Через секунду он понял, что ему мучительно хочется увидеть мисс Картер, увидеть тут же, не откладывая, прямо сейчас. Мор стоял совершенно неподвижно и вместе с тем задыхался. Ты пьян, сказал он себе. Такого чувства он раньше никогда не испытывал. До слез, до отчаяния ему хотелось видеть ее. Должно быть, я болен, думал Мор. Что же делать? Все произошло так неожиданно. Что же делать? Вернусь в дом. Это нетрудно, потому что парадная дверь наверняка еще открыта. Поднимусь по лестнице, пройду по коридору и постучу в дверь ее комнаты. От одной мысли, что это возможно и что ничто ему не помешает, если только он сам не передумает, Мор пошатнулся и едва не упал на землю. Осознание, что сейчас все в его власти, на миг стало острым до боли.

Очнувшись, он чуть повернулся и тут лишь заметил, что в сумраке деревьев кто-то стоит. Мор заледенел от страха и растерянности. Отступил на несколько шагов. А призрак вышел из-под дерева и, неслышно ступая по траве, начал приближаться к нему. Это мисс Картер! Он хотел заговорить, но не смог. Потом разобрал, что призрак слишком рослый. Это была Ханди.

— О, так это вы, мистер Мор! — От басовитого голоса мисс Хандфорт лунная ночь тут же рассыпалась грудой осколков. — А я-то думаю, кто тут стоит так тихо.

Мор повернулся и молча пошел к выходу из сада. Ему очень не хотелось, чтобы мисс Картер узнала, что он стоял на лужайке и наблюдал за ее окном. Никаких головокружительных чувств он больше не испытывал. Теперь ему хотелось одного — уйти и не слышать, как рокочет позади голос мисс Хандфорт.

А она шла следом и говорила без остановки.

— Задергиваю шторы и вдруг вижу кто-то по саду идет, дай, думаю, схожу проверю, непорядок, кто-то ночью на лужайке. Ну вот, вышла, а это вы.

— Очень храбрый поступок с вашей стороны, Ханди, — сквозь зубы процедил Мор. Теперь он шел по каменистой дорожке, но Ханди не отставала. Он успел заметить, что в спальне Демойта уже темно.

— Тут и в самом деле глаз да глаз нужен, — бубнила мисс Хандфорт. — В окрестностях шатаются разные странные личности. Говорят, недавно бродяга какой-то появился, вроде цыгана. Может, высматривает, кого бы ограбить.

— Не сомневаюсь, что вы надежно запираете двери, — сказал Мор. Они дошли до конца дороги. Значит, сейчас выйдут за пределы поместья.

— В наш дом ему не забраться! — заявила мисс Хандфорт. — Спокойной ночи, мистер Мор.

— Спокойной ночи, Ханди, — ответил Мор. Ему было ужасно не по себе. Он решил пойти по шоссе.

— Если ведешь себя как вздумается, то на сочувствие окружающих не надейся, — обращаясь к Фелисити, сказала Нэн.

— А я именно на это и надеюсь, — мрачно ответила Фелисити и ушла к себе в комнату.

Она права, слушая снизу этот обмен репликами, думал Мор, все мы только на это и надеемся. Он глянул на часы. В два пятнадцать урок. Значит, пора уходить. На его «до свидания» никто не ответил, и он вышел из дома, звучно хлопнув за собой дверью.

Нэн отправилась следом за Фелисити.

— Хорошенько все осмотри, и наверняка отыщется, — сказала она. — Она далеко уползти не могла. Если здесь не найдешь, то снова посмотри в моей комнате. Еще чего доброго, залезет ко мне в тапок или в постель.

— Ну нет нигде, — страдальческим голосом произнесла Фелисити, — может, в какую-нибудь дырку забралась, под пол, или вообще умерла!

— И как тебе стукнуло в голову эту гадость в дом притащить!

— И вовсе не гадость, а даже красивая — длинная, гладкая, и рожки такие классные. Я ее всего лишь на секунду оставила. Она свернулась в клубок и начала как-то так шевелиться странно, спрятав рожки. Я и подумала, может ей жарко — пошла принести немного воды, вернулась, а она исчезла.

— Будем надеяться, выползла через окно.

— Вряд ли. Наверняка где-то в доме. Но я ее никогда не найду. — Фелисити шмыгнула носом.

— Ты здесь снова все переставила, — с укором заметила Нэн.

— Мне так больше нравится. — И Фелисити с плачем упала на кровать.

