Автономное плавание российской атомной подводной лодки-ракетоносца подходило к концу. Долгих четыре месяца субмарина бороздила северные моря между побережьями Норвегии и Гренландии, неся боевое дежурство.

С некоторых пор, как известно, Америка и коалиция стран НАТО перестали быть для России «вероятным противником» и главным потенциальным агрессором. Встречи на самом высшем уровне обычно заканчивались дружескими улыбками, рукопожатиями, лобызаниями и заверениями в самых добрососедских отношениях.

И тем не менее…

С тех самых достопамятных времен «холодной войны» мало что изменилось. Вроде бы и врагов больше нет, а в воздухе, как и в те годы, постоянно находится добрый десяток стратегических бомбардировщиков с приличным ядерным потенциалом на борту, в космосе летают термоядерные болванки, готовые по первому сигналу рвануться вниз, в заданную точку Земли, по бескрайним просторам носятся бронепоезда, укрывая под свинцовыми куполами ракеты, способные достичь любой точки планеты, не говоря уже о многочисленных стационарных пусковых установках и ракетных шахтах, круглосуточно готовых нанести ответный или упреждающий удар по первому сигналу или намеку на угрозу безопасности.

Вполне понятно, что все эти объекты крайне засекречены. Цель одна – не дать уничтожить пусковые установки до старта. Поэтому и бороздят небо стратегические бомбардировщики, сменяя друг друга и ни на секунду не оставляя свой пост. Поэтому и гоняют по стране бронепоезда: сегодня здесь – завтра в другом месте. Попробуй отследи и запеленгуй!

Космос, воздух, земля… Мало! Самолеты можно засечь радарами и сбить, не сложно вычислить траекторию болтающихся в космосе боеголовок – сложнее их уничтожить. А про стационарные, в большинстве своем – известные ракетные шахты, и говорить нечего!

Есть еще, правда, море. И то не все. Надводные корабли, как правило, оснащенные ядерными боеголовками, угрозы как таковой почти не представляют. Сегодня потопить корабль, несмотря на всю его живучесть и защиту, несложно. Их даже не надо обнаруживать. В морских штабах почти каждой уважающей себя крупной военной державы есть карта, на которой в любую минуту можно засечь с точностью до морской мили, где находится тот или иной военный корабль любой страны.

Если бы вы могли заглянуть в компьютер, на котором отмечены все стационарные и двигающиеся объекты, начиненные термоядерным оружием, то увидели бы, что на старушке-Земле почти нет свободного места. Вся суша казалась бы огромной рекламой, состоящей из тысяч маленьких неоновых лампочек.

И только морские просторы радовали бы глаз первородной синевой. Разве что небольшие скопления надводных кораблей. Но не спешите верить компьютеру и собственным глазам. Это только кажущаяся идиллия.

Долгие годы конструкторская мысль упрятывала в морские глубины самое технологически совершенное и невидимое оружие – атомные подводные лодки. На борту даже одного из таких подводных монстров размером с доброе футбольное поле находится ядерный арсенал, способный одним махом стереть с лица Земли континент размером с добрую половину Европы. Помимо ядерных торпед, предназначенных для уничтожения надводного флота, на каждой такой субмарине размещается два десятка баллистических ракет с разделяющимися боеголовками общим количеством до ста двадцати штук. Сто двадцать зарядов с мощностью каждой куда большей, чем атомные бомбы, сброшенные на японские города Хиросиму и Нагасаки. Запуск можно производить в любую секунду, из любой точки земного шара и прямо из-под воды.

Вот такие подводные монстры и являются главным сдерживающим фактором военного и политического противостояния в современном мире.

Уничтожить, правда, подводные лодки еще проще, чем надводные корабли. Но для того чтобы их атаковать, сначала атомные ракетоносцы надобно найти в океанских глубинах. Скрытность – их главное оружие.

