Я сразу понял, что убийство мадам Тренти связано с первыми двумя смертями и что путаницы прибавилось. Все мои старания пошли прахом, поиски завели в тупик. Ощущение безысходности вновь ввергло меня в уныние. Стоило мне почувствовать, что я начинаю приближаться к разгадке, едва во мне забрезжила надежда на успех, как меня опять швырнуло в болото неизвестности. И все же искра решимости во мне еще теплилась; сдаваться я не собирался. Просто теперь, чтобы разобраться в обстоятельствах смерти Партриджа, мне требовалось раскрыть не только убийство Монтфорта, но и загадку гибели мадам Тренти.
Таким образом, безо всякого желания, я вынужден был сосредоточить внимание на мадам Тренти — на женщине, которая еще несколько часов назад вызывала у меня столь острую неприязнь, что мне было нестерпимо даже думать о ней. Так что же произошло здесь на самом деле? Почему она погибла? Вряд ли ее смерть могла кому-то принести материальную выгоду. Значит, ее убили из-за того, что она знала или сделала. Иными словами, убийца действовал из мести или из страха.
Мне было известно, что в сомнительном прошлом мадам Тренти заметную роль сыграл Монтфорт. Так чем же она могла кому-то помешать? Самый очевидный ответ: она нашла подкидыша (Партриджа) и выдала его за своего сына от Монтфорта. Фоули уже предположил, что, вероятно, тот, кто претендовал на имущество Монтфорта, считал Партриджа конкурентом. Значит, именно из-за этого были убиты оба мужчины и мадам Тренти? Я задумался. Убийце было достаточно избавиться от Монтфорта и Партриджа, и его цель достигнута. Зачем же было убивать Тренти? Тем более средь бела дня, когда велик риск быть замеченным. И не только замеченным, но и задержанным. Напрашивался пугающий вывод: убив дважды, убийца стал более дерзок и самонадеян. Лишение человека жизни, даже в неблагоприятных условиях, превратилось для него в пустяковое дело.
Мой взгляд упал на Чиппендейла, застывшего в оцепенении у кровати, и мои мысли приняли другой оборот. Бесплодные расспросы в Хорсхите убедили меня, что он не мог быть напрямую замешан в злодеяниях. Но теперь, когда я застал его в доме женщины, которая невольно послала Партриджа на верную смерть, мои былые сомнения возродились. Я вспомнил, что и раньше подозревал его в сговоре с мадам Тренти. Внимательно посмотрев на Чиппендейла, я пытался определить, что связывало его с этой женщиной, что он сейчас чувствует; но лишь сжатые кулаки свидетельствовали о его волнении. Он выглядел чуть бледнее, чуть более напряженным, чем обычно, но и только. Казалось, его черты высечены из мрамора; выражение лица, как всегда, невозмутимо и непроницаемо.
И мне вновь подумалось, что в его отношениях с мадам Тренти было много странного. В мастерской он демонстрировал перед ней почтительность и подобострастие. Прекрасный секретер, который он делал для нее, был дорогой вещью, и среди богатого убранства ее гостиной я заметил еще несколько — далеко не дешевых — предметов мебели, созданных в его мастерской. Однако в письме, которое Тренти послала Монтфорту, содержался намек на то, что она находится в стесненных обстоятельствах и при необходимости не погнушается и вымогательством. Впрочем, не исключено, что мадам Тренти регулярно промышляла шантажом. Как я уже замечал, актриса не могла бы позволить себе подобной роскоши, не будь у нее других средств к существованию. Такое впечатление, что это Чиппендейл помогал Тренти — пусть хотя бы тем, что обеспечивал ее мебелью, которая была ей не по карману. Почему? Может, у нее был богатый поклонник, который платил Чиппендейлу за все ее заказы? Но тогда, скорей всего, имя этого господина было бы общеизвестно. Может, Чиппендейл считал, что дом Тренти — подходящая витрина для его творений, приманка для новых клиентов? Но почему тогда секретер предназначался для ее спальни?
Был и другой вариант. Возможно, Чиппендейл чем-то обязан Тренти, она имела на него влияние, и потому он был вынужден делать ей одолжения. Но на чем была основана ее власть? Я знал, что он не мог быть отцом ее ребенка, поскольку до недавнего времени она жила в Италии. Может, ей стало известно про какой-то его проступок или уязвимое место, что и позволило ей требовать от него любезных одолжений? Чиппендейл трясется над своей репутацией лучшего краснодеревщика. Это его самая очевидная слабость, и он не допустит, чтобы кто-то покусился на его славу. Я содрогнулся, вспомнив, как он безжалостно обошелся с Партриджем. Не исключено, что Тренти пригрозила очернить его доброе имя, если он откажется делать для нее мебель. Это для него серьезная угроза. Но разве он способен на убийство?
