Роза вновь прильнула к нему. Ей будет легче сказать ему, если она не будет видеть его лица.

– Я никогда не забуду то утро, когда ты вошел в ресторан. При тебе я почувствовала себя настоящим человеком, женщиной, а не только машиной для обслуживания посетителей.

Джордж сильнее прижал девушку к себе.

– Знаю, что я приехала сюда с необоснованными надеждами. Я с самого начала это знала. Я приказывала себе держать свои чувства при себе, молча делая свою работу. Но оставаться бесчувственной рядом с твоими братьями невозможно! Такое впечатление, что ты вращаешься в каком-то смерче. Но его энергия никогда не выходила из-под контроля, потому что в центре этого урагана стоял ты!

– Ты мягко и тактично обуздывал гнев Монти, заботился о Заке, никогда не забывал, что Джефф страдает больше тебя! И относился с пониманием к Хену и Тайлеру. И ты никогда не забывал, что, несмотря на свое отсутствие, и Мэдисон остается членом вашей семьи. Ради нее ты пожертвовал своей карьерой, к ничем при том не давая понять братьям, что жалеешь об этом! Ты, сам того не зная, олицетворял доброту и заботу.

Взглянув на Джорджа, она увидела нежность и смущение в его глазах. Это придало ей уверенности и решительности для того, чтобы сказать ему то главное, чего она поклялась никогда не произносить.

– Ты всегда меня защищал, даже когда я злила тебя, ты был справедлив! Ты приказывал всегда с юмором и заботой! Ты самый замечательный человек, которого я когда-нибудь встречала. И я полюбила тебя!

У Джорджа был такой вид, словно его ударили по голове,

– Ты меня полюбила?..

Роза хотела вырваться, но Джордж держал ее в своих объятиях, как в железных тисках. Как, будучи таким чутким к своим братьям, он мог не догадываться о ее чувствах к нему? Если ей нужно было иметь доказательство того, что ее не любят, то сейчас она его получила!

– Неужели в это трудно поверить? Ты красивый, добрый, с тобой чувствуешь уверенность везде.

Джордж приподнял ее лицо за подбородок, глядя ей в глаза.

– Почему ты мне не сказала?

Роза почувствовала небольшое облегчение. Она не умела на него сердиться, даже если он этого заслуживал!

– Зачем? Неделями я лежала на чердаке, мечтая о твоих объятиях, о твоих поцелуях, о словах любви! А ты только сказал мне, что не видишь ничего плохого в том, что я тебе очень нравлюсь!

Но Джордж не слушал, осыпая ее лицо поцелуями. Он целовал глаза, нос, губы…

– Ты сказал, что мы можем наслаждаться друг другом и без всяких обязательств. Трудно быть более жестоким, даже если бы ты захотел! Ты очень похож на моего отца. Хотя ты был именно тем человеком, которого я искала, я не хотела влюбляться в тебя!

Поцелуи Джорджа стали более настойчивыми, а ее фразы становились все более прерывистыми.

– Только я допустила одну… ошибку. У этого человека нет места… в сердце ни для кого… кроме своей семьи. Он отгородил себя от остального… мира. Этот замечательный человек… боится такого пустяка… как влюбиться!

Джордж перестал целовать Розу.

– А что, если этот человек может влюбиться, но жениться не хочет, не хочет иметь семью. Но если он больше всего на свете желал бы доказать женщине, что любит ее?

Роза почувствовала, как угасает в ее теле страсть. Она разомкнула руки и, медленно опустив их Джорджу на грудь, оттолкнула его, и, глядя ему прямо в глаза, произнесла:

– Значит, этот мужчина путает любовь с желанием! У желания есть вся страсть любви, но нет ее теплоты. Оно только поглощает, но ничего не создает. Желание живет один момент, и будущее для него – неприятная мысль, пришедшая слишком поздно! Оно быстро возникает, но так же быстро и сгорает. А любовь может хранить свое тепло многие годы!

– Ты не веришь, что такой человек может полюбить тебя?

– Может, но он не позволит себе…

– Итак, ты не останешься?..

– Я не могу.

– Я знал, что северная Джорджия – богом забытая страна, но эти места заслуживают еще более сильного определения!

