Вернулись они с двумя другими людьми. По долговязой фигуре и взлохмаченным волосам Атайя сразу узнала Кама. А молодую женщину разглядела только тогда, когда та подошла ближе к костру и пламя огня осветило ее лицо. Даже из окна своей комнаты Атайя видела, что лицо бедняги покрыто синяками и перепачкано кровью, волосы перепутаны, а платье измазано грязью.

Атайя замерла от ужаса. Эта женщина была вовсе не новой колдуньей, приехавшей с Камом из Лефорта, это была Джильда.

Придя в себя после минутного оцепенения, Атайя рванула из своей комнаты и буквально слетела вниз по ступенькам, едва не сломав себе шею. Когда она подбежала к костру, Джильда уже сидела на бревне в плаще Мэйзона с тарелкой в руках. Ей, вероятно, совсем не хотелось есть, но она крепко сжимала деревянную посудину с тушеным мясом, словно боялась выронить ее.

Кам выглядел уставшим и серьезным и словно повзрослевшим на несколько лет.

— Я обнаружил ее на берегу реки, — угрюмо сообщил он Атайе. — Я и не думал, что она — одна из нас, но когда услышал от нее упоминание об овчарне, сразу понял, в чем дело.

— Наверное, вам с Кейлом следует подготовить для Джильды комнату. А Мэйзона и Ранальфа я попрошу осмотреть лес — вдруг кто-нибудь следил за Джильдой и Камероном?

Тоня отправила Кордри к ручью вымыть посуду после ужина, и, когда все разошлись, Атайя села на бревно рядом со своей ученицей.

— Не приближайся ко мне! — В глазах Джильды вспыхнула колючая ярость. — Все из-за тебя! — Резко отвернувшись, она склонила голову и замерла, погрузившись в свое горе.

Атайя озадаченно взглянула на Тоню. Та тоже подсела к Джильде и принялась ласково гладить ее по волосам.

— Ну, расскажи нам, что с тобой произошло, моя дорогая.

Джильда немного смягчилась, гнев и ненависть постепенно отступили от нее, уступив место безутешному страданию и безнадежности.

— Я размышляла над тем, что ты сказала мне в тот день. — Она немного повернула голову в сторону Атайи. — О том, как воспринимать свои колдовские способности — как зло или как благо. — В ее словах звучала обида и злость. — Я решила по твоему совету повесить светящийся шар над колыбелью, просто посмотреть, как это будет выглядеть. — Она замолчала, отчаянно покачала головой и еще больше опустила плечи. — Я даже не слышала, что он пришел! Никогда не забуду выражение его глаз: испуганное, презрительное… Он смотрел на меня так, будто я превратилась в самого дьявола. А потом… — Джильда громко всхлипнула, дотрагиваясь до опухшего лица. — Он кричал, что не хочет видеть нашего ребенка, что это будет исчадие ада, а не человек, что догадывался о моем проклятии как только женился на мне, что вся наша жизнь вместе — ложь…

Она сделала глубокий вдох, чтобы продолжить свой рассказ.

— Я не могла воспользоваться заклинаниями, которым вы учили меня, ведь это мой муж! Но когда он ушел за священником, я поняла, что должна бежать. И теперь мне некуда идти. Если я вернусь домой, он убьет меня. Или отдаст на расправу в церковь… меня и моего малыша… — Не в силах вымолвить больше ни слова, Джильда закрыла лицо ладонями и беззвучно зарыдала, вздрагивая всем телом.

— Все будет в порядке! — Атайя положила руку ей на плечо. — Теперь ты в безопасности.

Джильда резко отдернулась.

— В безопасности? Вы во всем виноваты! Вы создаете столько проблем! Лучше бы я никогда не связывалась с вами!

В тот момент, когда гневные слова слетали с ее губ, огонь в костре вдруг взметнулся ввысь, увеличиваясь вдвое, достигая высоты старой часовни. Атайя отпрянула назад, боясь, что загорится юбка. Джильда истерично закричала, не то от страха, не то от сознания того, что виной неожиданному буйству огня является она сама.

— Ну-ну, только не это, — успокаивающим тоном пробормотала Тоня. — Не волнуйся так, а не то подожжешь весь лес.

Постепенно страх Джильды поулегся, тупо уставившись в пустоту, она обмякла, и казалось, вот-вот упадет без сознания.

Вскоре во дворе опять появился Кам.

— Комната готова, — сообщил он.

— Тогда пойдем. — Тоня взяла Джильду за руки и помогла ей подняться на ноги. — Сейчас я приготовлю тебе что-нибудь выпить, что-нибудь быстродействующее. И посижу с тобой, пока ты не уснешь.

