоряченное тело с выступившей от страха испариной, видневшейся под разорванным лифом, и холодил ее кожу.

Она слышала сзади стук конских копыт. Элеонора рискнула оглянуться. Пустив коня рысью, Ахилл догонял ее. Он казался кентавром, слившись в единое целое с конем, неумолимым и непреклонным. Он был уже недалеко. Она была готова в любую секунду почувствовать на спине горячее дыхание коня.

Проклятье! Тропинка свернула в сторону. Впереди в каменной стене виднелся просвет с полукруглым сводом. Туда! Элеонора заставила быстрее двигаться свои горящие от усталости ноги. Пусть попробует промчаться рысью по этому крепостному валу!

Когда ее каблуки застучали по булыжнику, в душе беглянки вспыхнула надежда. Там! Справа от нее широкие ступени вели наверх, опоясывая каменную башню. Сзади послышался гулкий стук копыт по камням.

Она ринулась к лестнице, стараясь перепрыгивать через две ступеньки, и поскользнулась. Споткнувшись, она удержала равновесие и принялась снова поспешно подниматься по лестнице.

– Мадам! – позвал ее Д'Ажене. – Элеонора.

От напряжения ее сердце сильно стучало. Элеонора продолжала бежать вверх.

– Элеонора, спускайтесь, – спокойно произнес Ахилл. – У вас нет выбора.

Она взбежала наверх. Прислонилась к каменной стене, ловя ртом воздух, ноги ее дрожали. Узкий каменный выступ опоясывал верхнюю часть башни и спускался вниз – к ступеням, по которым она только что поднялась.

До нее донесся голос Д'Ажене:

– Это не настоящая башня, Элеонора. У вас нет иного выхода, кроме как спуститься.

– Вижу, Д'Ажене, – откликнулась она, тяжело дыша. Ее жакет и рубашка были распахнуты.

Башня, на которую она взобралась, была одной из двух, окружавших внутренний дворик. Сзади, там, где развалины примыкали к скале, в стене были видны три сводчатые арки, лишь в одной из которых, по-видимому, действительно была башня. Ее пальцы впились в камень. Фальшивая башня, ненастоящие двери, неискренние манеры – фальшь… везде. Неужели здесь нет ничего настоящего?

Ахилл смотрел на нее, его фигура выделялась темным пятном на фоне светло-желтой стены. Тень кентавра, которую он отбрасывал, сменилась тенью коня, нетерпеливо перебирающего ногами, которого он и не думал успокаивать. Или это было его нетерпение?

– Мой гнев, Элеонора, неподделен. – Тень кентавра замерла. – Если вы в сговоре с Рашанами…

– Нет, говорю я вам. – Она сквозь зубы бормотала одно из ругательств своего брата. Посмотрела вниз на Д'Ажене. – Я подслушала их, да! Как и говорила вам. Случайно! Но я не знала о Жане-Батисте. Клянусь, не знала.

– Я слышу ваши слова, Элеонора. Но я хочу увидеть в ваших глазах, что они искренни. Спускайтесь. – Его голос был бархатным и легко доходил до нее.

У нее пересохло в горле. Его тон был ласкающим, но она чувствовала сталь под бархатом. Элеонора открыла глаза и посмотрела на фигуру в темноте внизу. Его намерения были абсолютно ясны: если он поверит, то не причинит ей вреда.

Но если он не увидит правды в ее глазах…

– И я слышу ваши слова, Д'Ажене. И вашу угрозу. Но у меня нет выбора, так ведь? Но вы меня не свяжете. Вы слышите меня? Вы меня не свяжете.

– Согласен.

Она сглотнула, ее язык прилип к небу, будто запрещая сказать больше.

Она подошла к краю башни, где начиналась лестница.

– Тогда я спускаюсь, Д'Ажене.

– Я буду ждать.

Спускаясь по бесконечной спирали, Элеонора держалась рукой за песчаный камень стены. Повороты и ступени казались бесконечными. Она шла медленно – сначала ставя одну дрожащую ногу на ступень, потом приставляя к ней другую.

Светило яркое солнце, и ей приходилось жмуриться от его лучей. Было ощущение, что она уже шла по этим ступеням месяцы и годы, шла к ожидавшему ее графу Д'Ажене, но тени говорили ей, что день еще даже не перевалил за вторую половину.

Она сделала последний поворот. Он ждал, по-прежнему сидя на коне, порванные куртка и рубашка открывали рельефную мускулатуру его груди и живота. Элеонора остановилась, не дойдя нескольких шагов до выхода.

Стараясь глядеть прямо на Ахилла, она сказала:

– Смотрите внимательно, Д'Ажене, и вы увидите искренность моих слов. Я не была и не являюсь частью заговора Рашанов. Я не виновна в их преступлениях.

Он спокойно спросил:

– Тогда в чем виновны вы?

Элеонора сделала шаг, затем другой, пока не подошла к выходу во двор.

– В одном – в глупости.

– А в другом?

Она задумалась. «Спокойнее, спокойнее», – сказала она себе. Она чувствовала внутри слабость, которая могла отразиться в ее глазах, поэтому выдавила улыбку.

– Глупость занимает много места, месье.

– Это ваше предложение, мадам. – Перекинув ногу через круп лошади, Д'Ажене спешился одним ловким движением. Он приблизился к ней, его лицо находилось в нескольких дюймах от Элеоноры, но он не прикоснулся к ней.