Драм правильно разыграл сцену своего первого появления при дворе. Но теперь, когда ему придется взять на себя обязанности Сент-Джона, он должен будет встречаться с людьми — один, без императрицы. Возможно, лучше было бы подыскать покойному лорду какого-нибудь другого заместителя. Честно говоря, Драму не нравилось быть Первым Мечом Империи. Ему вообще не нравился человек, которого он должен был изображать. Человека, портрет которого нарисовали ему Аргус и Лайонстон, сжигала вечная ненависть, а единственным мотивом всех его поступков были честолюбие и жажда мести. А Драм номер два считал себя человеком цивилизованным. Какие бы силы ни довели покойного до подобных крайностей, процесс клонирования им пережить не удалось.

Драм узнал также о второй жизни своего предшественника — человека по имени Гуд. К счастью, Гуд почти не пересекался с такими людьми, как Валентин Вольф, Евангелина Шрек, Дэвид Охотник за Смертью и Кит Саммерайл. Подпольщики наверняка знали о нем что-нибудь такое, чего не знала Лайонстон, но тут ему снова повезло. Дэвид и Кит через пару дней улетят с Голгофы, а Евангелина Шрек исчезла — вероятно, ушла в подполье насовсем. Остается Валентин Вольф. Драм решил, что на всякий случай будет держаться от него подальше.

Больше всего на свете клону хотелось перестать изображать незнакомого, подчас неприятного ему человека и быть просто самим собой. Но обстоятельства складывались так, что он должен был играть свою роль, играть не за страх, а за совесть. По крайней мере пока. Его персонаж должен выглядеть достаточно убедительно, чтобы никто ничего не заподозрил. И хотя сама мысль об этом казалась Драму отвратительной, роль эта его устраивала. Да, работа с живыми и мертвыми экстрасенсами казалась Драму постыдной, но он вовсе не собирался избегать ее — или тех казней, на которых так настаивала Лайонстон. Похоже, он все же унаследовал жестокость настоящего Драма.

Драм залезал все глубже и глубже в память Аргуса. Как выяснилось, там его поджидало немало сюрпризов. Например, выяснилось, что настоящий Драм тоже вынужден был играть роль. Похоже, он несколько веков провел в стасисе и Драмом назвался лишь после того, как императрица его разбудила. Драму номер два нравилось думать, что разбудила она его поцелуем, но он уже понимал, что это маловероятно. Скорее уж пинком. Никакой информации о человеке, который много веков назад погрузил себя в стасис, не сохранилось. Аргус, во всяком случае, ничего не знал. Возможно, и Лайонстон не знала. А спросить ее об этом прямо клон не мог, ведь считалось, что он не знает даже о самом факте стасиса. Лайонстон ему об этом не говорила.

А еще Драм номер два с ужасом обнаружил, что получил в наследство некоторые привычки и вкусы прежнего Драма. Возьмем, к примеру, это сегодняшнее убийство. Лайонстон подробно проинструктировала его, как именно ему следует убивать при дворе, и, когда представилась такая возможность, он начал действовать точно по схеме. Убийство члена Парламента было не дуэлью, а казнью, и Драм с наслаждением осуществил эту казнь. Он даже не смог остановиться, когда понял, что Скотт уже мертв. Более того, ему и сейчас не было стыдно или противно.

Драм еще не решил, принимать ли ему пси-зелье. Прежний Драм принимал. В квартире было припрятано несколько доз этого зелья на случай, если оно ему понадобится. С одной стороны, пси-способности, пусть даже ограниченные, — это неплохо. Во всяком случае, прежнему Драму нравилось. С другой стороны, зелье может его убить. Шансы невелики, но все же это возможно. Но если Драм не приобретет пси-способностей, все его тайны станут известны имперским экстрасенсам после первого же тестирования. Включая его истинные чувства к императрице.

Нельзя забывать и о том, что к наркотикам привыкают. Стоит Драму начать принимать зелье, и он уже не сможет от него отказаться. И если кто-нибудь сумеет взять в свои руки контроль над поставками, Драм попался. У настоящего Драма были какие-то компрометирующие материалы на всех поставщиков. К сожалению, он не занес эту информацию в компьютер. Даже в секретные файлы. Почему — непонятно.

Правда, поставщики об этом не знают. Пока не знают.

