– Хитер гусь! Полковником представился!

– А я и есть полковник в отставке. Тридцать пять лет в уголовном розыске проработал. Пенсия жидковата. Когда мне Денис предложил последить за его женой за хорошие деньги, я не отказался.

– И как результаты?

– Она от него не гуляла. До вашей встречи.

– Светлане ты карточку послал?

– Ничего я не посылал. Кроме конверта, где предложил тебе встретиться.

– Значит, Денис знал о наших отношениях?

– Нет. Я обещал отчитаться в конце месяца. Парень уже успокоился, и я начал подумывать, стоит ли его вводить в курс дела.

– Светлана ушла от меня и оставила снимок на столе. Я изображен с бородой, которую сбрил неделю назад. Тогда наш роман с Олесей только завязывался.

– Это не мой снимок. Я следил за домом по ночам, когда Денис уезжал в командировки.

– И что дальше?

– Я обязан сдать весь материал Вербицкому. Закон есть закон. Это его дело разбираться в деталях.

– Меня посадят, Максимыч. Ложиться на дно или бросаться в бега не мой стиль. Убийца рядом, надо его вычислить.

– Считаешь себя умнее Вербицкого?

– Он работает по закону, а я за собственную шкуру воюю.

– В чем-то ты прав, Олег. Попробую тебе помочь, чем смогу. Но если в течение трех дней мы будем пробуксовывать, я сдам материалы в прокуратуру.

– Денис к тебе не обращался?

– Ему не до меня.

– Возможен фокус со страховкой. Надо это выяснить. Денис и Олеся молоды, здоровы, богаты, почему им отказать в страховке на крупную сумму? Или банковский счет. Денис мастер по таким аферам. Он мне это доказал.

– Не стал бы он этого делать для демонстрации своих талантов. Сам видишь, как легко ты дошел до похожей мысли. Фокус состоит в том, что его секрета никто не знает.

– Если след существует, то его можно найти, Максимыч. Ты опытный опер, следил за Олесей два месяца. Срок немалый. Кто-то мог проколоться.

– О чем ты?

– Хотя бы о фотке, присланной моей жене. Не для того ее присылали, чтобы она сбежала от меня. Глупо. Вспомни все, что ты видел за время своих наблюдений. Любая мелочь может стать главной в этом деле.

Секретарша вышла из кабинета следователя и попросила зайти Афанасьева, оставив дверь распахнутой настежь. Полковник в отставке зашел, прикрыл за собой дверь и положил на стол повестку.

– Афанасьев Иван Максимович. Вызывали? Я перед вами.

– Присаживайтесь, Иван Максимыч. Я Вербицкий. Веду дело об убийстве в пансионате.

Афанасьев скромно сел на край стула.

– Вы ветеран органов МВД.

– В запасе.

– В таком случае я могу рассчитывать на вашу откровенность. Вы понимаете, о чем идет речь?

– Об убийстве Олеси Астаховой, разумеется.

– Верно. В ночь убийства возле ее дома видели вас. Кассирша из супермаркета, расположенного на территории пансионата, некая Раковская. Она знает всех отдыхающих.

– Встречный вопрос. А что она могла делать среди ночи возле коттеджа Астаховых?

– Шастала по кустикам со своим приятелем. Искали подходящее место. Они видели вас возле дома. У вас на шее висел фотоаппарат. Любите снимать ночью?

– Та ночь оказалась неудачной.

– Для фотографа, но не для убийцы.

– Меня нанял муж Олеси Денис. Он ревновал жену к каждому столбу. Я следил за девушкой два месяца, его подозрения не оправдались.

– Вы о чем-то умалчиваете?

– Голословно обвинять никого не хочу. У меня даже зацепки нет.

– Вы каждый день следили за убитой?

– Только в те дни, когда Денис куда-то уезжал. Я частное лицо. Розыск преступника не входит в мои планы. К тому же я считал эту пару образцовой семьей, а в пансионате убедился в своих выводах окончательно.

Вербицкий встал из-за стола и начал прохаживаться по кабинету. Потом подошел к столу, достал из ящика и положил перед Афанасьевым фотографию.

– Это Олеся?

– Да. Но фотография не моя.

– Мы взяли ее из семейного альбома, который нашли в городской квартире. А где ваши фотографии?

