Мэйлен закивал. Затем резко остановился.

— Но папа сильно разозлится.

Разозлится? — сухо подумала Атайя. — Не то слово, мой принц.

— Зато мама очень обрадуется, — продолжила она, прибегая к детской логике. — Я заберу и Николаса в безопасный уголок, где о нем будут заботиться. А затем отведу тебя к маме.

Из соседней комнаты слышалось ритмичное дыхание брата: поссет сделал свое дело.

— В дорогу, — сказала она и пошла в спальню Николаса. Мэйлен засеменил следом. — Тебе нужно просто сидеть рядом и держать меня за руку.

Однако мальчик смотрел мимо нее, на мистрис Анну, развалившуюся на табурете. Она спала, но ее голова закатилась назад, и рот открылся. Было едва заметно, как поднимается и опускается грудь, и в лунном серебре темной комнаты недвижность няни напугала Мэйлена. Он подумал, что она мертва.

— Нет, я никуда не хочу ехать, — сказал он и схватился за столб кровати, словно за мамину юбку.

— Не бойся…

Принц упрямо качал головой, будто пони гривой.

— Ты собралась наколдовать, так? Папа говорит, что это причинит мне зло.

— Но другого способа у нас нет.

Она взяла Николаса за руку, готовясь исчезнуть, но это только усилило его страхи.

— Нет! — завопил он так пронзительно, как способен лишь ребенок. Он дернул ее за рукав, пытаясь высвободить дядю. — Папа! На помощь! Дьявол хочет украсть нашего Николаса!

Атайя услышала, как барабанят во внешнюю дверь.

— Мистрис Анна, у вас все в порядке? — Стражник проверил замок и плюнул. — Отоприте сейчас же!

Атайя поняла, что времени для уговоров не осталось, протянулась и схватила Мэйлена за запястье, отчего он заорал еще громче. Затем закрыла глаза и углубилась в тропы в поисках заклинания транслокации. Однако корбаловый кристалл запутал ощущения сильней, чем она ожидала. Невидимый покров — одно, а перемещение — другое. Здесь требуется большая концентрация и ловкость, а воздействие камня не совсем прошло.

Она вспомнила, как быстро исчезла из Килфарнана, несмотря на то, что незадолго подверглась разрушающей силе камня судьи. Тогда прошло всего несколько минут после удаления корбала, а тут цепочка Николаса уже давно лежала в темноте, а Атайя не могла отыскать нужный путь и уже дважды не там повернула. Судя по громким голосам стражников, она не имеет права на еще одну ошибку. Даже у двери принца есть запасной ключ, и замок не задержит их надолго.

Тем более если есть еще один вход в…

Когда Атайя услышала неприятный знакомый голос, который с руганью обрушился на стражников, она вспомнила, что епископ Люкин временно поселился в соседней комнате, куда можно попасть через смежную дверь, а о ней принцесса не позаботилась. Последовали ярые проклятия, зловеще скрипнул засов. Атайя сидела спиной к входу, держа за руки принцев, но почувствовала, что с верховным судьей еще два стражника.

— Если он видит дьявола, то ясно, кто у нас в гостях, — кричал тот, ворвавшись во внутренний проход. — Я думал, в комнате постоянно висит корбал!

— Так и есть, — возразил его человек. — Я сам его повесил!

Атайя испугалась, Мэйлен продолжал визжать. Еще один ложный поворот. Боже, где же заклинание?

Нужно выиграть драгоценное время. Мимо платяного шкафа пронеслись шаги прямо к опочивальне. Она на секунду отпустила руку Николаса, чтобы создать на входе огонь высотой по пояс. Простая иллюзия, но она поможет остановить врагов.

— Пожар! — закричал стражник. — Принесите воды, быстро!

— Нет, он не настоящий! — возразил епископ. — Я уже видел эти колдовские штучки. Мы можем спокойно бросаться в него… — Голос приближался: Люкин прошел через пламя. — Не прикасайтесь к ней, — предупредил он — совсем близко. — Она погубит нас вместе с ними.

Заклинание, я его уже чувствую…

— Но как мне…

— Из арбалета!

— А как же принцы? — ахнул стражник.

— Идиот! — взорвался епископ. — Ты так плохо стреляешь? Дай мне!

