– Король Артур! – орала толпа. – Где же твои рыцари Круглого Стола? Почему не придут и не выручат тебя?..

Он продолжал смотреть прямо перед собой… Гавестон претерпел нечто похожее десять лет назад. Не потому ли его везут сейчас тоже на холм? Не потому ли так унижают и мучают?..

Все люди должны когда-нибудь умереть. Печально, что жизнь человека, в чьих жилах течет королевская кровь, заканчивается таким образом. Однако ему некого винить, кроме себя… И все же это чересчур… Свыше его сил…

– Небесный Царь, – пробормотал он, – будь ко мне милосердней, чем цари земные…

Процессия остановилась у Холма святого Томаса, неподалеку от городских стен. Он увидел грубо сколоченную плаху. Увидел сотни лиц и глаз – жаждущих крови, сгорающих от нетерпения присутствовать при позорном конце того, кто еще недавно был самым могущественным человеком в Англии.

Он повернулся лицом к востоку.

Кто-то из толпы крикнул:

– Поверни его к северу, палач! Туда, где его дружки-шотландцы.

Его силой повернули лицом к северу, толкнули, чтобы он встал на колени.

Он положил голову на шероховатую поверхность плахи.

Топор опустился, и Ланкастера не стало.

Уоррен принес эту весть жене Ланкастера.

Элис посмотрела на него с недоверием.

– Это так, – сказал Уоррен. – Он просчитался. Его нашли виновным в сговоре с шотландцами и приговорили к смерти как предателя. Только высокое происхождение спасло от унизительной казни. Это произошло на Xолме cвятого Томаса.

– Святой Томас, – проговорила она тихо. – Его любимое место.

– Все кончено, Элис. Что теперь?

– Теперь я свободна. Свершилось то, о чем мы мечтали с Эбуло Стрейнджем. Но, видит Бог, я не хотела, чтобы получилось таким образом… Бедный Томас, он был таким гордым… и умным, по-своему. Но он никогда не умел сближаться с людьми. Они его не любили. Это погубило его.

– Вам больше не нужно скрываться, Элис, – сказал Уоррен.

– Я так благодарна вам за предоставленный мне кров.

– Ланкастер был в числе моих врагов, вы знаете это. Отобрал у меня земли. Я имел основания не слишком хорошо к нему относиться.

– У вас хорошее сердце, Уоррен. Вы пожалели женщину, которая впервые полюбила по-настоящему.

– Возможно, это так, – ответил он. – Но что же дальше?

– Я отправляюсь к Эбуло. Мы станем мужем и женой.

– Дочь графа Линкольна! – воскликнул он. – Вдова человека из королевского рода! Замужем за простым рыцарем!

– Даже дочери и вдовы графов имеют право выходить замуж по любви.

Так ответила Элис, и вскоре вся знать с удивлением говорила о том, что графиня Ланкастер стала женой какого-то Стрейнджа, не только не высокого происхождения, но к тому же еще хромого.

Жажда власти охватила короля Эдуарда. Со смертью Ланкастера для него словно началась совсем новая жизнь. Это совпало с окончанием перемирия с Шотландией, которое Роберт Брюс отметил нападением на целый ряд английских городов. Когда войска противника дошли до Престона, было решено снова попытаться не только дать отпор врагу, но перейти в наступление и захватить его земли.

Решительно все удивлялись перемене в короле Эдуарде. Лондонцы продолжали поддерживать его. Как прекрасно сумел он ответить оскорбителям королевы! И Диспенсеры давно уже исчезли с горизонта… Теперь-то уж король оставит свои прихоти и покажет всем, что он все-таки настоящий сын своего великого отца!

Военные действия начались. Англичане перешли границу с Шотландией, углубились в земли графства Лотиан и овладели селением Холирод Хаус. Они были удивлены, что им почти не оказывалось сопротивления. Что приключилось с таким опытным воином, как Брюс? Было слишком поздно, когда они поняли, что он не терял времени даром. Войско под его началом тоже перешло через границу и вступило в Йоркшир, откуда Брюс собирался зайти в тыл английской армии.

Изабелла находилась вместе с войском. Ее резиденция была неподалеку от Йорка.

Королева пребывала в состоянии раздумья. И немудрено: обстоятельства резко изменились, чего она вовсе не ожидала. Эдуард завоевал доверие народа, начало чему положили события в замке Лидс. А дальше – больше. Его популярность никогда раньше не была так высока.