Как много всего надо решить! Например, должен ли он и дальше поддерживать императрицу. Сейчас у нее в руках власть. Но в последнее время она ухитрилась всех настроить против себя, поскольку потребовала дополнительных полномочий в экстренных случаях. Пока что никто не рискнул возразить. Среди всех представителей кланов, Армии и церкви, Драм едва ли знал хоть одного человека, которого Лайонстон могла бы назвать своим другом. Они все ее боятся, все до единого. И если надавить чуть посильнее, они решат, что императрица представляет для них большую угрозу, чем пришельцы. Что, вообще говоря, неверно, но людям свойственно заблуждаться. А если императрица падет, то он, Драм, пойдет на дно вместе с ней. Если не найдет себе каких-нибудь тайных союзников. Что нелегко, потому что никто не станет ему доверять. У лорда Драма, по прозвищу Душегуб, было много врагов, еще больше недоброжелателей и ни одного друга. Неплохо для начала, а?

Если честно, Драм номер два предпочел бы стать подпольщиком. В конце концов, он клон. Но непонятно, как завоевать доверие подполья — после того, что натворил там прежний Драм под именем Гуда. Может, стоит создать себе еще один образ? Но тогда ему необходимы пси-способности, а значит, и наркотик. Драм снова вздохнул и откинулся на спинку кресла. Как много проблем! А он так устал.

— Господин, — сказал Аргус. — Я все еще жду ваших вопросов. Слышите меня, сэр?

Но лорд Драм не слышал. Он спал. Аргус обдумал положение, проверил систему безопасности, выключил свет и замолчал до лучших времен.

Оуэн Охотник за Смертью, знаменитый герой и мятежник поневоле, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Здесь, на окраине города хайденов, он должен был дождаться Хэйзел д'Арк, чтобы вместе с ней телепортироваться на борт «Последнего Оплота». Но, судя по всему, ждать ему придется долго. В последние дни Оуэн только и делал, что ждал Хэйзел. У нее, похоже, просто отсутствовало чувство времени, особенно если дело касалось других. Странное поведение для человека, который всю жизнь куда-то спешит. Хэйзел и на собственные похороны опоздает, даже если это будет ее единственная возможность попасть в загробный мир. Интересно, попадут они сегодня на корабль Жиля? Хэйзел, похоже, погрязла в недрах этого странного города. И что она там делает, одному богу известно. Оуэн, во всяком случае, этого не знал. В результате ему оставалось только смиренно ждать, пока Хэйзел соизволит закончить свои тайные дела и почтить его своим присутствием. Вот и торчи здесь, как лишний букет на свадьбе. Тому тоже остается только надеяться, что кто-нибудь его подберет. Он знал, что Хэйзел где-то рядом. Он ощущал ее присутствие. Дело в том, что между их с Хэйзел сознаниями существовала постоянная связь. Но в последнее время эту связь затрудняли какие-то помехи. Оуэн был убежден, что причиной этих помех служат визиты девушки в город хайденов. Может, на этот раз он все-таки выяснит, в чем дело.

Оуэн вздохнул и в очередной раз взглянул на свое левое запястье. Встроенные часы показывали, что там, наверху, в большом зале «Последнего Оплота», уже начали собираться представители мятежников. «Последний Оплот», обращавшийся вокруг планеты, корабль первого Охотника за Смертью, был одновременно и замком, и кораблем. Именно там встречаются сегодня мятежники и борцы за свободу со всех концов Империи, чтобы обсудить будущее восстание. А он, Оуэн, должен как дурак торчать под землей и ждать Хэйзел. Можно, конечно, отправиться на встречу без нее. Хэйзел даже настаивала, чтобы Оуэн так и поступил, но будь он проклят, если послушается. Она что-то затевает, и он должен узнать, что именно. Может, он и любит эту девушку, но это не значит, что он должен ей слепо доверять. Прямо скажем, это было бы не умнее, чем плевать против ветра. Сейчас Хэйзел остепенилась — ведь до того, как стать мятежницей, она промышляла пиратством и клонлегерством. Но дело даже не в этом. Просто в последнее время с Хэйзел творится что-то странное. Например, она не способна сосредоточиться на чем-то одном — все время отвлекается или просто, рассеянно улыбаясь, смотрит вдаль. А если сказать ей об этом, она страшно злится. Не то чтобы такое поведение было для Хэйзел необычным, но до сих пор она гораздо лучше себя контролировала. Словом, Оуэну все это не нравилось. Возможно, эти явления вызваны сменой профессии. Постоянное напряжение, дыхание преследователей за спиной… А может, это еще один непонятный дар Лабиринта Безумия. В любом случае Оуэн хотел помочь девушке, а для этого ему надо было узнать, в чем проблема. Потому он ждал Хэйзел и готов был ждать, пока не замерзнет ад, если это поможет ему выяснить, чем занимается Хэйзел в городе «измененных».