Уходя в автономное плавание, АПЛ за все время боевого дежурства может ни разу не всплывать, не выходить в эфир, работая только на прием команд, появиться среди ледяных глыб и торосов Северного полюса или «чертиком из табакерки» вынырнуть посреди лазурно-зеленых вод какого-нибудь экваториального атолла.

Правда, сейчас в перископ нашего атомохода были видны как раз суровые арктические пейзажи. Ничего удивительного в этом не было – нынче курс автономки проходил между южным берегом Гренландии и северным – Исландии. И хоть на отрывном календарике (своеобразная дань подводников земным корням) значилось «19 июня», море было свинцово-холодным, то и дело попадались небольшие краюхи льда и, насколько можно было рассмотреть в перископ, шел не то дождь, не то мокрый снег. Температура забортной воды – плюс четыре градуса.

Приближалось время обеда, и, прежде чем отправиться в кают-компанию, командир еще раз осмотрел горизонт. Чисто. Где-то вдалеке противоположным курсом шла небольшая рыболовецкая шхуна, судя по красному кресту на синем фоне – исландская. Командир запросил пост гидроакустиков, лишний раз убедился, что поблизости никого и ничего подозрительного нет, передал командование старшему помощнику и направился к ожидающим его офицерам. Первым садится есть командир – это закон.

Но едва он успел перешагнуть несколько комингсов, как субмарину сотряс страшной силы удар. Многотонную подводную громадину, казалось, прямо подбросило в воде. Было ощущение, что удар настолько мощный, что, окажись ракетоносец в надводном положении, он точно выпрыгнул бы из воды. Командир не удержался и больно ушиб плечо о кронштейн подвернувшегося огнетушителя. Правая рука беспомощно повисла. Но капитану I ранга некогда было обращать внимания на травму. Свет в коридоре мигнул и погас. Зажглись редкие тусклые лампочки аварийного освещения, и в их свете командир, не обращая внимания на боль, стремглав бросился назад, в боевую рубку. Судя по всему, атомоход столкнулся с каким-то неизвестным судном очень приличного водоизмещения и получил серьезные повреждения. В любой момент электроника могла загерметизировать опасно поврежденные отсеки, и тогда командиру останется уповать только на чудо, умение своего экипажа и грамотную сноровку офицеров. Забарабанили звонки боевой тревоги, и десятки ног застучали по палубам и трапам, спеша занять свои места по боевому расписанию.

– Что происходит? – заревел кап-раз, едва добрался до рубки.

– Горизонт чист, – доложил мертвенно-бледный старпом, отрываясь от перископа и уступая место командиру. – Никаких судов, ни айсбергов – ничего…

– Что акустики? – Командир крутился, быстро осматривая поверхность моря. Ничего. Шхуна рыбаков почти скрылась из видимости, да и не могла она так шандарахнуть. И осадка мала, да и если бы подставилась, то потопили бы исландцев и даже не заметили. Раздавили бы, как танк легковушку…

– Гидроакустический пост докладывает – за бортом чисто, – отрапортовал старпом.

– Что еще за чертовщина…

– В четвертом отсеке – поступление забортной воды! – послышался доклад по межотсечной связи.

– Дивизиону живучести срочно прибыть в четвертый отсек! – тут же отдал команду старпом, не дожидаясь распоряжения командира.

– Докладывает начальник ГЭУ, – снова оживилась связь. – Реакторы заглушены.

– Принимай доклады! – распорядился командир, по-прежнему не отрываясь от перископа. – Что за чертовщина, – повторил он, пытаясь понять природу удара. Понять – значит знать, с чем имеешь дело, а следовательно, какие меры нужно срочно принимать. Поверхность моря хоть и не радовала глаз унылым пейзажем, но никакой опасности собой не представляла. Никаких иностранных подлодок акустики не засекли. Значит, и этот вариант исключается. Что же это может быть? Может, напоролись на какую-нибудь бестолковую мину времен Великой Отечественной? Или прямо под нами какой-нибудь подводный вулкан решил позабавиться?

Новый удар сотряс корпус атомохода. Не такой мощный, как первый, но тоже весьма ощутимый.