— Не огорчайся, детка, нет никакой причины. Ну-ка, успокойся и лучше подумай, что бы такого полезного сделать. Ну, вот хотя бы собери свои летние платья, и я постираю. И сделай это поскорее, а то тебе не в чем будет ехать в Дорсет. — С этими словами Нэн вышла из комнаты.

Фелисити еще немного поплакала, потом вытерла слезы и опять начала искать улитку. Но вредное создание как в воду кануло. Представив, как трагически могла сложиться судьба улитки, Фелисити обронила еще несколько слезинок. Я во всем виновата, думала она. Ведь улитке было так хорошо в саду, среди травы и листьев… но кто-то поднял ее и унес в дом, прочь из родного мира. Больше никогда так не поступлю, поклялась себе Фелисити.

Она зашла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Обнаружила, что глаза покраснели. Вымыла лицо холодной водой. И решила пойти в школу, повидаться с Доном. То есть сделать то, что школьные власти сурово делать запрещали. Если ее застанут в комнате брата, то в первую очередь на него, на Дональда, обрушится страшная кара… и родители постоянно твердят, что посторонним на территорию Сен-Бридж входить нельзя без официального разрешения. Прекрасно зная, что такое «хорошо» и что такое «плохо», Фелисити в то же время не питала никакого особого трепета перед старшими, и ее сознание энергично творило в полном отрыве от окружающего ее взрослого мира, полного запретов и проповедей, большей частью совершенно, как она считала, бессмысленных. Вот и сейчас она не совершит никакого преступления, если пойдет в Сен-Бридж и увидится с братом… загвоздка лишь в том, чтобы это прошло безнаказанно. Она переоделась, причесалась, в общем, тщательнейшим образом привела себя в порядок. После чего сошла вниз и уже собралась выйти.

— Милая, ты куда-то уходишь? — спросила Нэн из кухни.

— В библиотеку, — тут же придумала Фелисити и, выскочив из дверей, поспешила к шоссе.

На бегу она тихо свистнула, и Лиффи появилась тут же и вприпрыжку побежала рядом, все время поглядывая на нее и улыбаясь своей собачьей улыбкой. Лиффи теперь никогда не входила в дом, и вообще держалась подальше от человеческого жилья. С тех пор, как ее материальное тело исчезло, она стала даже как-то крупнее, у нее теперь были черные уши и черный хвост, намекающие на ее инфернальное происхождение. Ангуса еще нет, но раз Лиффи вернулась, то вскоре в том или ином облике обязательно появится и он.

Фелисити прошла мимо ворот Сен-Бридж и пошла дальше по обочине. Узкая полоска жухлой травы отделяла тротуар от проезжей части. По шоссе неперерывно проезжали автомобили, в гору и вниз, со стороны Лондона к побережью и от побережья в сторону Лондона. В гору поднимались с тяжким бычьим ревом, зато вниз летели как птицы, с ветерком, от которого то и дело взвивался подол девчоночьего платья. На самой макушке холма школу огораживала утыканная поверху стеклом высокая стена, из-за которой выглядывали верхние окна корпуса «науки и спорта». На полпути по склону вниз стена сменялась высоким прочным деревянным забором, над которым виднелась красная черепичная крыша одного из общежитий, пруэттовского, где жил Дональд; ниже колыхались верхушки деревьев, а еще ниже зеленела стеклянная крыша павильона для сквоша, и слышался веселый визг и плеск воды в бассейне. Тут школьный забор и лента шоссе начинали потихоньку расходиться в разные стороны, а травяной бордюр становился все шире и шире. Оттуда можно было увидеть белеющий под холмом, крытый шифером дом Эверарда.

С важным видом, словно и нет ей никакого дела до школы, Фелисити продолжала свой путь. И тут Лиффи, забавы ради просквозив через нескольких пробегавших мимо собачек, подбежала к забору и в мгновение ока исчезла. Фелисити остановилась, огляделась по сторонам и пошла вдоль забора, который чем дальше, тем больше отклонялся от шоссе. И дошла до того места, где этот забор под прямым углом примыкал к изгороди какого-то стоящего на боковой дороге частного дома. Между изгородью и забором существовал промежуток, заросший кустарником. Такой узкий, что через него протиснуться мог лишь очень изящный человек. Тело Фелисити, вполне материальное, было тем не менее очень изящным, и поэтому через минуту-другую она уже стояла на коленях среди зарослей этого частного сада.