Совершенно обессилевшая Джильда покорно последовала за Тоней, а Кам и Атайя остались вдвоем у огня.

— Она в ужасном состоянии, но раны и повреждения, к счастью, несерьезные, — сказала Атайя и устало потерла глаза.

Через несколько минут из леса вернулись Мэйзон и Ранальф.

— Никого не обнаружили, — сообщил Ранальф. — Но определить это было сложно. Наш многоуважаемый учитель спотыкался о каждую ветку и шумел, как стадо кабанов.

Мэйзон окинул бывшего наемника убийственным взглядом, но по тому, как торопливо он попытался перевести разговор в другое русло, можно было понять, что слова Ранальфа не лишены оснований.

— Как съездил в Лефорт, Кам? Домашние обрадовались?

Камерон замялся.

— Нельзя сказать, что обрадовались… Они… не знали, как себя вести. Мне показалось, что это место больше не является для меня домом. Когда я собрался уезжать, родители даже обрадовались… Им совершенно непонятно мое нынешнее занятие. Зато я кое-что нашел!

Он засунул руку в карман брюк, достал оттуда пригоршню медных монет и гордо протянул деньги Атайе.

— Опять нашел? — съязвил Мэйзон. — Наверное, заглянул в какой-нибудь церковный приход и решил, что медяки плохо лежат.

— Я не воровал их! — горячо воскликнул Кам. — В постоялом дворе, где я остановился на ночлег, произошла драка. Эти монеты выпали у кого-то и рассыпались по полу. Никто даже внимания на них не обратил, все продолжали наблюдать за потасовкой. Вот я и собрал их… Наверное, этим людям они нужны меньше, чем нам…

Атайя улыбнулась хитрости Камерона.

— Думаю, эти монеты нам скоро действительно понадобятся, — согласилась она, сознавая, что деньги, данные им Осфонином, на исходе. — Только, пожалуйста, не переусердствуй с «поисками», договорились?

— Я повторю свой вопрос, Кордри: что пишет мастер Сидра о методах создания защитных покровов?

Кордри перевел обеспокоенный взгляд с двери на Атайю и виновато опустил глаза.

— Ты даже не заглянул в книгу, верно? — Она скрестила руки на груди и сердито покачала головой. — Самая страшная стадия твоего мекана позади, но это вовсе не означает, что ты можешь махнуть на занятия рукой.

— Я читал то, что вы задавали, — запротестовал Кордри. — Просто ничего не помню. — Он провел ладонью по потрепанному переплету учебника и пожал плечами. — Простите меня, но она не приходит вот уже целых две недели. Как я могу думать о чем-то другом? Вдруг с ней что-нибудь случилось?

Атайя тяжело вздохнула. С того дня, как Джилберт явился сюда с компанией вооруженных дружков, Меган больше не приходила. Кордри вот уже на протяжении двух недель ничего не знал ни о фабрике отца, ни о невесте, поэтому ужасно нервничал и не мог сосредоточиться.

— Сегодня ночью я отправлюсь в город. Узнаю, как дела у папы и Меган, и тут же вернусь.

— О чем ты говоришь? Твой отец рассказывает всем, что ты сбежал. Если тебя увидит хотя бы один знакомый, всем сразу станет известно, что Джарвис лжет. Меган поступает очень мудро, что не приходит.

— Но…

— Подумай об отце и о Меган! Джилберт наверняка разболтал по всему городу о том, что видел здесь. Держу пари, ваш дом и дом Меган находятся под пристальным наблюдением. Кстати, епископу уже и обо мне известно, — добавила она. — Любая новость о нас тут же будет доложена ему.

Кордри еще больше помрачнел. Атайя пообещала, что если Меган так и не появится до конца недели, то они отправят Кейла на разведку, только тогда он немного успокоился.

Она велела ученику перечитать заданное на сегодня, а сама медленно вышла из овчарни и взглянула на серое небо, пытаясь предугадать, пойдет ли дождь.

Сейчас ее заботили не только проблемы Кордри. Не давали покоя и тревожные мысли о Джильде. Ее ученица была в безопасности: Тоня, Кам и Кейл остались с ней в лагере. Атайю мучило другое — опасения, что разъяренный муж несчастной ученицы явится сюда с требованием вернуть ему жену. Она то и дело обеспокоенно поглядывала в сторону города, ожидая, что в любую секунду на горизонте покажется чья-нибудь незнакомая фигура. О том, чтобы не приходить в овчарню вообще, никто даже не думал: здесь всегда кто-то должен был находиться. Если слухи, старательно распространенные по Кайбурну Ранальфом и Мэйзоном, достигли кого-нибудь из лорнгельдов, желавших спасти свою жизнь, этих людей непременно надо встретить.