На ум пришла другая версия, исключавшая причастность Чиппендейла. Допустим, рассуждал я, мадам Тренти знала или думала, что знает, кто убил Монтфорта и Партриджа, и, поскольку ей не удалось вытянуть деньги из Монтфорта, она попыталась шантажировать убийцу. Пригрозила, что изобличит его, если он ей не заплатит. Возможно, по ее просьбе убийца явился к ней в дом, якобы для того чтобы выполнить ее требование, и совершил свое злодеяние.
Эта версия, казавшаяся наиболее вероятной, возродила мои прежние страхи. Я перенесся мыслями в тот день, когда меня чуть не переехала карета. Возможно, убийца заподозрил, что мне известна его личность или я скоро установлю ее, и попытался расправиться со мной. Теперь, совершив очередное убийство, он, пожалуй, снова возьмется за меня. Значит, ведя расследование в одиночку, я подвергаю себя смертельной опасности со стороны неизвестного убийцы, который с каждой минутой становится все более дерзким и отчаянным?
Привязанность к Партриджу завела меня в это болото; его смерть вынудила меня расследовать причины трагедии. Я задумался о том, как погибли он и Монтфорт, и у меня возник следующий вопрос: что можно сказать о характере убийцы на основании того, какими способами он убивал людей, в том числе и мадам Тренти? Орудия убийства в каждом случае были разные. Это говорило о том, что убийце нравится экспериментировать, нравится убивать или он просто действовал подручными средствами. Смерть Монтфорта, на мой взгляд, была наиболее показательной. Его убили выстрелом из револьвера — традиционное орудие убийства. Необычность двух остальных убийств заключалась в случайности выбора орудия преступления. Партриджу отсекли пальцы топориком, лежавшим в ящике с инструментами, который я оставил в библиотеке. Мадам Тренти была задушена лентой кружева, которая, по-видимому, случайно попалась на глаза убийце. Если к тому добавить мое собственное злоключение, можно предположить, что на мою жизнь покушались просто потому, что я случайно оказался там, где проезжал убийца.
И тогда я подумал, что убийство Монтфорта, типичное и характерное, было тщательно спланировано и подготовлено. В сравнении с ним два других злодеяния, казалось, были совершены наудачу. Неминуемо напрашивался последний вопрос: если теперь убийца действует столь импульсивно, значит ли это, что он сумасшедший?
Неожиданно в мои раздумья вторглись гром колес и перестук лошадиных копыт. Я бросился к окну и глянул на лежавшую внизу площадь. Когда я шел к дому Тренти, там не было ни души, а сейчас по пустынному пространству неслась карета, запряженная парой красивых гнедых лошадей. В ту секунду, как экипаж промчался подо мной, я заметил зеленую полосу на раме, кучера в капюшоне и руку, на мгновение мелькнувшую; когда он подхлестнул коней. Я был абсолютно уверен, что это — та самая карета, которая едва не задавила меня.
— Чей это выезд? — вскричал я.
Чиппендейл стоял за моей спиной и тоже видел карету. Очень похож на экипаж, в котором приезжал ко мне прошлой осенью лорд Монтфорт. Красивый выезд. Я это еще тогда отметил, — отозвался он.
— Странно, — пробормотал я, возвращаясь на середину комнаты, где тряслись от ужаса двое слуг. — Кто-кто, а уж лорд Монтфорт никак не мог управлять этой каретой.
Все формальности, связанные с обнаружением трупа мадам Тренти, были должным образом исполнены. Чиппендейл пригласил знакомого судью, резонно заметив, что в наше время — это общепризнанная истина — ход расследования преступления зависит от случайного знакомства. Я вспомнил про дружбу Уэстли с семьей Монтфортов и кивнул. Как только судья прибыл и осмотрел место преступления, мой хозяин, предупреждая его вопросы, сделал пространное заявление. Он сказал, что мадам Тренти — известная актриса, у которой было много поклонников, и, вероятно, один из них, обозлившись на нее, совершил это нечестивое деяние. Сам он прибыл сюда примерно в десять часов, вместе со мной (меня он представил как своего мастерового). Нам не удалось разбудить мадам Тренти, и слуги, обнаружив, что дверь в ее спальню заперта, проводили нас через черный ход.