Но Изабелла не намеревалась кардинально менять свои планы. Нет! Не для того она столь долго их вынашивала, так много вытерпела!

Что бы ни происходило, она станет действовать, как задумала, и никакие перемены в Эдуарде не свернут ее с пути, который она для себя избрала.

А путь этот, коротко говоря, вот какой: Эдуард должен быть свергнут, корона передана его сыну, регентом при коем станет она, Изабелла.

Ну, а если все-таки Эдуард резко изменит свое поведение, свою политику? Станет настоящим королем? Королем-победителем? Преданным супругом… Что тогда?

Все равно, решила она, я ни за что не прощу ему того, что было. Отплачу за все страдания и унижения… Да, я сделаю это…

Громкие взволнованные голоса за дверью прервали ее размышления. Изабелла встала и вышла в большую залу посмотреть, что происходит.

Происходили уже знакомые ей ранее вещи, она сразу поняла это – до того, как кто-то крикнул:

– Миледи, нужно спешить! Мы уезжаем отсюда. Армия короля отступает, вы можете попасть в плен к шотландцам!

Вот и ответ на все ее вопросы. Все осталось по-прежнему. Как могло ей прийти в голову, что Эдуард когда-нибудь станет победителем? Он снова потерпел поражение. Полководца-триумфатора из него не вышло.

Что же, возможно, это и к лучшему. Во всяком случае, облегчает для нее достижение цели.

Она поспешно стала готовиться к отъезду. После недолгой скачки до Тинмута она села там на корабль. Все было не слишком приятно, но утешало одно: вскоре, она это чувствует, судьба окончательно склонится в ее сторону, и тогда отступать больше не придется!.. По крайней мере, ей!..

Отчаяние господствовало на севере страны среди тех, кто оставался верен королю Эдуарду, ибо стало совершенно очевидно, что он никогда не сможет сравниться с Робертом Брюсом в искусстве ведения войны. Во второй раз он был обращен в бегство и еле избежал пленения… Да, их король рожден не для битв, и трагедия Англии в том, что у старого Эдуарда появился именно такой сын, а сам он не успел при жизни завершить все свои ратные дела.

Молодой Эдуард был подавлен, но не безутешен. Он пришел к решению: не нужно больше войн! Он никогда их не любил. Только один раз добился успеха в сражении – у замка Лидс, который обороняла женщина. Ланкастера победил не он, а Эндрю Хакли, граф Карлайл. Мортимеров в Уэльсе – тоже не он, а все тот же Хакли…

Ну, так что же, в конце концов? Да, он не воин. Не полководец. Но война и не нужна. Она несет только беды и смерти… Тем не менее ему было до смерти обидно, когда он узнал, что жители северных графств начали понимать: надежды на военные успехи со своим королем они связывать не могут, а потому нужно думать собственной головой, чтобы обеспечить себе спокойную жизнь. И многие начали действовать самостоятельно.

Епископ Дергемский и монахи Бридлингтона попытались заключить мир с Робертом Брюсом, и даже граф Карлайл лично отправился к мятежному вождю и дал согласие признать того королем Шотландии в обмен на обещание не трогать его собственные земли. То есть сделал то самое, за что был не так давно при его участии взят в плен Ланкастер и публично казнен.

Король Эдуард был глубоко оскорблен этим поступком. Королева Изабелла в душе посчитала его разумным: всякий, кто хоть в чем-то полагается на Эдуарда, просто глупец. Но теперь они все поумнеют. Они получили очередной урок. Вся страна получила урок. И все почувствуют себя лучше и счастливей, если этот король уйдет от них.

В этом ей помогут друзья. Должны помочь. У нее их сейчас немного, но будет больше. Она приложит для этого усилия. Один из самых надежных друзей – епископ Адам из Орлтона, открыто не одобрявший поведение короля. Он ненавидел Диспенсеров не меньше, чем она, и так же радовался, когда их изгнали. Но после ареста Мортимеров и смерти Ланкастера сам оказался в опасности – когда позиции короля усилились и тот начал подумывать о возвращении своих фаворитов. Эдуард возненавидел епископа Орлтона и даже попытался предать его светскому – не церковному – суду, которому духовные лица были неподсудны. Если бы не вмешательство двух архиепископов, его приговорили бы к смерти, а так Адама Орлтона удалось отстоять, хотя части имущества он был все равно лишен и вынужден жить в Тауэре – не совсем как узник, но и не как свободный человек. Он подал жалобу папе римскому и ожидал решения оттуда.