Литмир - Электронная Библиотека

— А как же Партридж? Он ведь только этим и занимался последние месяцы. Конечно, он сам должен ехать в Кембридж и довести там до ума свой замечательный — даже вы не станете этого отрицать, — замечательный шедевр, — с жаром отвечал я.

— Партридж отсутствует уже неделю.

— Он вернется. — Я знал, что моего друга нет в мастерской, и был немало тем обеспокоен, ибо причину его отсутствия мне никто не сообщил.

Чиппендейл сердито посмотрел на меня.

— Сегодня мне стало известно, что он тяжело болен. Монтфорт требует, чтобы библиотека была готова к Новому году, и я не могу оскорбить его отказом.

— Но если вы объясните ему обстоятельства…

— Он не из тех, кто благосклонно взирает на подобные помехи. Отправишься к нему в день подарков. Экипаж отбывает в шесть пятнадцать от постоялого двора «Бель Соваж»,[4] что на Ладгейт-Хилл. Пока ты будешь там, жалованье — ту же гинею в неделю — тебе будет выплачивать Монтфорт. Это все, Хопсон.

Чиппендейл сложил губы в надменную складку, пресекая всякие возражения. Он не сомневался в моем согласии, — возможно, принял его как должное, считая, что это так же естественно, как смена дня и ночи. Никакие мои доводы не смогли бы переубедить его. Пусть окончены семь лет ученичества, но я оставался его работником и был обязан подчиняться. Осмелься я возразить — и на мое место нашлись бы сотни ремесленников, таких же умелых краснодеревщиков, как и я. Не дожидаясь ответа, Чиппендейл кивком отпустил меня, потом застегнул свой черный сюртук и отправился к супруге, ждавшей его к ужину.

Оставшись один, я стоял, вытянувшись в струнку, и барабанил пальцами по коробке со свечами, борясь с отчаянием. Как же он не заметил моего волнения? Как не догадался, что своими планами походя перечеркнул все мои старания, принесшие столь важный для меня успех несколько часов назад?

Ответ, разумеется, был ясен. Мои переживания, даже если бы он ведал о них, заботили его не больше, чем раздавленная мокрица.

Позвольте мне объяснить, почему я так расстроился. Виновницей моего восторженного состояния была упомянутая выше Элис Гудчайлд, год назад возглавившая предприятие своего отца по торговле лесоматериалами. Я часто отмечал, как восхитительно она сложена, когда встречал ее в доках, где разгружали с судов древесину, но до сегодняшнего дня мне не представлялось случая побеседовать с ней, поскольку Чиппендейл, считая ее отца обманщиком, отказывался иметь с ним дело. Вообще-то робость перед девицами мне не свойственна, но Элис ни в чем не походила на тех, кто прежде разжигал во мне страсть (а таких, надо сказать, было немало). Высокая, стройная, она почти доставала мне до плеча и не обладала пышными формами, которые обычно приводили меня в восторг; огненно-рыжие волосы замечательно гармонировали с ее взрывным темпераментом. За ней укрепилась репутация недотроги — пожалуй, это был ее главный недостаток, — и не тем ли она заинтересовала меня? Я готов был выразить ей свое восхищение, но боялся, что она высмеет меня, как поднимала на смех всякого, кто делал ей неуместный комплимент: я не раз был тому свидетелем. А потом она, возможно, примет неприступный вид и вообще станет избегать меня. Я не был застенчив, не стеснялся заигрывать с женщинами, но и не был настолько глуп, чтобы напрашиваться на унижение. И все же, с самонадеянностью юнца, который чаще пользуется успехом, чем терпит поражение, я надеялся, что она не устоит перед моими чарами, если я выберу подходящий момент для выражения своих чувств.

Как я сказал, мне было известно, что Чиппендейл не жаловал лесной двор Гудчайлдов, поскольку считал их мошенниками. Тем не менее, когда он отправил меня на поиски пиломатериалов, я рассудил, что нет смысла идти к нашим обычным поставщикам, и решил попытать счастья у Гудчайлдов. Говоря по чести (хотя я едва ли признавался в том себе самому), меня влекла туда сама Элис, а не ее древесина. Однако я шагал к ее владениям с нарастающими опасениями в душе, и к тому времени, когда приблизился к центральному входу здания на Стрэнде,[5] который оказался закрыт, мужество уже стало покидать меня. Преисполненный решимости прежде уладить деловые вопросы и в ходе беседы оценить свои шансы на сердечном фронте, я свернул на аллею, ведущую к внутреннему двору.

