Бывший король должен умереть. Другого выхода нет. Только смерть.

Для них не было необходимости выражать свои мысли напрямую, в словах. Все было и так понятно.

– Твой зять слишком мягок, – сказала она.

– Ты права, – отвечал он.

– Следовательно, его нужно отозвать.

Мортимер согласно кивнул.

– Он никак не может забыть, что этот человек когда-то был королем. Я тоже хорошо помнил об этом, когда сидел в Тауэре… Они отвезут его опять в замок Беркли, а потом я найду предлог заменить своего зятя и послать кого-то другого в помощь Малтреверсу.

– Кого же?

– Думаю, таким человеком может быть Герни. Томас Герни. Он из тех, кто за деньги и возможность продвижения по жизненной лестнице готов на многое. Если не на все.

– Дорогой, – сказала королева, – это не должно быть убийством… Не должно выглядеть как убийство. Никаких следов. Никаких ран.

Мортимер наклонил голову.

– Ты опять права… Медленная смерть… От нежелания принимать пищу… от нехватки свежего воздуха… от отчаяния… Вот какое оружие следует выбрать, пожалуй.

– Но нельзя, чтобы это затягивалось. Как мы видим, Эдуард еще кое-что может. А мой сын все чаще говорит об отце и хочет его видеть. Милый Мортимер, думаю, все должно совершиться очень быстро.

– Так оно и будет. Обещаю тебе, это бремя вскоре свалится с наших плеч.

– Не забудь, все должно выглядеть, как если бы человеческие руки не участвовали в этом.

– Я так и сделаю, моя любовь…

Он опять был в замке Беркли, но уже не в той башне, что раньше. Его поместили в каморку над покойницкой, откуда несло нестерпимым холодом и запахом гниения, а пища, которую давали, была уже совершенно несъедобной.

К удивлению тюремщиков, хотя силы его ослабевали с каждым часом, он все еще упорно цеплялся за жизнь.

В один из дней к нему зашел Беркли. У него был еще более виноватый и смущенный вид, чем всегда.

– Я здесь, чтобы проститься с вами, милорд, – сказал он.

Эдуард схватил его за руку.

– О нет-нет! Не оставляйте меня! – воскликнул он.

– Я получил приказание из дворца, милорд. Другой человек прибудет сюда.

– Они хотят лишить меня всякого человеческого общения, – обреченно сказал Эдуард. – Им мало того, что уже сделали со мной.

– Милорд, – с волнением сказал Беркли, – я буду молиться за вас.

– Разве не странно, – проговорил узник, – что вы превратились чуть ли не в моего друга, только когда стали моим тюремщиком?

Беркли ничего не ответил. Смятение чувств мешало ему говорить.

Да, он был из тех, кто гневно осуждал в свое время поведение и образ жизни короля и, возможно, способствовал чем-то его свержению. Но сейчас он испытывал жалость не к свергнутому королю, а просто к человеку, кого нельзя подвергать таким мучениям, ставить в такие унизительные условия, какие бы поступки тот ни совершил. Все его существо противилось этому, и он понимал, что именно по этой причине его удаляют из замка. Королеве и ее любовнику не свойственна, видимо, обыкновенная жалость.

Он опустился на колено перед Эдуардом и поцеловал ему руку, словно тот продолжал быть истинным королем.

Слезы хлынули из глаз пленника; полнейшее отчаяние и предчувствие скорой смерти охватили его, когда за Томасом Беркли закрылась железная дверь.

Королева Изабелла послала за сэром Герни, и тот явился к ней во дворец. При их разговоре присутствовал только Мортимер.

– Вам следует отправиться в замок Беркли, – сказала Изабелла, – и находиться там при короле, лишенном престола.

Герни молча поклонился.

– Вы знаете, как обстоят дела, – вмешался Мортимер, – поэтому не будем ходить вокруг да около. Бывший король – помеха для всей страны, для ее благополучия. К тому же здоровье у него сильно пошатнулось, и нет сомнения, дни его сочтены. Вам приведется присутствовать при кончине Эдуарда Плантагенета, которая не за горами.

Герни снова поклонился. Он понимал, что его задача – ускорить эту кончину.