Шаги удалились, заскрипел натянутый арбалет. Вот оно!

Атайя резко вдохнула.

— Hinc libera me!

Когда последний звук слетел с ее губ, и Атайя уже оказалась перед бесконечной пропастью, вдруг огонь прожег плечо, пронзив кость. Она пошатнулась на краю хаоса, упав обратно в Делфархам, затем обратно в межпространство, закрутившись в разных частях света. Впереди мелькала знакомая череда картин, позади гремел гневный голос епископа, то отдаляясь, то нарастая со смертельной близостью:

— …спасла Николаса от правосудия и забрала в заложники Мэйлена, чтобы мы не могли ее уничтожить! Могу поспорить, сумасшествие принца было искусным подлогом, чтобы Совет не казнил его сразу же…

Опять вперед, в бессознательный водоворот. Крики Люкина пропали.

И снова обратно… снова злостный глас:

— …а ее лепет о некоем Мудреце… ложь! Мальчику грозит опасность только от нее и ниоткуда более. Черт побери, где корбал, за которым я послал?

Она по инерции полетела вперед и погрузилась с подопечными королевских кровей в бездну света и звука. Николас спокойно спал, а Мэйлен дико отбивался, дергал за руку, посылая разряды молнии до поврежденного плеча. Платье вымокло от пота и липло к телу, из раны текла теплая кровь. Атайя боялась потерять сознание до того, как они доберутся.

Этого никак нельзя допустить. Она ясно осознавала, что произошло с судьей, прицепившимся к ней в Килфарнане. Попав в вихрь, он кричал в агонии, потому что его тело разрывалось на части, не в состоянии выдержать напряжение места, не предназначенного для плоти.

Надо побороть боль… иначе Николаса с мальчиком ждет та же судьба.

Зная, что силы на исходе и принц может вырваться, если они не выйдут из хаоса, она вошла в его детское сознание и заговорила изнутри:

Мэйлен, не отпускай моей руки. Я понимаю, что ты напуган, но мы сейчас в опасном месте. Держись крепко!

Она почувствовала, что мальчик немного утих, успокоенный голосом — не важно чьим, — голосом, который убедил его, что он не один. Остатки плача проникли Атайе в сердце. Она не хотела так перепугать его. Если встряска при перемещении обеспокоила Бэзила, то бедный мальчик наверняка в ужасе.

Все будет хорошо, Мэйлен. Только держись.

Прежде чем Атайя вышла из чужого мозга, что-то поймало ее взгляд, нечто яркое и недрогнувшее посреди меняющихся мыслей, воспоминаний и страхов, которые делали Мэйлена Мэйленом. Световая точка, ослепительная, как солнце над морем, но не больше острия иголки. Она была тусклей, чем у Эммы — возможно, из-за возраста, — но точно была.

Семя.

Семя магии, еще не развившейся.

Атайя глубоко вдохнула, если в межпространстве действительно был воздух. Ее так удивило открытие, что она почти забыла о раздирающей боли в правом плече.

Мэйлен? Судьбой выбранный стать магом?

До этого она полагала, что великим королем-колдуном, которого предсказал Дамерон, будет его последователь — Брандегарт. Высокомерный Мудрец вряд ли видел другой исход.

А теперь не исключено, что он ошибается.

Атайе казалось, что ее нет на земле уже несколько часов, но круговорот наконец прекратился, свет померк, шум и изображение остановились. Под ногами появился покрытый плитами пол, на который она и рухнула, отпустив спящего Николаса и шмыгающего носом жалкого ребенка.

Она не знала, попала ли в выбранное убежище, от боли и шока принцесса даже не могла вспомнить, куда вообще собиралась отправиться. Но затем услышала возглас старика и поняла, что находится в безопасности. Атайя уступила напряжению заклинания и раны, расслабилась и погрузилась в глубокий сон.

Атайя проснулась под тихий плеск воды и равномерное дыхание. Открыв один глаз, она увидела Мэйлена, который свернулся калачиком и крепко спал в кровати на колесиках. Сама принцесса лежала на перине в незнакомой комнате: несомненно, ее сюда донесли из пустой палаты, где она появилась. То место Атайя помнила до мельчайших деталей вследствие эмоциональной встряски от неожиданной встречи с Адамом Грайленом четыре месяца назад.