Они ехали уже четыре часа по узким тропам, проложенным в густых зарослях, на пути им попадались небольшие поляны и мелкие речушки. Ни одного дома или других признаков присутствия человека. Джордж правил фургоном. Роза сидела рядом. Солти ехал на лошади, все утро развлекая их нескончаемым потоком веселой болтовни.

– У нас за домом были заросли шиповника, но это ничто по сравнению с этим кошмаром, – указал он на необозримые заросли кустарника, простирающиеся на многие мили. – Трудно представить, как из них выбираются ваши коровы! У моей мамы была корова, с рогами не длиннее хвоста поросенка. Так она однажды запуталась в ветвях глицинии и сломала себе шею! К своему стыду, признаюсь, что у нас больше не было ни коровы, ни молока.

Джорджу было неинтересно слушать ни про глицинию, ни про корову Солти. Его мысли были заняты только двумя вещами: близостью Розы и тем, что его решимость остаться холостяком уже очень сильно поколеблена.

Роза никогда не была такой красивой и желанной. Джордж не знал, было ли это потому, что она уезжает, или просто платье девушки облегало тело с достаточной откровенностью. Оно было застегнуто на все пуговицы, но ни одно из платьев так не подчеркивало ее грудь. Роза сидела очень прямо, и оттого ее грудь казалась еще более упругой и высокой. Соблазн протянуть руки и накрыть ладонями ее груди был так велик, что Джордж с трудом сдержался. Проклиная себя за похотливость, он, однако ничего не мог с этим поделать, когда Роза была так близко!

Даже если бы она была за тысячи миль от него, все равно он бы чувствовал возникшее между ними напряжение.

Он понимал, что Розе не хочется говорить сейчас о том, что ее тревожит. И Джордж не нарушал ее молчания: она и так сказала слишком много прошлой ночью!

Только он сказал не все. Говоря о своем восхищении, о том, что она ему нравится, он ничего не сказал ей о той боли, которую вызывает у него ее отъезд! Он не сказал об этом потому, что до сегодняшнего утра сам не знал об этом. Не зная, пока не увидел Розу, выходящую из дома со своими вещами. Он и не подозревал, что боль может быть такой сильной! Ожидая, что не слишком обрадуется ее отъезду, Джордж не предполагал, что окажется на грани того, чтобы броситься перед ней на колени и умолять ее остаться!

Наверное, она была права, говоря, что он не будет счастлив, если не женится, не будет иметь семью. Но выбора у него нет. Им не поможет понимание, что оба они хотят одного и того же, но не могут этого получить! Гораздо лучше будет расстаться. Тогда боль не будет такой острой.

Но боль не проходила. И злость. Он уже мог бы привыкнуть к тому, что его жизнь состояла из невыполненных обещаний!

Становилось еще больнее от того, что она уезжает, думая, что он не испытывает к ней ничего, кроме физического влечения! От этого он в ее глазах выглядит ничуть не лучше Люка Керни. Невыносимо даже подумать, что она презирает его!

Возможно, надо было ей рассказать, почему он не может жениться, почему не хочет иметь семью. Но прошедшая ночь не казалась Джорджу подходящей для такого разговора. Не стоит делать этого и сейчас. С того момента, как Роза решила вернуться в Остин, было бы не правильным вынуждать ее изменить свое решение.

И Джордж понимал, что она должна уехать.

Пытаясь найти другое решение, он не спал всю ночь. Но сна не было. Им придется нанять другую домработницу, никак не связанную с армией Союза!

Армия. Странно: возвращаясь домой из Вирджинии, он целыми неделями перебирал в уме территориальные форты, решая, где условия для его продвижения будут лучше. Когда он расспрашивал о Техасе, его не интересовали ранчо и коровы. Он задавал вопросы о войнах с индейцами, о том, кто ими командует. Даже приехав домой и поняв, что не сможет сразу вернуться в армию, он не переставал задумываться о том, как долго затянется эта вынужденная задержка и как она может сказаться на его военной карьере.

Теперь Джордж понял, что не думает об армии уже несколько недель. Сейчас он постоянно думал, как согнать скот или как улучшить его породу. Он планировал мысленно строительство новых загонов, хлева, сарая. Он думал, как будет расширять дом…