– Вполне вероятно, что ему не нравятся женщины такого типа, как она, – предположил Горас. – Хоуп говорила, что он очень воспитан и обходителен: не сквернословит при ней и содержит тюрьму и дом в идеальном порядке.

– Но все же временами он ведет себя довольно странно, – заметил кто-то из присутствующих.

– А лично меня не интересуют странности, раз он умеет стрелять так, как выстрелил сегодня утром! – вмешался в разговор Скотт Эл-джин. – Я плачу за то, чтобы он защищал меня от таких проходимцев и пьяниц, как Финн Питер-сон. И до всего остального мне нет дела.

– Вы думаете, он не побоится столкнуться с Блакторнами? – поинтересовался Уолли.

– Он не побоится сразиться с самим дьяволом!

Мужчины многозначительно переглянулись. Входная дверь заскрипела, и в зал вошел Питер Коллинз. Именно по его рекомендации город решил нанять Хена.

– Но Блакторнов слишком много – несколько дюжин по самым скромным подсчетам, – не сдавался Уолли.

– Пока город защищает Хен Рандольф, вы находитесь в полной безопасности! А теперь оставим лучше разговоры и приступим к игре. – Коллинз занял место за игровым столом, бросив мимолетный взгляд на выигранные незнакомцем деньги. – Вижу кучу банкнот, которые так и просятся в мой карман.

– Вам легко говорить, – буркнул Нортон, перетасовывая и раздавая карты. – Вы не живете в городе. От того, что Рандольф посадил Дэмьена за решетку, пострадают именно горожане.

В салуне воцарилось молчание. Большинство присутствующих, еще не слышавших об аресте Блакторна, резко повернулись в сторону Билла Нортона.

– Я думал, что Финн Питерсон открыл стрельбу в салуне, – заметил кто-то.

– Верно. Но Рандольф застал Дэмьена в каньоне. Он избил вдову Блакторн и пытался увезти ее сына. Если верить Горасу, шериф безжалостно измордовал Дэмьена и посадил в тюрьму. И даже не накормил.

– Из-за этого Блакторны могут сорваться с цепи и быть хуже бешеных псов.

– Да они ни за что не оставят брата за решеткой. Блакторны дорожат своей репутацией.

– Но что же нам делать?

– Не знаю, но уверен, что необходимо что-нибудь предпринять.

– Излишнее беспокойство, – вмешался в разговор Питер. – Доверьтесь Хену. Он за это получает деньги.

– Я беспокоюсь о жене и детях и о крыше над головой.

– Господа, это начинает надоедать. Давайте либо играть в карты, либо отправляйтесь домой, заприте двери и окна и сидите настороже с ружьем в руках, – недовольно бросил Питер. – Еще две карты. Ставлю пять долларов…

Хен не мог выбросить из головы слова Люка. Конечно, этот проходимец был болтуном, коих свет не видел, но он, несомненно, выразил мнение всех остальных. Люк и другие обитатели города смотрели на Лорел лишь с точки зрения удовлетворения физической потребности. Это приводило Хена в ярость: насколько он мог судить, она была мужественной и порядочной женщиной. Если она родила ребенка вне брака, это ни в коей мере не умаляло ее достоинств. Лорел намного лучше большинства людей, прожигающих жизнь в салунах. Возможно, она не соответствует образу благородной леди в представлении местных обывателей. Но наверняка в жизни каждого жителя Сикамор Флате было нечто, чего стыдились, и что тщательно скрывали от посторонних глаз.

И у него, Хена, было…

Молодой человек повернул к дому, выстроенному городом для шерифа. Здание было большим и просторным: один из его предшественников имел семью из пяти человек.

Хену хотелось хорошенько выспаться. После беззаботной недели сегодня выдался напряженный и трудный день.

Однако ему не удалось ни отдохнуть, ни избавиться от назойливого чувства раздражения. Проснувшись в пять часов, он почувствовал себя как после буйной попойки. Прогулка по утренней пустыне помогла несколько унять раздражение.

Почти успокоившись, молодой человек вернулся в город. Подъехав к тюрьме, он обнаружил, что входная дверь распахнута настежь.

