— Тебе пришлось бы рано или поздно покинуть лагерь, — разочаровала его Атайя. — И в деревне не стало бы за это время безопаснее.

Жерар грустно кивнул:

— Видимо, так. Но теперь мне туда дороги нет. И я останусь у вас, если не выгоните. Готов выполнять любую работу. — Он посмотрел на покалеченную кисть. — Вот только плотником мне больше не быть.

— Нам не хватает учителей, — сказала Тоня. — Джильда надеялась, что в один прекрасный день ты им станешь.

Жерар улыбнулся и покачал головой:

— Я и сам плохо справлялся с заклинаниями, когда ушел… Сомневаюсь, что из меня получится хороший наставник.

— Ты удивишься, какие низкие у нас сейчас требования, Жерар, — ответила Тоня, нахмурив брови. — Очень нужна помощь — в лагере больше сотни лорнгельдов.

Тот свистнул, приятно удивившись такому повороту судьбы.

— Послушай, — вдруг обратился Джейрен к Эмме, — а что случилось с Алеком, сыном управляющего? Я познакомился с ним в тот день, когда ты сломала руку.

— Он мертв, — опустила глаза Эмма. — Алек боялся, что ему отпустят грехи, но так и не набрался храбрости бросить вызов священнику и попасть навеки в ад. Хотя я в это не верю, — добавила она. — Как я могу гореть в аду за то, с чем родилась?

— Хорошо бы все так мыслили, — с улыбкой проговорила Атайя. — Если мы выполним нашу задачу, то так оно и будет.

В часовню ворвался порыв леденящего ветра, и Жерар с Эммой, которые продрогли еще в дороге, невольно затряслись от холода.

— Так, вы двое, живо на кухню, — сказала Тоня, показывая на дверь. — У меня там варится похлебка, она пойдет вам на пользу.

Их глаза засверкали от благодарности, и Тоня вывела путников из часовни, оставив молодоженов наедине.

— Итак, — начал Джейрен, облокотившись о каменную скамью, — похоже, зерно магии — не просто догадка. И Эмма тому подтверждение.

— Ирония судьбы, — отметила Атайя. — Я получаю доказательство моего дара, когда уже твердо решила им не пользоваться. Но не на все вопросы есть ответы: я увидела зерно за пару месяцев до ее приезда: сколько оно там находилось до меня — неизвестно. Не исключено, что оно появляется незадолго до проявления мекана. А может, за много лет… или даже от рождения. Если я проникну в сознание человеку и не увижу там зерна, еще не значит, что оно там не появится. Вероятно, просто не развилось пока.

— Твоя правда, — признал он, — но все же приезд Эммы свидетельствует об одном: ты можешь определить, кто колдун, а кто нет, до мекана. А это прорыв.

Тут послышалось шарканье ног и отдышка. В часовню ввалилась Дриана, схватившись за косяк двери, чтоб не упасть.

— Обычно я не такая неуклюжая, — стала оправдываться она, — но вся дорога заледенела. — Дриана показала наружу в сторону кухни. — Я видела, у нас новенькая. Хотите, я подыщу ей в лагере место для ночлега, пока она не построила собственный шалаш?

— Хорошая мысль, — одобрила Атайя. — И спроси, кто сможет одолжить накидку и одеяло. Кажется, Эмма ничего с собой не прихватила.

Дриана изобразила нечто вроде реверанса и вышла, передвигаясь совсем медленно по льду у входа.

Когда она исчезла, принцесса тихо усмехнулась.

— Надо было раньше подумать о постели для Эммы, — сказала она Джейрену с кривой улыбкой. — В конце концов, мы же давно знали, что она к нам придет.

Поздно вечером Атайя сидела на краешке своей кровати и кончиком ножа гравировала на камне руны. Работа это замысловатая. Несмотря на две жаровни, в комнате было холодно, и рука иногда соскальзывала, превращая надпись в детские каракули. Сзади сидела Дриана, аккуратно причесывая ее запутанные ветром волосы.

— Значит, это называется ключом, так?

— Этот ключ пока не настроен, но у меня есть парочка подходящих. Если кто-то уйдет из лагеря, он сможет связаться с нами, преодолев защитный покров. Дом Де Пьер не теряет контакта с некоторыми из своих бывших учеников, и я подумала, что тоже могу повторить его трюк.