Понимала это и королева, когда сказала:

– Никаких следов насилия быть не должно… Внешних следов. Вы знаете, как люди у нас любят делать из кого угодно мучеников и превращать их в свое знамя.

– Да, миледи… Да, милорд. Я хорошо знаю это, – ответил Герни.

– Мы не забудем ваших услуг, оказанных нам и стране, – сказал Мортимер.

Поклонившись в третий раз, сэр Герни вышел из покоев королевы и со всей поспешностью отправился в замок Беркли выполнять не вполне ясный по манере изложения, но вполне ясный по сути приказ.

Эдуард ощутил леденящий страх перед этим человеком с того самого мига, как увидел его. Это был полное подобие Малтреверса – злобное, бездушное, жестокое существо.

Теперь, лежа на охапке грязной полусгнившей соломы, Эдуард каждую минуту ожидал, что эти двое войдут и убьют его.

Для того они здесь и находятся: ожидают его смерти, чтобы немедленно сообщить о ней королеве и ее любовнику. Но смерть никак не берет его, поэтому они становятся нетерпеливыми, что можно легко прочесть на их лицах. И, значит, должны поторопить ее… смерть.

Вот и сегодня, когда оба охранителя вошли к нему, а он притворился спящим, один из них достаточно громко сказал – они уже не почитали нужным считаться с ним, принимать за живого человека:

– Смотри, еще дышит. Наверное, заключил союз с дьяволом. Здоров как бык… Может быть, надо просто…

Малтреверс – это он произнес сейчас эти слова – схватил тяжелый стул и занес над узником.

– Эй, осторожней! – прикрикнул Герни. – Ты забыл приказание? Никаких следов. Хочешь лишиться головы?

– Ты прав, – проворчал Малтреверс и швырнул стул на пол. – Терпения уже не хватает.

– Что ж ты хочешь, – сказал Герни. – Плантагенеты – династия крепких людей. Этот жалкий пленник, непохожий на человека, еще не самый могучий из них…

Так они его оскорбляли, а потом ушли, приказав стражнику принести для него самой гнилой воды и самой тухлой пищи, которую не станет есть и скотина.

Он же, на удивление самому себе, продолжал жить. Будто назло своим тюремщикам.

Да, он сопротивлялся. Может быть, почти уже бессознательно, но все же не желая доставить им удовольствие своей смертью.

Гонец прибыл из приграничных земель, которые снова вернулись во владения Мортимера после возвращения того из Франции. Новости, которые гонец собирался сообщить, были не из приятных.

Упав на колени перед своим лордом, а теперь и подлинным правителем страны, посланный сказал:

– Милорд, я не терял времени на остановки, чтобы привезти вам эту весть, хотя она неприятна. Ваш давний враг из числа валлийцев, Рис Гриффит, собирает людей под свои стяги. Он хочет выступить на защиту истинного короля, так он говорит, который томится сейчас с темнице.

– Будь он проклят, этот Гриффит! – вскричал Мортимер. – Следовало не спускать с него глаз. Чего он уже достиг? Отвечай!

Испуганным голосом прибывший сообщил, что уже много жителей Уэльса присоединились к нему, и все хотят одного: освободить незаконно свергнутого, так они считают, короля и снова посадить его на престол.

– Ты хорошо сделал, что прискакал ко мне без промедления, – сказал Мортимер. – Гриффит будет очень жалеть, что затеял все это… Отправляйся обратно и следи за развитием событий. Обо всем, что узнаешь, немедленно сообщай…

После ухода гонца Мортимер задумался. Его не страшило войско Гриффита – сколько он там наберет этих жалких оборванцев? Разве могут они стать угрозой для армии, которую Мортимер создал вместе с Изабеллой?.. Дело в другом. В том, что знаменем этих бунтовщиков был свергнутый король, и выходит, его сторону начинает принимать все большее число людей по всей стране. Сначала эти монахи-доминиканцы со своими сторонниками, теперь – Рис Гриффит… Кто еще?..

Нельзя, чтобы движение распространялось. Но не следует и вводить армию в Уэльс и начинать настоящую войну. Это может только усилить сопротивление и увеличить количество сторонников бывшего короля.