– Исчезли. Я снимал на цифровой фотоаппарат. Что-то случилось с флешкой. На ней ничего нет.

– Вы виделись с Денисом?

– Он куда-то уехал после похорон. Я его понимаю.

– О себе я этого сказать не могу. В семейном альбоме мы не нашли ни одного снимка Дениса.

– Вы с ним не виделись? – спросил Максимыч.

– Виделся. В морге. Он приезжал с профессором на опознание. Он меня предупредил о своем отъезде. Не хотел возвращаться в пустую квартиру. Сам добровольно отдал мне ключ от нее. «Если что нужно, можете заходить и брать необходимые вещи, важные для следствия». С тех пор я его не видел.

– Ничего странного в его поведении я не вижу.

Вербицкий вновь начал прохаживаться по кабинету.

– Все бы ничего. Но в доме нет ни одной фотографии Дениса. А так же его отпечатков. В коттедже их тоже не нашлось. Однако на орудии убийства их больше чем надо.

– Я знаю чьи они.

– Любопытно.

– Вашего друга Олега Громова.

– Уверены?

– Он колол дрова для камина, вот почему их так много. Девушку убили одним ударом. Следы на древке ничего не доказывают.

– Есть еще письма, они очень красноречивы.

– Обычный курортный флирт. Олеся и Олег симпатизировали друг другу. Кого-то эта ситуация устраивала.

– Кого же?

– Не знаю. Того, кто вел за ними фотоохоту. Не я один щелкал фотоаппаратом.

– И вы показывали снимки мужу.

– Я – нет. О других не знаю. Меня кто-то дублировал.

– Момент важный, Иван Максимыч. Один из моих сотрудников ездил в Омск. Он без особых хлопот купил билет по чужому паспорту. У трапа самолета у него проверили посадочный талон, и все. Внутренние линии не отличаются особой бдительностью.

– Вместо Астахова мог лететь кто угодно.

– Если так, то убийство планировалось очень тщательно и выполнено безукоризненно.

– Согласен. Возникает извечный вопрос. Каков мотив?

– У Олеси есть огромная коллекция картин. На аукционе они стоят миллионы. В Англии, Голландии, Франции, но только не у нас. Их не трудно вывезти. Олеся завладела этими работами путем головокружительной аферы, за которой тянется кровавый шлейф. Ее девичья фамилия Чебрец. Автором картин считается ее мать Ксения Чебрец. Олеся Чебрец объявлена в федеральный розыск, но Олесю Астахову никто не ищет. Вряд ли она сама сумела провернуть аферу с картинами. За ее спиной кто-то стоит.

– И этот кто-то убрал ее?

– Возможно. Не берусь утверждать. Те, кого мы подозревали, сумели вывернуться, но находятся под пристальным контролем. В деле появились новые игроки.

Афанасьев потер свой чисто выбритый подбородок.

– Говорите, миллионы?

– В валюте, разумеется.

– Серьезный мотив. В коттедже было много картин. Они же не испарились?

– Вывезли все. Вопрос – кто? И куда? – сам себе задал вопрос Вербицкий.

– Краем уха я слышал о выставке, но не придал этому значения. Денис сам ходил туда с женой, мое присутствие не требовалось.

– Будет время подумать над этим ребусом, звоните мне в любое время. А заодно передайте привет Олегу. Для меня он недоступен.

– Его тоже можно понять. У меня к вам просьба. Дело, как я догадываюсь, старое, быльем поросло. Можете мне рассказать об истории с картинами?

– Начать надо с того, что Олеся Чебрец была в федеральном розыске, к ней подобрались на вытянутую руку, и тут она погибает.

– Муж наверняка знал об этом.

– Пока мне трудно судить. Свои соображения я оставлю при себе, если позволите, а историю картин могу рассказать.

Олег приехал к полковнику домой. Оба считали его квартиру самым безопасным местом для конспиративных встреч.

– Как встретил тебя Вербицкий, Максимыч?

– Передавал тебе привет. Письма твои он читал и понял ваши с Олесей отношения. Алиби Дениса лопнуло.

– Я ему с самого начала говорил об этом.

– Картины на стенах коттеджа помнишь?

– Мазня.

– Последние две были проданы на аукционе по два миллиона английских фунтов.