— Да, хорошая идея, но, откровенно говоря, ваше высочество, — сменила женщина болтовню на серьезный разговор, — я думала о… Жераре. Я видела, что сделали с его рукой. Это ужасно. А ведь на его месте мог бы быть и мой брат. Я считаю, нам с Коннором нужно пойти попытаться найти его и убедиться, что он в безопасности. К тому же Кон нор не нашел работы в Кайбурне, и у нас заканчиваются деньги. Но мы справимся, не волнуйтесь, вам нужно кормить много народу.

Атайе показалось странным неожиданное беспокойство Дрианы по поводу брата: Трибунал свирепствует уже больше месяца, но, вероятно, раны Жерара тронули ее глубже, чем любые рассказы.

— Я спрашивала о твоем брате в Килфарнане, однако Мэйзон его не вспомнил. Но я уверена, что он туда добрался, — добавила принцесса, чтобы понапрасну не тревожить островитянку. — Я не знала имени, только постаралась угадать, как он выглядит, а для Мэйзона этого оказалось недостаточно.

— О, мы совсем не похожи. От разных отцов, понимаете ли, — сказала она, и Атайе не нужно было оборачиваться, чтобы представить, как высоко поднялись у женщины брови. — А зовут его Девин. Глупо с моей стороны ни разу этого не упомянуть.

Плавные движения гребешка так расслабили принцессу, что она не стала думать ни об ужасном столкновении Жерара с Трибуналом, ни о судьбе брата Дрианы. Интересно, прибыл ли ее собственный брат на Саре без происшествий? Сесил передала через Джарвиса, что Николасу дали пост, и Атайя подсчитала, что он должен был достигнуть места назначения на прошлой неделе. Из всех людей в лагере только Джейрен, Тоня и она сама знали, куда отправился Николас и что его сопровождает Ранальф. Нельзя, чтоб до Делфархама дошел слух, что принц поехал на Саре ради нее. Поэтому Атайя сказала, что брат вернулся во дворец, а Ранальф пошел набирать новичков, и обоим оказалось по пути.

— Дриана, ты ведь с Саре… — внешне непринужденно начала принцесса. — Что ты знаешь о Мудреце?

Гребешок резко остановился на полпути, затем осторожно заскользил дальше.

— Так вы о нем слышали?

— Да, кое-что, когда была в Рэйке. О нем мало что известно. Человек-загадка.

— В общем, я сама не колдунья, поэтому ничего не знаю. Он держится сам по себе, он и его люди. Говорят, что он грозный, могущественный маг. Тот, кого называют адептом — как вас. В народе детей пугают небылицами о Мудреце, чтобы они себя хорошо вели: «Придет Мудрец, превратит вас в свиней».

Атайя улыбнулась. Существуй такое заклинание, она бы нашла к кому его применить. Дарэк, возможно, или епископ Люкин, или даже лучше весь орден адриэлитов был бы обезврежен. Получилась бы целая армия свиней, ни на что более не способная, как только копать желуди в лесу.

— Я слышала, они считают, будто магия ставит их выше всех остальных… это так?

— Они вряд ли жили бы отдельно на острове, будь оно иначе, точно сказать не могу. Я имею мало отношения к колдунам — то есть кроме ваших учеников.

Дриана принялась заплетать волосы Атайи.

— Если бы я могла доверять Мудрецу, — подумала вслух принцесса, — то попросила бы его прислать несколько человек, чтобы помогать обучать лорнгельдов. Люди приходят к нам почти каждый день, и число учителей растет слишком медленно, чтобы с ними справляться. Но я не позволю, чтоб их убеждали, будто магия дает им некое исключительное превосходство, тем более право управлять другими. Это противоречит тому, чему научил меня мастер Хедрик.

— Ну, может, все это просто сказки. Почему бы ему не помочь принцессе в беде. И к тому же такой хорошенькой, — добавила она, вплетая в косу красную ленту. — Но у меня есть один вопрос, хотя, наверно, они у меня никогда не кончаются! Если вы обладаете силой, которой нет у других, и предполагается, что вы не можете ее использовать для корыстных целей, то зачем она вам дана?

Атайя рассмеялась.

— Иногда мне самой интересно. Мастер Хедрик считает, что каждый колдун должен сам для себя решить, зачем ему магия в жизни. — Она отложила ключ и протерла покрасневшие глаза, утомленные событиями дня. — Временами мне кажется, что моя магия для того, чтобы сделать меня несчастной.