В глубине двора из окна скромного домика со щипцовой крышей струился свет. Я постучал в дверь и получил приглашение войти. Элис Гудчайлд сидела за дубовым столом с откидной крышкой в передней гостиной — небольшом помещении с низким потолком, где царил ужасающий беспорядок. Перед ней лежали раскрытые конторские книги. На другом конце стола я увидел подростка; он спрягал латинские глаголы. Яркий огонь в камине и чадящая восковая свеча отбрасывали на их лица желтое сияние, но большая часть неубранной комнаты скрывалась в уютной тени. Тем не менее я разглядел вдоль стен кипы бухгалтерских книг и бумаг, громоздившихся вперемешку со сломанным стулом, оловянным чайником, разнородной глиняной посудой и двумя подсвечниками с незажженными свечами. Из открытой двери, ведущей в кухню, слышался неприятный запах горелого.

— Не взыщите, что пришел к вам сюда, мисс Гудчайлд, — обратился я к ней, поклонившись. — Я думал застать вас в конторе.

Она, казалось, растерялась, увидев меня в своем жилище, но не спросила, по какому делу я пришел.

— Добрый день, мистер Хопсон. Мы сегодня закрылись раньше. Мой десятник уехал к семье на Рождество, — только и сказала она.

— Мне не следовало приходить… Вы, я вижу, заняты. — Я показал на заваленный бумагами стол.

— Да, копаюсь в своих книгах. — Она помолчала, глядя на тени в неразберихе бумаг, посуды и книг, и, смущенно улыбнувшись, добавила: — Извините, что принимаю вас так. У нас с братом редко бывают гости, а что касается запаха, наш ужин подгорел, пока я возилась со счетами.

Я не мог не отметить, что едкий смрад и груды бумаг, которыми были завалены все поверхности, ничуть не умаляли очарования ее мимолетной улыбки. Ее карие глаза засветились теплом, лицо прелестно обрамляли несколько пушистых рыжих завитков, выбившихся из-под чепца. Будь это любая другая женщина, я не раздумывая открыл бы ей свое сердце — сделал бы комплимент, наговорил кучу любезностей, — но, памятуя о ее остром языке, воздержался от ухаживаний.

— Вам незачем извиняться, мисс Гудчайлд, — учтиво отвечал я. — У вас здесь очень мило. Пожалуй, мне лучше прийти в другой раз, когда вам будет удобно. Я хотел бы обсудить возможность поставок древесины для мистера Чиппендейла.

Она, казалось, обрадовалась случаю заполучить в клиенты моего хозяина и заверила меня, что у нее и в самом деле есть товар, который может представлять для него интерес. Из Индии недавно пришла новая партия древесины, которую как раз сегодня выгрузили и завтра должны доставить на ее лесной двор. Если я приду через три дня, когда склады вновь откроются, она с удовольствием покажет мне лесоматериалы.

— Приду непременно, — пообещал я, с трудом сохраняя невозмутимость. Получалось, что, застав ее в домашней обстановке, я оказался в выгодном положении. В ее манерах сквозила непривычная мягкость. Может быть, все-таки она не столь строга, как утверждает молва? Может, стоит воспользоваться преимуществом и объявить о своих притязаниях? Прежде чем мои колебания окончательно не переросли в трусость, я собрался с духом и сказал:

— Не соизволите выслушать еще одну мою просьбу?

— Пока вы не изложили ее, я не знаю ее характера и посему вряд ли могу отказать. Что вам угодно, мистер Хопсон?

В ее тоне и впрямь прозвучали резкие нотки, или мне это почудилось? Я стушевался, но даже в состоянии смятения понимал, что сейчас не время конфузиться.

— Право, — начал я, стараясь говорить спокойно, — поскольку ваш ужин подгорел, а ваш брат, смею предположить, голоден, позвольте пригласить вас в «Фонтан». Это заведение славится хорошей кухней.

вернуться

4

Бывшая лондонская гостиница на улице Ладгейт-Хилл; построена в XV в.

вернуться

5

Одна из главных улиц в центральной части Лондона; в старину шла непосредственно вдоль Темзы.

6
{"b":"110888","o":1}