Хен отказывался верить собственным глазам: камеры были открыты и пусты. Кто-то выпустил Дэмьена и Финна, благоразумно воспользовавшись ключами, словно в насмешку оставленными на столе. Молодой человек схватил ключи и подобно урагану понесся по улице к банку. Владелец, Билл Нортон, как раз отпирал дверь.

– Кто выпустил Блакторна и Питерсона? – требовательно спросил шериф

Нортон посмотрел на Хена, открыв дверь, и предложил войти.

– Я опасался, что нечто подобное могло произойти.

– И не сочли нужным предупредить меня?

– Я не был до конца уверен.

– Мне показалось, что вы наняли меня, чтобы избавиться от нарушителей закона. Ну что же, теперь можете смело отправить им письмо и сообщить, что жители города настолько трусливы, что не посмеют противостоять им.

– Но люди действительно боятся Блакторнов. За то, что вы посадили в тюрьму Дэмьена, его родственники могут сравнять город с землей.

– И поэтому они выпустили Дэмьена в надежде, что Блакторны оставят город в покое?

– Что-то вроде этого.

– А вам никогда не приходило в голову, что вы живете в городе, полном трусов и дураков?

– Жестокое обвинение.

– Зато заслуженное, – возразил шериф, не обращая внимания на недовольство Нортона. – Насколько я понимаю, мне не следует рассчитывать на ваших «смелых» граждан. Они не станут рядом со мной с оружием в руках, когда появятся Блакторны, и не соберут вооруженный отряд, если понадобится преследовать преступников.

Нортон беспокойно посмотрел на дверь.

– А как насчет вас?

– Конечно в случае необходимости я… но…

– Можете не продолжать. И так все ясно. – Хен сорвал с рубашки шерифский значок и протянул банкиру, но затем на секунду замер и резко отдернул руку. – Пожалуй, я оставлю его ненадолго. Но с этой минуты я слагаю с себя всю ответственность. Я не отвечаю за безопасность города.

– Но вы же подписали договор. Хен положил руку на кобуру.

– Вот единственный договор, который стоит принимать в расчет.

Молодой человек повернулся к выходу.

– Мы заплатили вам за месяц вперед. Хен приостановился и оглянулся.

– Думаю, пора поговорить о повышении оплаты. Защищать город, битком набитый трусами, боящимися высунуть нос из своих нор, стоит гораздо больше.

Лорел любила вставать на заре. В первый час после рассвета в каньоне стояла приятная прохлада. Вдыхая холодный воздух, прислушиваясь к тишине ущелья, женщина верила, что ночь унесла с собой грязные события вчерашнего дня. Казалось, ничто больше не угрожает сыну и очень скоро она непременно встретит любовь. И вычеркнет из памяти неудачные последние четырнадцать лет. Но по мере того как солнечные лучи прогревали воздух, Лорел расставалась с иллюзиями: ничего не изменилось, да, наверное, и не изменится никогда. Сонный Адам помог нести корзины с чистым бельем, которые женщина навьючила на смирного ослика. Она направилась вниз по каньону в сторону Сикамор Флате.

Лорел не переставала восхищаться красотой ущелья, ставшего ей родным домом. Далее в самые жаркие дни воздух оставался в каньоне прохладным и свежим. С вершин гор круглый год струился неиссякаемый поток воды, превращая ущелье в оазис жизни посреди суровой пустыни. В листве деревьев скрывалось бесчисленное количество птиц, беззаботным, мелодичным щебетом возвещавших о приходе нового дня.

Где-то вдалеке гулким эхом отзывался ритмичный стук дятла. То там, то здесь тропу пересекали шумные стайки перепелок. Крохотные колибри бесшумно парили в воздухе, порхая с цветка на цветок – они собирали нектар с некоторых поздноцветущих кактусов. Мелкие зверюшки покидали расщелины скал и бесстрашно спускались к ручью. Вокруг простирался совершенный мир, в тиши которого Лорел чувствовала себя счастливой.

Они вышли за пределы каньона. И теперь впереди лежал чужой, негостеприимный мир. Чувство безмятежности исчезло. Лорел вновь и вновь убеждала себя, что невозможно всю жизнь скрываться в каньоне: нужно было зарабатывать на хлеб насущный и растить сына.